Алиса мечтала о дне непослушания.

Но пока что оба моих подопечных мне проигрывали.

Мы обосновали в креслах в детской и играли уже третью партию, когда в дверь постучали. А затем на пороге появилась мать детей.

Горнары мгновенно были забыты. И слава местным богам. Потому что Джонни внезапно начал выигрывать, хоть сам пока этого не видел.

– Дети, папа вас хочет видеть внизу – вручит вам подарки, – заговорщицки улыбнулась мать мелких.

По детской прокатился довольный рев. И через несколько секунд Джонни с Алисой уже летели к лестнице.

Мы с их матерью остались наедине. И ей явно было что-то надо от меня. Потому она и детей выпроводила под благовидным предлогом. Потому и сама подошла и села напротив меня.

Похоже, намечался серьезный разговор.

Ну что ж, поговорим.

– Никогда не умела играть в горнары. Всегда в них проигрывала, – вздохнула она, внимательно рассматривая доску. – Мне кажется, или у Джонни была довольно выгодная позиция?

– Все верно, ваше сиятельство, – кивнула я. – Еще три хода, и он выиграл бы.

– Первый раз в жизни, наверное, – проявила проницательность она. – Как они вели себя в наше отсутствие, нирья Арина?

– И Джонни, и Алиса – активные дети с хорошим воображением, – обтекаемо ответила я.

– Что в переводе означает, что наказывали вы их часто, но по делу, – проницательно заметила моя собеседница.

Я сдержала смешок, так и рвавшийся с губ. О да, и часто, и по делу.

– Нирья Арина, как вы считаете, – моя собеседница опустила взгляд с моего лица на руки, лежавшие на столе, и внезапно побледнела.

Так… Это что-то новенькое. У меня что, там еще одна конечность выросла? Или несколько лишних пальцев появилось? Я сама взглянула на руки, на ладони, на пальцы. Нет, все нормально. Все как всегда. Ничего нового. Тогда откуда же такая странная бледность?

– Что-то не так, ваше сиятельство? – учтиво поинтересовалась я.

Она отрицательно мотнула головой, несколько секунд помолчала, словно собираясь с мыслями, затем спросила, стараясь говорить спокойно:

– Откуда у вас этот шрам, нирья Арина?

Шрам? Вот уж на что я в последнюю очередь обратила бы внимание. Действительно, на моем запястье имелся небольшой шрам, который я получила относительно недавно – в день моего появления в этом доме.

Едва я ответила на объявление о работе, мне выслали адрес, по которому следовало прибыть. Якобы для первичного собеседования, угу. Ну, по крайней мере, я именно так и думала.

Если бы я проявила проницательность и потрудилась пробить адрес в Интернете, то узнала бы, что там располагается заброшенный дом. Но догадалась я об этой многим доступной возможности, только когда прибыла с вещами на место. Постояв несколько секунд в растерянности перед старым домом, я все же подошла и постучала. Дверь, как ни странно, открылась. Как будто меня кто-то ждал там, в холле.

Ну и я перешагнула порог. Не самый умный мой поступок, так как внутри мог находиться кто угодно. Но меня встретил лишь полуразрушенный коридор. Я недоуменно нахмурилась и позвала:

– Эй, есть кто?

В ту же секунду интерьер изменился. И я оказалась в шикарном холле.

– Тихо шифером шурша, – проворчала я, поставила сумки на пол…

И мир вокруг меня внезапно закружился взбесившейся каруселью. Не ожидая головокружения, я упала. Тогда и занозила руку непонятно откуда взявшимся в полу гвоздем. Рана давно затянулась, а шрам в виде небольшого круга остался. На ладони, да.

– Я поранила руку, когда приехала сюда работать, ваше сиятельство, – учтиво ответила я своей собеседнице.

Ее ушедшая было бледность вернулась. И я снова отказалась что-либо понимать.

– Ваше сиятельство, все в порядке? – спросила я, проявляя воспитание.

Хотя мать всегда твердила, что я – ее единственный педагогический провал, ее, учителя с двадцатилетним стажем. И воспитать меня у нее не получилось. К ее глубочайшему сожалению. Но кое-какие нормы поведения в приличном обществе я все же усвоила, да.

– Когда мы наедине, можете называть меня нирья Виталина, – произнесла моя собеседница слабым голосом.

