– Дина, сходишь со мной к портному? – обратилась я к служанке после «трапезы» в гордом одиночестве.

Девушка обнаружилась в ванной комнате, надраивающая до блеска каждый из бассейнов. Она с сомнением глянула на недоделанную работу, а затем радостно кивнула.

– Конечно! Вы хотите что-то прикупить?

– Скорее – перешить, – улыбнулась я. – Достань из шкафа всё то шмотье, которое купил Лоренсо.

– Перешить? – понимающе уточнила служанка. – Сделать более закрытым, да? Это правильно, храэна. Боги не терпят открытых одеяний, а я точно помню, что в одном из ваших платьев виднелись запястья. Недопустимая ошибка портных. Мы их обязательно накажем.

Ну-ну, более закрытым…

– Не спешите никого наказывать, – ехидно улыбнулась я.

Спустя неполный час я вывалила десяток платьев на пороге швейной мастерской и объясняла портному, что именно хочу получить. Судя по тому, как округлялись глаза мастера и как сильно вытягивалось его лицо, мою идею он уловил верно.

– А рукава обязательно убирать? – сглатывал он боязливо. – А вырез точно до середины бедра? Что-что вы говорите? Д-д-декольте?

Дина тоже переводила полный ужаса взор с меня на одежду, с одежды – на немолодого мужчину в сюртуке, утыканном булавками (видимо, чтобы далеко за ними не ходить). Мужчина был лыс, низкоросл и носат. И, кажется, плохо соображал с первого раза.

Я повторно обрисовала ему желаемый результат. Со всеми вырезами, завязками, пуговицами и вариантами длины.

– Храэна Родионова, скажите, вы собираетесь облачиться в один из этих нарядов в первую брачную ночь? – понимающе уточнил портной.

Э-э-э. А что, в первую брачную ночь молодожены должны во что-то ОБЛАЧАТЬСЯ?! Я думала, наоборот: раздеться да поскорее. Или храэнам запрещено не только себя трогать, но и друг друга?

Хм, надо бы почитать, в этом мире у них вообще бывают дети? А то устрою просветительскую революцию, принесу в массы добро, свет и немножечко плотской любви.

– Может, и так, – не стала пока спорить с мужчиной, вдруг у него сердце слабое. – Вы сможете выполнить мои пожелания?

– Как вы можете сомневаться, храэна?! Я второй по величине мастер швейного дела в Хаароне! – гордо ударил он себя в грудь кулаком, едва не угодив по булавкам.

Второй по величине – это в ширину?..

– Тогда буду ждать результат в кратчайшие сроки. Ах, да. Запишите оплату ваших услуг на счет моего жениха, – бросила я перед уходом. – Спасибо.

Кажется, про счет он не понял, зато слова «оплата» и «жених» были предельно ясны. Мужчина несмело кивнул и пожелал мне хорошего дня.

Увы, день хорошим быть не мог, пока мне приходилось делить дом с тираном, деспотом и последним негодяем этого мира. Лоренсо Маркусом.

Я только-только вернулась к чтению книги по истории мира, как в библиотеку вбежала служанка. В библиотеку-то она вбежала, но внутри пошла на цыпочках, так осторожно, словно боялась даже дышать.

Понятно, библиотекарша держит всех в страхе так же, как и местная лекарша.

– Просто Катя! – Дина ухватила меня за руку и горячо зашептала: – Там… там вас храэн ищет! Срочно! Пожалуйста, пойдемте со мной!

– Пусть ищет, – пожала плечами. – Я никуда не терялась.

– Вы не понимаете… он… он… – её губы начали трястись. – Пожалуйста, пойдемте, иначе меня выгонят…

Я тяжело вздохнула и потопала за служанкой. Исключительно по той причине, что та была мертвенно бледной, и мне бы не хотелось, чтобы ее выгоняли. Уж не знаю, что там ей Маркус наговорил, но Дина была хорошей девушкой, заслуживающей хорошего отношения.

Дина отвела меня в гостиную на втором этаже и поспешила скрыться, захлопнув за мной дверь.

Я огляделась. Маркус стоял около окна, спиной ко мне.

– Что ты себе позволяешь, Кэти? – холодным голосом произнес он, когда мы остались в гостиной одни.

– А что я себе позволяю? – с милой улыбочкой уточнила я, быстро перебирая в голове события этого дня.

Хм, Маркус уже узнал о том, что я попросила перешить свои платья? И когда успел?

Я уже приготовилась было защищать служанку, собираясь рассказать всё как есть, но Лоренсо продолжил:

– Ты отказалась спуститься ко мне на завтрак и не спустилась в столовую, чтобы разделить со мной обеденную трапезу. Неслыханная дерзость.

Ах, он об этом…

– И что с того? – безразлично пожала я плечами. – Не хочу видеть твою физиономию во время еды. Аппетит портится, знаешь ли.

– Что с того? – ядовитым голосом прошелестел Маркус. – Что с того?..

О-о-о, в этом голосе было несколько тонн яда, не меньше.

Он медленно повернулся ко мне, и я с трудом удержалась от того, чтобы не вылететь в страхе из гостиной.

У Маркуса сейчас было такое злое, такое перекошенное выражение лица, что мне стало сильно не по себе.

Он все еще выглядел изможденным, и он тяжело опирался на свою трость. Но даже в таком изможденном волшебнике, ослабленном нападением нечисти, силы было столько, что она будто вдавливала меня в землю.

– Ты позоришь меня своим поведением, – процедил сквозь зубы Маркус, медленно шагая ко мне. – Слуги шепчутся за моей спиной… Так и до бунта недалеко. Твое поведение ставит под сомнение мой статус. Отныне я запрещаю слугам приносить тебе еду в спальню и кормить тебя на кухне.

– Да брось, – фыркнула я, скрестив руки на груди. – Это всего лишь обычные трапезы!

– Как моя невеста ты обязана разделять все трапезы со мной и делать то, что я говорю! – гаркнул Маркус.

Еще и тростью стукнул по паркету так, что я аж подпрыгнула от неожиданного громкого звука. Набалдашник трости в виде драконьей головы с разинутой пастью при этом засверкал зеленоватыми драконьими глазками, выглядело это жутковато.

– Слушай, тебе бы валерьяночки попить, – усмехнулась я, нервно облизывая губы. – Или чего позабористее.

– Бунтовать удумала? – произнес Маркус, яростно сузив глаза.

– А если да?

Маркус нехорошо так усмехнулся.

– Ты вообще не осознаешь, в каком положении находишься? Твоя жизнь – в моих руках. И только от меня зависит твоя дальнейшая судьба.

– Пф! Нашелся тут распределитель судеб. Убивать ты меня все равно не будешь, – твердо произнесла я, хотя мысли мои при этом были совсем не такими твердыми. – Если ты меня выдернул из другого мира, и я все еще жива, значит, я тебе для чего-то нужна. Я узнаю, для чего, даже если ты мне ничего об этом сам не расскажешь. Но ты не причинишь мне вреда. Хотел бы – уже причинил.