Девушка осторожно вздохнула и поднялась с банкетки, когда Аарон приблизился.
– Будешь советовать моим пациентам викодин, и я перестану с тобой работать, барыга ты недоделанный!
Они крепко обнялись, и мужчина поцеловал Алессандру в щеку… пристально следя за мной.
Я выгнул брови, не скрывая удивления, и медленно отвернулся.
На ревность меня проверяет, что ли? Права на нее заявить пытается? Придурок.
– Ты за выпиской?
– За ней. Ты же знаешь, мое начальство трепетно относится… к здоровью своих сотрудников.
Алессандра как-то рвано вздохнула и отошла к столу. Я скосил на нее взгляд и нахмурился.
Уж слишком озабоченным было выражение ее лица…
Мужчина подошел к ней, поправляя браслет на левом запястье. Девушка проследила за его действиями и едва заметно сглотнула.
– Еще рано, Аарон. И мы оба это знаем. ЭТОТ перелом был сложнее, чем…
– И, тем не менее, я завтра должен уехать. И эта выписка нужна мне, как воздух.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Алессандра хмурилась и поджимала губы. Аарон хрен знает, что делал, я не видел его лица.
Наконец, девушка сдалась.
– Ладно, сейчас. Дай мне несколько минут.
Мужчина кивнул и повернулся ко мне. Он окинул меня удовлетворенным взглядом, задержав его на пару секунд на моих бицепсах, скользнул по грудным мышцам, выступающим под тканью белой футболки.
– Прекрасно выглядишь, Дэниел Стоун. Эйс хорошо с тобой поработала.
Алессандра недовольно буркнула, но я не расслышал, что именно. А вот Аарон расслышал, хрипло засмеялся и подошел ко мне, протягивая… левую руку.
Я озадаченно хмыкнул, но пожал ее. И, как и в прошлый раз, Аарон до боли сдавил мои пальцы, перекатывая суставы.
Он смотрел мне прямо в глаза и явно ждал реакции.
Я стойко встретил его взгляд, пытаясь понять, какого черта ему нужно. В альфа-самца играет? Все, что он делал, слишком сильно походило на провокацию. Настолько сильно, что не могло не быть ею.
И я решил не поддаваться на нее.
– Я так понимаю, твоя правая рука все еще не в порядке?
– Нет, это привычка. Эйс ведь говорила. Слишком часто я в последние годы ее ломаю. И левая частенько меня выручает.
Он пристально посмотрел на мою кисть и сжал ее сильнее. Я поморщился и глянул на него с нескрываемым раздражением.
– Судя по твоей удали, ДОВОЛЬНО ЧАСТО она тебя ВЫРУЧАЕТ?
Аарон удивленно моргнул, а потом почти согнулся пополам в приступе совершенно неестественного хохота, выпустив, наконец, мою руку.
– Ох, Дэнни, а я думал, что один живу с таким дерьмовым чувством юмора!
Мужчина поднял на меня взгляд, и я против воли напрягся всем телом – серые глаза резанули заточенным лезвием. Я хищно улыбнулся в ответ.
– Радуйся, теперь нас таких двое. Есть повод подружиться!
Аарон снова засмеялся. На этот раз совершенно искренне.
– Я подумаю над твоим предложением. Ну а если серьезно – хорошо выглядишь. Так держать!
Я кивнул и посмотрел на Алессандру. Она наблюдала за ними с мрачным видом, но стоило нам встретиться взглядами, тут же тепло улыбнулась.
– Вот, держи. Предупреждаю – если вернешься после поездки с переломом, пойдешь искать другого врача.
Аарон взял протянутый лист бумаги и лучезарно улыбнулся.
– Эйс, в этом городе нет врача лучше тебя. Поэтому хрен ты от меня отделаешься.
Алессандра покачала головой и обняла мужчину на прощание. Она несколько раз хлопнула его по спине и тихо ответила:
– Береги себя.
Мужчина на мгновение сжал ее сильнее, чем того требовали дружеские объятья, и зажмурился. А я отвернулся, пряча улыбку.
Она ему нравилась. И еще как.
Не говоря ни слова, Аарон выпустил девушку, развернулся и чеканным шагом солдата на параде вышел из кабинета. Алессандра еще несколько секунд смотрела на закрывшуюся за его спиной дверь с явной тревогой, а потом повернулась ко мне.
– На чем мы остановились?
Я тяжело вздохнул.
– На болях.
