– А тебе что дома не сидится в выходные? Ладно у меня квартальные отчёты не оформлены.

Анна Михайловна вынула из-за спины руку и поставила на стол тортик.

– Поболтаем?

Сидящая перед ней женщина состроила кислую мину, похлопала себя по бокам и проворчала:

– Ну что, жировые складки, ждите прибавление. – Нинель вздохнула и добавила. – Аня, что встала-то, заходи, ставь чайник.

Лисицына подставила чайник под струю воды, набрала воду и, включив кнопку, тяжело опустилась на стул напротив Нинель Павловны.

– Я сплю с Визгликовым. – неожиданно для себя тихо проговорила она.

В какой-то момент Лисицына и Нинель Павловна вдруг поняли, что несмотря на разницу в возрасте они близки по духу, и это стало отправной точкой для ненавязчивой дружбы, где каждая могла открыть самый сокровенный секрет и не бояться, что это когда-то всплывёт.

– С ним теплее, что ли, спать? – не меняя выражение лица, отозвалась Нинель. – Или вы всё-таки какими-то взрослыми вещами занимаетесь?

Лисицына рассмеялась, выдохнула и почувствовала, что сковывающая её тайна теперь не такая тяжёлая.

– Да как-то всё глупо и сумбурно получилось. Выпили, поговорили и проснулись вместе.

– Один раз не считается. – отмахнулась Нинель.

– Так мы уже не один раз разговаривали. – Анна развела руками, встала и, покрутив головой, спросила. – А заварка у тебя где?

– В коньячной бутылке. – выдвигая ящик стола, вздохнула Нинель. – Вон в шкафчике возьми в упаковках баночки для анализов, вместо рюмок будут. Опять черти всю посуду растащили. – посетовала женщина. – Такие разговоры под чай как-то неприлично вести.

– Я честно не знаю, что делать. – опрокинув пряную жидкость в рот, развела руками Лисицына.

– Ну если он тебя устраивает, то чего мучиться-то? Вы оба свободные, чем плохо-то? – Нинель отпила глоток из пластиковой рюмки и прыснула со смеху, – Что наш Визгликов, огонь? Или только хвастается?

– Да не знаю, я. – закрывая лицо руками, покачала головой Анна.

– В смысле? – не поняла Нинель.

– Мы все разы до синих чертей напивались. – почти шёпотом проговорила Лисицына.

– А.

Нинель держалась сколько могла, мяла лицо, сдерживая улыбку, но потом прорвался первый смешок, и за ним понёсся оглушительный водопад хохота. Смахнув с лица очки, Нинель смеялась от души, трясясь всем могучим телом, переваливалась в кресле с боку на бок и вытирала ползшие по щекам слёзы, а Лисицына только смущённо улыбалась в ответ и разводила руками, пока заведующая моргом наконец не свалилась на пол из-за сломавшегося под ней стула.  Лисицына бросилась её поднимать и вскоре, всё ещё посмеиваясь, Нинель встала и, пнув ногой распавшееся на две части кресло, сказала:

–Аня, как хорошо, что ты пришла, а то у меня такое плохое настроение было.

– Я тебя прошу, – Лисицына подняла руки, – давай на какие-то отвлечённые темы поговорим, а то у меня лицо, как у молодухи уже полыхает от смущения. Мне и так этот разговор не просто дался.

– Аня, ну неужели опять про работу, – улыбнулась Нинель, садясь на диван, – а так весело было. – она похлопала по месту рядом с собой. – Ладно, выдыхай. Давай я тебе расскажу, про тело из холодильника.

– О, давай. – оживилась Лисицына.

– Абсолютно испорченные мы с тобой бабы, другие бы весь вечер трепались про живых мужиков, а мы про трупы. – Нинель, оперевшись о подлокотник, встала с дивана, подтащила стул к своему рабочему месту и нашла нужную папку на экране компьютера. – Аня, ну наливай, хоть какая-то радость должна остаться. – Смотри, что мы имеем, – быстро освежив в голове информацию, сказала Нинель, – уж не знаю, хорошая это новость или не очень, но жертву расчленяли уже после смерти. Содержимое желудка указывает на то, что перед смертью, девушка довольно плотно поела, мясо было, овощи, даже десерт проявился. Но пока в лабе ковыряются, может, сможем ещё что-то из этого выцепить. Так, что ещё? В принципе она была в хорошей физической форме, при жизни никаких увечий ей не наносили, точнее, непосредственно перед смертью.

