Утонуть — не утонешь, ноги опору нашли. Вперед? Но дорога уходила ниже. Сейчас грязи по муди, а дальше что будет? Вдруг глубже? По шею?

Назад? Бертран тоскливо оглянулся. Далеко! Изображая горного то ли козла, то ли паука, он изрядно прополз по склону. Себе же на беду.

Длинно и скучно выругавшись, помянув добрую половину уродств Темного Ювелира, Бертран вытащил из мешка топор, который до этого не раз стукнул его по затылку топорищем.

Взявшись за самый кончик рукояти, Суи с неловкого — на вытянутых-то руках! — размаху вбил топор в склон по самый обух. Глухо чавкнуло. Но оружие засело крепко. Помолившись, Бертран начал подтягиваться на топоре…

И обрушился вместе с огромным пластом земли. Чуть не придавило насмерть.

Выбравшись из-под завала, снова нахлебавшись грязи, он с трудом сдержал слезы. Было грязно, мокро и обидно. Да и палец снова начал простреливать тело короткими молниями боли — словно раскаленным гвоздем тыкали.

— Как водичка? — спросили сверху.

Бертран шарахнулся от испуга. Снова упал, на этот раз — почти по шею.

Со склона на него смотрели два человека. Парни, оба явно старше Бертрана, но не намного, на два-три года. Одеты прилично, разве что все в каких-то пятнышках, словно попали под дождь из чего-то серого и липкого.

— Ничего так! — со всей возможной солидностью, ответил Бертран. — Прохладная. И мокрая.

— Мы и смотрим, что тебе нравится! — парни, переглянувшись, заржали. — Вылезать собираешься или пока пятачок не отрастет, ни шагу из родной лужи?

— Оно, конечно, прельстительно в кабаны выбиться, но лучше уж выбраться.

— Сейчас поможем, — ответил один, поменьше, да почернее. — Фэйри, глянь какую ветку. Попробуем светлого рыцаря Грязнолужного вытягивать.

Второй из парней, белобрысый и здоровенный — как бы не шире плечами младшего Таури, молча кивнул и начал вскарабкиваться по склону к ближайшим кустам.

— Ребят, — задал внезапно пришедший в голову вопрос Бертран, — а вы не людоловы случайно?

Чернявый замотал головой. И зашелся столь громким смехом, что и последнему дураку стало бы ясно, что никакие они не людоловы. Да и ни снасти, ни этакой мерзости во взглядах…

С другой стороны, ни один уважающий людолов на такое выпачканное «сокровище» не позарится — замучаешься отмывать перед продажей! С третьей же стороны, много ли Суи видел настоящих? То-то же… Так что, они вполне могли оказаться людоловами. Просто начинающими и оттого бедными и не брезгливыми.

Не успел Бертран допредставлять в красках и лицах свое грядущее, как явился Фэйри. Здоровяк тащил большую ветку, кое-где на ней еще болтались сухие листья.

— Держи, светлый рыцарь! — хихикнул старший.

Суи вцепился, будто голодный клещ в мошонку.

Парни, отдуваясь и кряхтя, сумели выдернуть его из ловушки и протащили на пару локтей выше уровня «воды».

— Ну ты и отожрался! — прокряхтел чернявый. Бертран в ответ развел руками и помотал головой, он, мол, случайно. Само нажралось. Стоя на четвереньках — сил встать не было — он начал отряхиваться. И тут Суи сразил приступ неудержимого смеха.

— Чего ржешь? — голос у Фэйри оказался тому под стать — хоть ворон пугай.

— Да так, — отмахнулся Бертран, — представил, как было бы смешно, окажись вы людоловами.

— И что смешного? — лоб чернявого покрылся морщинами.

— А представьте, сколько мыла на меня ушло бы! А то ведь такое чучело и не продать!

— Это да, ты был прям вылитый дерьмодемон из сказок!

- У вас тоже такая есть? — удивился Бертран. Сказку о посланцах Пантократора, отбившихся от дерьмодемона ополовниками, как-то рассказал покойный дед, перепив черемуховой браги. А когда маленький Суи поделился ею с товарищами по играм, то мать измочалила о него десяток прутьев… Чтобы, мол, не тащил в честное село всякую городскую дрянь и прочие выдумки.

— Конечно, — кивнул черноволосый, — ее вся Сивера знает. Старые пердуны вообще клянутся, что видели, как ангелы побеждали. Брызги, мол, выше крыш взлетали!

