– Думаю, что да, – неспешно, словно обдумывая каждую фразу, произнес Арнольд. – Ваше высочество, в той деревне было что-то необычное? Что-то, что привлекало взгляд с первой минуты и заставляло насторожиться?

– Да, – кивнула я. – Деревня была словно вымершая. Или же искусственная. Кроме старосты, там не имелось ни одного живого существа. Даже птицы не пели.

– И из всех находившихся там существ от вашей родовой магии погибли только староста и ваш кучер?

Я снова кивнула, начиная понимать, к чему клонит Арнольд.

– Вы хотите сказать, что кучер был в сговоре со старостой?

– Я практически уверен в этом, ваше высочество.

Отлично. Просто прекрасно. И сколько еще людей служит не только мне? Как вообще проверить их лояльность и преданность?

Последний вопрос я задала вслух.

– Есть специальный ритуал, – последовал ответ. – Я могу помочь вам с ним.

– И сделаете вы это по просьбе моего отца?

– По приказу его величества, – улыбнувшись, поправил меня Арнольд. – Я не являюсь вашим охранником, ваше высочество, не стоит беспокоиться. Просто скромный помощник.

Угу. Очень скромный, если судить по костюму и поведению.

Но отказываться от помощи я не стала.

Принцесса (герцогиня на самом деле, так как ей, младшей дочери императора, официально нельзя было называться принцессой, но я звала ее про себя так по привычке) обладала свободолюбивым характером. Наверное, по этой причине она и стала старой девой – не желала подчиняться ни одному мужчине, кроме отца. А равные отношения в этом патриархальном мире были, увы, невозможны.

Не удивлюсь, если она, в отличие от меня, знала о предстоявшем ритуале многое и даже, возможно, умела его проводить самостоятельно. Но я, скромная попаданка, не обладала ни ее знаниями, ни ее силой. Та же лечебная магия мне подчинялась не особо охотно. Что уж говорить о чем-то большем.

А потому, чтобы как-то обезопасить свое дальнейшее нахождение в стенах поместья и не вздрагивать от каждого шороха, я охотно согласилась принять помощь Арнольда.

По моему приказу все до единого слуги поместья, включая тех, кто работал снаружи, выстроились на улице перед входом, одной длинной шеренгой.

Арнольд решительным шагом вышел вперед, вытащил из кармана камзола амулет – посеребренный камешек овальной формы, размером с голубиное яйцо – и качнул им перед строем. Слуги мгновенно застыли. Вряд ли впали в транс. Скорее, произошло нечто вроде магической «заморозки», когда живое существо, находясь в полном сознании, не может и шагу ступить без приказа. Все, что ему доступно, – это дышать и моргать.

Я внимательно наблюдала за скупыми действиями Арнольда, но так и не смогла понять, что и для чего делалось, – слишком мало теоретических знаний у меня было. Я видела только, что амулет немного покачался в разные стороны, словно маятник, а затем над головами троих слуг загорелись небольшие красные огоньки. Все трое, насколько я знала, были связаны семейными узами с кучером. То ли братья-сватья, то ли племянники, то ли дядья. В любом случае они, садовник, лакей и дворецкий, могли что-то знать о гибели своего родственника и возможном неудачном покушении на меня. Хотя в последнем я сомневалась. Вряд ли в той деревне ждали именно принцессу. Думаю, там ловили всех проезжавших мимо аристократов. Место удобное, недалеко от главного тракта, ездят по нему если не каждый день, то относительно часто. А потому можно было и поживиться за счет проезжавших путников.

Слуг, кроме той троицы, «разморозили» и затем сразу же отпустили. А тех троих, под магической охраной еще одного амулета Арнольда, отправили в небольшую комнатку на первом этаже. В ней я обычно беседовала с экономкой поместья или давала распоряжения повару. В общем, она служила исключительно для общения со слугами. Вот туда мы впятером, включая мою скромную персону, и перенеслись сразу после ритуала.