– А причина смерти?

– А здесь, Аня, задета моя профессиональная гордость. – поджав губы проговорила женщина. – Я пока не поняла.

– Как это?

– А вот так. В тех частях, что нам доставили, не выявлена причина.

– Что значит в тех частях, что вам доставили?

– Ну, как тебе сказать, – Нинель округлила глаза, – пазл приехал не полностью, некоторых деталек не хватает.

– Нинель, – выдохнула Анна, – эти ваши шуточки.

– Если бы не они, Аня, мы бы давно здесь всем коллективом под присмотром психиатров проживали. – но увидев, как дёрнулось лицо Лисицыной, Нинель откашлялась и тихо уронила. – Прости. – динамики отразили звук пришедшего письма и, чтобы развеять неловкую паузу, заведующая моргом сразу открыла почту. – О! Видишь не только мы с тобой работоголики, лаборатория тоже работает, письмо прислали. – несколько хмельно улыбнулась она и, не отрывая взгляд от экрана, застыла с рюмкой в руке, – Аня, я должна тебе кое-что сказать, – враз севшим голосом проговорила Нинель и аккуратно поставила коньяк на стол. – Читай.

Она повернула к Лисицыной экран и та, быстро пробежав строки, не мигая уставилась на Нинель:

– Это что значит?

– Это значит, что я для надёжности заказала ДНК-тест на отцовство Соболева и его предполагаемого сына, потому что мне крайне не понравилось его внутреннее наполнение, так как оно не соответствовало нужному возрасту. Но и никаких следов пластических операций я не увидела.

– И? – напряжённо спросила Анна.

– Аня, ты сама всё увидела. Тест отрицательный.

– И? – упрямо повторила Лисицына.

– Ты хочешь, чтобы я это сказала? – после короткой паузы, пристально глядя женщине в глаза, произнесла Нинель.

– Да.

– Аня, тот, кого вы поймали, может быть кем угодно, но он не сын Соболева, а это значит, что тот ещё на свободе.

Глава 2

По шершавому боку выломанной трубы, подгоняемая силой притяжения, ползла капля, в её зеркальном боку отражались остатки лета, скудеющий красками небосвод, намокшие и разбросанные по ковролину бумаги. Визгликов, вошедший в кабинет несколько минут назад, рассматривал упавшие на пол куски подвесного потолка, груды вспухшей насквозь бумаги, расползшиеся по тканевым сидушкам стульев влажные пятна.

От созерцания печальной картины его отвлёк сигнал полученного сообщения, Стас нажал на экран и вслух прочёл послание:

– Над кабинетом прорвало трубу, нам выделили новое помещение. Геоточку прикрепила. – Визгликов тяжело вздохнул, ещё раз осмотрел руины прежнего места работы и добавил. – Что ж, радует, что это не новый офигенный дизайн, хотя предупредить можно было и заранее. Ну да ладно, мне здесь никогда не нравилось. – буркнул он и развернувшись пошёл на выход.

Обойдя все городские пробки скорой поездкой на метро, Визгликов вышел в родном районе, купил свежих плюшек в булочной, где уже с утра отметился скандалом в очереди за кофе, и направился к затерянному среди жилых домов небольшому строению. Оглядев свеженькое, словно сошедшее со страниц гламурного журнала по архитектуре, светло-серое здание, Стас пожал плечами, толкнул входную дверь и упёрся в перекрытый турникетом проход.

– Здравствуйте. – на него сурово взглянул пожилой мужчина с военной выправкой. – Вы по какому вопросу?

– По личному. – вырвалось у Стаса.

– Нет, дорогой товарищ, по личному сюда не ходят. – развёл руками охранник.

– А если я к Лисицыной? – прищурился Стас.

– По личному к Лисицыной, это только по записи. Нужно предварительно с ней созвониться.

– А если я её любовник?

– А-а, так вы, наверное, Визгликов? Станислав Михайлович?

– Это с чего вы так решили? – прищурился следователь. – Что, с утра по радио уже объявили? – Стас покосился на тихонько шепчущую новости радиоточку.

– Анна Михайловна так и сказала, придёт наш следователь, но нормально изъясняться не умеет. Говорит, вы время на него не тратьте, пропускайте, иначе он в языковых гаммах будет до вечера упражняться.