В компании Малкольма и ещё нескольких парней из школы я проводил вечера. Мы торчали на улице возле крыльца, общались, иногда ссорились с такой же компанией подростков с соседней улицы.

Тогда же я впервые попробовал травку. Сперва не понял, не ощутил на себе её действия. На второй раз эффект был сильнее. Эйфория, расслабленность, раскрепощенность. Лица людей вокруг внезапно стали казаться приятнее, а звуки ярче, мелодичнее. Как по щелчку, злость улетучилась, а моё сознание заполнялось приятным, тёплым туманом. Но, не успев в полной мере прочувствовать всё, что может мне подарить это простое средство релаксации, здорово пожалел о начатом.

Сэм, как и планировалось, приехал к вечеру субботы. Минусовые температуры сменились оттепелью, сугробы растаяли, и идти до фермы стало значительно проще, не считая порывов ветра, безжалостно заламывающих верхушки лимонных деревьев в усадьбе Джека. Я чуть задержался с компанией, опоздал к ужину. Хозяин, чувствительный к переменам погоды, ушёл наверх страдать от мигрени, а внизу меня ждал только Сэм.

– Привет, малой, – Сэм дружелюбно улыбнулся и привстал с дивана, протягивая мне руку.

Несмотря на то, что я был с ним одного роста, называть меня малым он не перестал. Но меня это не обижало. Скорее, наоборот. Сэм и впрямь за последние пять лет стал мне практически старшим братом.

– Здорово, – я протянул руку в ответ.

Сэм вдруг нахмурился, дёрнул меня за руку к себе и втянул носом воздух около воротника моей куртки. Когда он снова отодвинулся, выражение его обычно весёлого лица переменилось. Раздосадованный, Сэм сжимал зубы и сверлил меня своими карими глазами.

– Ну? – рявкнул он. – Сам расскажешь?

– Расскажу о чем?

Я переступил с ноги на ногу и сунул обе руки в задние карманы джинсов. Сложно было не догадаться, к чему клонит Сэм. И пусть физически наши силы были почти равными, эмоциональная мощь названного брата преобладала над моей.

– Ты что творишь, Мэтт?!

– Да в чем дело-то? – продолжал я ломать комедию.

– Идиота из меня не делай! – огрызнулся Сэм. – Может, отца тебе бы и удалось одурачить, но я – не он. От тебя травой несёт за милю.

Закатив глаза и стараясь принять равнодушный вид, я сделал шаг назад.

– И что? Это всего лишь травка.

– Всего лишь? Всего лишь?! – тон голоса Сэма значительно повысился, а со второго этажа послышалось кряхтение хозяина.

Сэмюэль тут же цапнул меня за рукав куртки и силой повёл в кухню. Отпихнул, разворачивая лицом к себе, подошёл ближе и зашипел:

– Ты всерьёз не понимаешь? Нет?

Скулы ходили ходуном на его лице, а пальцы стиснули ткань куртки с такой силой, что нитки жалобно затрещали. Всегда весёлый, кажущийся беззаботным и добрым, Сэм сейчас был взбешён не на шутку.

– Ты ведь не дурак, Мэтт. Для чего тебе это?

– Хотел расслабиться. В нашем штате это не запрещено законом.

– В нашем штате многое допустимо, но это сейчас не важно. Ты знаешь, что бывает потом? Потом, когда привыкаешь?

Он помолчал, предоставляя мне время осмыслить вопрос и найти ответы в своей голове. Я вспоминал ребят из компании постарше, которые втянулись настолько, что потеряли свой прежний вид, но отвечать не спешил.

– Такое расслабление имеет цену. И довольно высокую. Помимо того, что ты подорвешь своё здоровье, есть ещё кое-что, что для тебя куда важнее. По крайней мере мне бы хотелось думать, что тебе это важно.

Взгляд Сэма впивался в мои зрачки и пленил, не позволяя даже на секунду отвернуться. Такое чувство, что он всеми возможными способами пытался сейчас проникнуть в моё сознание, и это ему удавалось.

– Знаешь, что тебя отличает на ринге? Знаешь, что помогает тебе побеждать? – он сделал паузу, наклонив немного голову, и продолжил: – Скорость. Реакция. Быстрота и точность ударов. А после твоей «всего лишь травки» ты лишишься этого преимущества. И гораздо быстрее, чем тебе кажется. Ты готов к этому? Готов заплатить такую цену за минутное расслабление?