— Брешут, — отмахнулся Бертран. — Старикам делать нечего, вот и выдумывают всякие гадости. А нам потом страдать!

— Людоловы надели бы тебе на шею петлю и скинули в быструю реку, — внезапно произнес Фэйри. И добавил, выждав паузу. — Шутка.

— Только отчего-то не смешно! — отрезал второй парень и обернулся к спасенному. — Как зовут нашего шутника, ты уже знаешь. Если что, это прозвище, а имени он и сам не знает. А мои отец с матушкой, назвали меня Анри. По прозвищу Быстрый.

— Бертран, — кивнул Суи, — а прозвища и нету.

— Нельзя так, — помотал головой Анри, — у всех приличных людей есть прозвища.

Бертран представил, как он выглядит со стороны — ни на зернышко приличности! — решительно махнул рукой.

— Раз нельзя так, то пущай будет Бертран Черноводный.

— В Грязь переделают! Плохо звучит!

— Ну тогда… — Суи задумался. — А пусть будет Топор. У меня-то и свой есть.

— Берти Топор, — покатал на языке Анри, закатил глаза… — А прям красиво. Сразу видно блестящее будущее.

— Плаха, к примеру, — шевельнул ушами Фэйри.

— Я тебя знаю меньше пары пальцев, друг Фэйри, но признаюсь, от твоих шуток холодный пот по спине.

— Ничего, привыкнешь. Нам-то, друг Топор, подозреваю, по пути.

Глава 13

Высокое искусство бегства

Парни оказались южанами. Уроженцев Юга в Суре привычно недолюбливали. Считали изнеженными болтунами, не годными ни к чему, кроме пустых разговоров и всяческих обманов и наебывания честных и благородных северян. Ни с кем из тех краев Бертран не сталкивался — не считая разодетых рыцарюг, нагло проезжающих по тракту, роняя золотое шитье с расшитых задниц.

Из-за этого, первое время, он к новым попутчикам приглядывался внимательно — да и память о незабвенном Хунтее, не к ночи помянутом, была свежа, как так та вода, в которой сей злодей утонул (наверное!).

Но ни к каким обманам и странным делам, южане его не склоняли. Да и из ловушки вытащили честно, не погнушавшись травой и щепками оттереть страдальца от состояния «комок грязи» до «грязный бродяга, гоните его, насмехайтесь над ним!». И нисколько не насмехались, кстати.

Вот разговоры, это да! Тут не отнять, прямо как деды и говорили, сплевывая через плечо. Без умолку. Одно хорошо — безудержно трепался лишь Анри. Фэйри, к счастью, все больше молчал, разве что, хмыкая иногда, очевидно отмечая вовсе безудержное вранье товарища.

Бертран искренне был благодарен здоровяку — двойного удара его уши не выдержали бы. И так, казалось, что голова вот-вот переполнится слухами, историями и шутками. И взорвется, словно брюхо у павшей лошади, забытой на пару недель на солнцепеке…

Зато за полдня дороги Суи узнал о том, что творится в окружающем мире, намного больше, чем за все время, что провел в Таилисе. С другой стороны, он там не слушал, а был занят сколачиванием первоначальных накоплений. Надо понимать и нисколько не осуждать. А то можно и обухом промеж ушей.

Про топор и свежую рану попутчики благоразумно не спрашивали. Впрочем, Бертран, распаленный безудержными сказками Анри, выдал столь роскошную историю про злых колдунов, похищающих красавиц, гигантских змей, злобных колдунских приспешников и скромного героя с топором, что ни одного вопроса не возникло. Наверное, поверили.

Парни за последние несколько месяцев, вволю пошатались по округе. Злая судьба пригнала их из Сиверы, пыльного, грязного, мелкого, прекрасного города, населенного мерзкими, гадкими, противными, лучшими людьми в мире.

Объясняя, что именно случилось на их родине, Анри мгновенно сбивался на ругань — одно хорошо, можно было подучить новые слова, мало ли, вдруг да снова занесет в приличное общество. Кто-то приплыл на множестве кораблей, и прямо вот сразу начал резать и жечь. Про «резать и жечь», не понять было сложно. Но вот почему, кто и чем все кончилось — понять было никак невозможно. Что все случается не просто так, Суи иногда напоминала изувеченная ладонь. Даже крысы просто так не родятся.