Алессандра села рядом со мной и с серьезным видом подвела итог:
– Детка, это не шутки. Тебе стоит притормозить. Если ТЫ этого не сделаешь, за тебя это сделает БОЛЬ. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Я медленно кивнул, думая совершенно не про боли. И неожиданно для нас обоих спросил:
– Он тебе нравится, да?
Девушка ошарашенно моргнула и застыла на пару мгновений, а потом засмеялась. Нервно и до жути фальшиво.
– Я не кручу романы с пациентами.
Я тепло улыбнулся.
– А если бы он не был твоим пациентом?
Алессандра снова застыла, скользя по мне удивленным взглядом. Что-то вдруг проснулось в глубине ее карих с золотыми крапинками глаз… и я похолодел.
«Дьявол, Стоун, засунь в жопу свое любопытство!».
Наконец, она медленно покачала головой.
– Нет, детка. Аарон мне нравится, но… не так, как ему хотелось бы.
Я невольно сглотнул, разглядывая золотые искорки, что все ярче полыхали на шоколадной радужке.
«Кажется, надо валить».
– Ладно, я думаю, я тебя понял. Буду давать себе передышку.
«Очень постараюсь! Клянусь!».
– Постарайся, Дэнни. Мне не хочется снова смотреть на твои мучения.
Я слишком быстро встал с банкетки и едва не запутался в собственных ногах. Уже в дверях меня остановил тихий голос:
– Он спрашивал о тебе.
Я обернулся и вопросительно моргнул. Алессандра кивнула на дверь.
– Аарон. Спрашивал, кто ты такой, откуда взялся и что у тебя за травма.
«Какого черта он ко мне прицепился? Так ревнует, что ли?».
Девушка развела руками
– Расслабься, я ничего ему не сказала. Врачебная тайна и все такое.
– Спасибо… детка.
Алессандра кивнула с серьезным видом.
– Береги руку. Она тебе еще пригодится.
Мне показалось, или в ее последних словах действительно разлилась тягучая горечь?
***
Я действительно следовал совету Алессандры. Первые три недели.
Я налегал на левую руку, упорно перекладывая на нее всю основную деятельность, и с хищным азартом отмечал, насколько легче становилось совершать бытовые действия. И насколько чертов мир заточен под правшей…
Я тренировал правую руку осторожно, стараясь не перенапрягаться, а потом и вовсе перестал. И боль, которая только начала нашептывать мне на ухо о своем присутствии, ушла. Неделю я прислушивался к себе, пытаясь уловить ее отголоски в глубине мышц. И, в очередной раз убедившись, что она ушла, расслабился и возобновил полноценные тренировки. И очень зря…
Я проснулся посреди ночи с диким воплем.
По телу растекался огонь. Мне казалось, что я чувствую, как в нем сгорает каждое мышечное волокно. Рука и правая сторона груди онемели. Боль была такой страшной, что мне казалось, будто меня режут живьем, пытаясь добраться до костей, которые ломаются и срастаются внутри моего тела сами по себе.
Приступ был таким внезапным, что в первые несколько минут мне казалось, что кто-то забрался в квартиру и пытается меня убить, втыкая в плечо нож. Снова и снова. И снова. И снова. Я выгибался по кровати и махал левой рукой, пытаясь отогнать нападавшего, но, конечно же, никого не было.
Я был совершенно один в квартире на окраине Чикаго и мог только вопить.
Голова раскалывалась от подскочившего давления. На лбу выступила холодная испарина. Я выл в потолок, окруженный темнотой, похороненный в своем одиночестве. И если кто и слышал меня, он явно не торопился ко мне на помощь.
Я молился, чтобы боль прошла. Это было похоже на судорогу, которая иногда сводит мышцы ног во сне. Вот только сейчас такой судорогой была сведена вся правая верхняя половина моего тела. Я словно горел заживо и молился только об одном – чтобы это прекратилось! Как – неважно! Лишь бы это прекратилось! Хоть на мгновение!
Когда бок пробила невралгия, я захлебнулся кашлем и попытался перевернуться на левую сторону. Боль тут же запустила острые когти в лопатку и позвоночник.
Из глаз катились слезы. Я изо всех сил закусил наволочку, пуская слюни. Мне казалось, что это длится целую вечность. И когда боль достигла своего апогея, перед взглядом встали ледяные голубые глаза боевого товарища. Он смотрел на меня из глубин моей памяти и хмурился.