Потрепанная мебель, потемневшие от времени обои на стенах, темные, давно не стираные занавески на окнах – тот еще видок, не особо впечатляющий, прямо скажем. Увы, финансово я не могла себе позволить обновить обстановку во всем поместье. Но как раз я-то по этому поводу не страдала. А вот Арнольд… Вряд ли он, привыкший с детства к роскоши дворцов и парадных комнат высшей знати, думал увидеть в провинциальном поместье что-то подобное. Но он на удивление равнодушно отреагировал на скудную обстановку, дождался, пока я усядусь в одно из кресел, сам опустился в другое, точно такое же, стоявшее напротив. Слуги, все еще находившиеся «под глубокой заморозкой», остались стоять рядом. Сейчас, под магическим заклинанием, они не способны были на самостоятельные действия, и опасаться их не стоило.

– Ваше высочество? – вопросительно посмотрел на меня Арнольд.

– Ведите вы допрос, – решила я.

Мало ли, вдруг не тот вопрос задам или как-то по-другому себя выдам. Вряд ли здесь знают о попаданках, в книгах о них точно написано не было, так что мне могло и ничего не грозить. Но и ставить себя в глупое положение не хотелось.

Арнольд кивнул и повернулся к слугам.

– Ваш родственник, работавший кучером в этом поместье, оказался замешан в грязных делах, – он говорил спокойно, размеренно, не спеша, так, чтобы каждое слово успело дойти до слушателей. – Если вы замешаны в тех же делах, лучше признайтесь сейчас. Иначе потом, когда мы выясним всю правду, могут пострадать ваши родные и близкие.

В глазах троицы ожидаемо появился страх. Слова Арнольда не были прямой угрозой, нет, это было предупреждение. Здесь и сейчас Арнольд пытался разобраться «по-хорошему», без применения серьезного наказания. В этой империи родственников уголовных преступников по решению суда лишали имущества, включая крышу над головой. Крестьянам, не одно поколение работавшим на свой дом и кусок земли, приходилось начинать все с нуля, но уже в другом регионе, обычно с худшими условиями. Одно дело, если это были физически здоровые мужчины, готовые и умевшие работать. А если старики, дети, беременные женщины, то есть любые иждивенцы? В общем, для многих, в том числе и в среде аристократов, худшим наказанием было лишиться даже не жизни, а имущества, в буквальном смысле слова пойти по миру, особенно на старости лет.

И я видела, что крестьяне, стоявшие перед нами с Арнольдом, боялись наказания не столько для себя, сколько для близких и родных, для тех, за кого они отвечали и ради кого работали на меня.

Арнольд указал на одного из слуг, дворецкого, и к тому сразу же вернулась речь.

– Пощадите, ваша светлость, – выдал он просящим тоном. – Не губите! У меня семья большая!

– У всех семьи, – нехорошо усмехнулся Арнольд. – Как ты был связан с кучером?

– Никак, ваша светлость! Помог ему на работу устроиться, перед управляющим словечко замолвил, и все.

– Ты знаешь, почему он готовил покушение на ее высочество?

Страх в глазах троицы перерос в настоящий ужас. Еще бы, кому захочется стать пособником в убийстве члена императорской семьи. Это же сразу плаха.

– Не знаю, ваша светлость. Он не любил болтать, все по-тихому делал. А я и не лез. Своих дел хватало.

Дворецкий говорил искренне. Да и, думаю, у Арнольда имелся амулет, подтверждавший искренность собеседников.

Садовник сообщил примерно то же самое. Мол, да, родственники. Но даже на праздниках за столом редко сидели – у каждого было полно работы. Потому и родственность мало кого интересовала.

А вот лакей… Тот глаза отвел сразу. И, наверное, если бы было можно, сжался бы от страха.

– Сам расскажешь? Или следователей вызывать? – прищурился Арнольд.

– Пощадите, ваша светлость! – Так, это мы уже слышали. Все они начинают с одной и той же фразы, как будто она поможет им в дальнейшем, спасет их жизни и сохранит имущество. – Я не виноват! Клянусь перед всевышними богами! Он меня заставил! Угрожал, что всем расскажет, как я в императорском лесу зайца зимой подстрелил!