Я с трудом сдержалась, чтобы не присвистнуть. Вот так вот, да? Меня только что повысили из ничтожной гувернантки до какой-нибудь аристократки с титулом? И из-за чего? Неужели из-за шрама? Ну чушь же. А если бы я о дерево руку подрала, она так же реагировала бы? Впрочем, это риторические вопросы. Мне тут еще работать, пока не уволили. Поэтому к причудам господ надо относиться философски. Хочется молодой госпоже встать на одну ступеньку с гувернанткой и постоять там какое-то время? Да ради бога. Пусть развлекается. Лишь бы зарплату платили вовремя и в обещанном размере. Мне еще в своем мире на эти деньги жить. Работодатель в свое время, когда я подписывала контракт о найме на должность гувернантки, клятвенно обещал, что золотые монеты из этого мира останутся золотыми и на Земле, в том же номинале.

Так что я рассчитывала на эти деньги, сильно рассчитывала.

А потому…

– Как скажете, нирья Виталина, – покладисто согласилась я.

На меня снова странно посмотрели. Но я не стала заморачиваться по этому поводу. Мало ли, что кому в голову взбредет.

– Нирья Арина, свекор сказал, что вы отлично справляетесь с воспитанием Джонни и Алисы. У вас был опыт работы с детьми? – задала вопрос Виталина, видимо, чтобы тему поменять.

Прозвучало это как: «У тебя в том мире свои дети есть?»

Я покачала головой.

– Большого опыта у меня нет, только общение с младшими братьями и сестрами, нирья Виталина.

Мне показалось, или в ее глазах мелькнуло и мгновенно исчезло облегчение?

– Значит, вы любите детей, и Джонни с Алисой повезло, – улыбнулась Виталина.

Улыбка вышла какой-то натянутой и искусственной. Как будто Виталина сама не верила в то, что говорила. Или произнесла первое, что пришло в голову, лишь бы только не молчать.

Ответить я не успела: и Джонни, и Алиса двойным ураганом влетели в детскую и повисли на шее у Виталины. Она опасно накренилась. И я уже думала, что пора ее выручать. Но нет, справилась, обрела равновесие. Видимо, не первый день дети пытаются ее так «уронить».

– Спасибо, мамочка! Спасибо! – захлебывалась радостью Алиса.

– Спасибо, мамочка, – вторил ей Джонни.

Виталина улыбнулась снова, на этот раз намного искренней. Было видно, что она любит своих детей.

– Это было наше с папой решение. Но, милые, возможность кататься на лорике9 зависит только от нирьи Арины.

Я хмыкнула про себя. Пони, значит, детям купили. Ну как пони. Лорики намного крупней своих земных сородичей, шире в кости, в чем-то умнее. А еще они жутко заросшие шерстью. Потому и живут в самых холодных странах этого мира. Как они будут обитать здесь, где климат мягче и теплее, я не знала. Но искренне надеялась, что родители Джонни и Алисы знают, что желают.

Те, услышав слова матери, заметно погрустнели. Правильно. Я не позволю измываться над бедным животным. По полчасика покатались, и хватит. А то знаю я этих малолетних хулиганов. Утром сядут, вечером слезут. А бедное животное будет не кормленым и не поеным.

– Нирья Арина, – повернули оба ко мне свои просительные мордашки.

– Только как обычное развлечение. Во время прогулки, – ответила я.

Разочарование в глазах не тронуло мое жестокое сердце. Ничего, пусть привыкают к распорядку дня. Для учебы пригодится.

– Лорик сегодня отдыхает, – вмешалась Виталина, пытаясь развеять грусть детей. – А завтра уже вы сможете на нем покататься.

Дети понуро кивнули. Радость от владения живностью перебивала необходимость следовать моим указаниям. Виталина в процесс обучения решила не вмешиваться.

– Мы с папой устали с дороги, – она поднялась, объятия распались. – Слушайтесь нирью Арину. Увидимся за ужином.

«Вернее, после него», – добавила я про себя. Детей к тому моменту отправят спать. Виталина максимум, что сделает, – поцелует каждого перед сном. Обычная практика в среде аристократов – свалить обязанности воспитательницы на няньку, а самим видеть детей два-три раза в день по пять-десять минут.