Я по-прежнему молчал. Пожалуй, если бы это говорил мне любой другой человек, я бы послал его куда подальше, подкрепляя слова юношеским максимализмом и уверенностью в своей правоте. Но это был Сэм. Человек, мнение которого было для меня ориентиром во многих сферах жизни и, главное, в спорте. Сэмюэль, как профессиональный боец чётко видел слабые места и бил по ним без предупреждения.

– Готов? – спросил он спокойнее и отошёл от меня. Развернулся боком, поджав губы. – Если так, то без меня. Не для этого я начинал работать с тобой, чтобы теперь смотреть, как ты собственноручно закапываешь свой шанс построить карьеру в боксе.

– Разве у меня есть шансы, Сэм? – хрипло спросил я, тут же откашлялся.

– Есть. У всех они есть. Если не разбрасываться ими бездумно. А у тебя есть все шансы стать вторым Роем Джонсом.

Я усмехнулся. Непривычно было слышать от Сэма настолько наивные слова.

– Где я, и где Рой.

– Да? – Сэмюэль выгнул бровь. – И в чем же разница?

– Хотя бы в том, что Джонс рос в боксёрской семье. Его успех был предопределён.

– Как и твой. И ты растёшь в боксёрской семье. Я ведь тоже этим занимался, если ты не забыл. И довольно успешно, – Сэм усмехнулся, и лицо его смягчилось. – Шанс есть у всех, Мэтт. Вопрос в том, готов ли ты за него держаться или спустишь свою жизнь в унитаз, потакая слабостям.

Слова Сэма о семье вдребезги разбили стену подростковой упертости и мнимой самостоятельности. Про себя я нередко думал, что и он, и Джек, давно стали мне родными. Но услышать это от него было ценно.

– Нет, – ответил я тихо.

– Что «нет»?

– Нет, не готов. Не готов отказаться, – повторил громче и поднял на Сэма уверенный взгляд. Он довольно ухмыльнулся.

– Так-то лучше, – он небрежно опустил руку мне на плечо, снова превращаясь в того самого Сэма, которого я видел на протяжении пяти лет знакомства. – Если ещё раз узнаю о подобном, отделаю тебя так, что спать будешь стоя.

Я рассмеялся, кивая, и шёл вместе с ним в гостиную к дивану. Мы смотрели какую-то комедию, необремененную глубоким смыслом, но мысли мои были далеко.

Снова и снова в мозг вонзались слова Сэма о семье, а душа раскрывалась, подобно розовому бутону, лепесток за лепестком подставляя себя солнечному теплу. Протесты и злость, жившие во мне всё время вне стен дома Джека, сейчас забились в угол, уступая место искренности и подлинному счастью.

26 мая 2006 года я привычно спешил к дому Джека. Сэмюэль был занят подготовкой очередного перспективного мальчугана и длинные выходные по случаю Дня поминовения в этом году пропускал.

Май радовал аномальным теплом. Плодовые деревья давно уже были усыпаны цветами, поля и газоны покрылись сочной тёмно-зелёной травой. В воздухе вовсю пахло летом, а аромат раскрывшихся маков дурманил мозг, превращая его в бесполезный орган.

Трёхцветный охранник залаял, издалека разглядев мой силуэт, и радостно вилял хвостом в ожидании ласки.

– Ууу, зубастый! Рррр! – я потрепал пса по голове, подразнивая, и он беззлобно клацнул зубами, поддерживая мою игру.

Джек вырулил из-за угла дома и подходил к нам с добродушной улыбкой, вытирая руки тряпкой.

– Привет. Что там снова стряслось с твоим трамблёром?

– Да пёс его знает, – пожал плечами он и покосился на питомца. Брайт опустил уши, склонил морду набок, всем своим видом показывая, что к поломке трамблера отношения не имеет. Я усмехнулся.

– Идём. Посмотрю твою колымагу.

– Поуважительнее, к старушке, – шутливо возмутился Джек. – Она все-таки старше тебя.

Не слишком много времени мне понадобилось, чтобы найти неисправность. За последний год работы в автомастерской навыки значительно возросли, как и желание сутки напролёт ковыряться в железе. Я неплохо освоил кузовной ремонт, разбирался в двигателях, подвеске и прочих узлах автомобиля. Испытывал неимоверное удовольствие, когда видавшее виды транспортное средство после моих манипуляций выкатывалось из дверей сервиса обновлённым и, радостно моргая фарами, въезжало в новую жизнь.