Будучи поздним и неожиданным ребёнком в семье, в которой до неё рождались лишь мальчики, Мария испытала на себе все "прелести" родительской заботы. Отец – человек старой закалки и любое отклонение от нормы, принимаемой им за несокрушимую и одну единственную истину, всегда считалось непозволительной роскошью. Владлен старше её на пятнадцать лет от родителя в методах воспитания недалеко ушёл и также пристально следил за каждым шагом младшей сестры. Лёшка, разница в возрасте с которым насчитывалась в десять лет, был мягче, но также очень за неё беспокоился, что порой выливалось в долгие лекции и наставления. Поэтому ни о каких коротких юбках, открытых кофточках, ярких макияжей, прогулок позже девяти вечера и свиданий с мальчиками до восемнадцати лет не могло идти и речи. После восемнадцати и поступления в университет их контроль немного сбавил обороты, но до сих оставался достаточно сильным на неё рычагом. Это, конечно, было не очень здоровой историей и, если бы не Катя, как говорил папа, с юлой в одном месте, то она, наверное, выросла бы очень замкнутой, тихой и совсем без друзей, но, слава всем богам, этого не произошло. Правда, вместо отсутствия друзей у неё было полное отсутствие каких-либо взаимоотношений с мужчинами и в свои двадцать три года Маша была девственницей. Для неё это не было проблемой. Точнее уже не было, так как подруга, поддерживающая её всегда, везде и во всём и будучи более опытной в теме секса и иже с ним, ещё в девятнадцать успокоила её фразой: "В этом нет ничего плохого, зай. Твоё тело – твоё дело, запомни. Кто бы что не говорил и не делал, только ты в праве распоряжаться им". Эта простая истина настолько врезалась в подкорку, что давление общества стало ощущаться гораздо легче, чем ранее. По его мнению быть недевственницей до восемнадцати лет – плохо, нечестиво и аморально, а быть девственницей после двадцати – странно и нелепо. Для Маши подобные двойные стандарты, окружающие всех повсеместно, не были новостью, а по мере взросления, понимания себя и знакомства со своим телом и вовсе перестали иметь особое значение. Ехидные насмешки, порой раздающиеся в медийном пространстве или среди знакомых и приятелей о том, что невинность – это давно пережиток прошлого и тот, кто продолжает "хранить себя" явно не дружит с головой, живёт в каком-то вымышленном фэнтезийном мире, где данное обстоятельство имеет значение, и связываться с такими людьми – пустая трата времени, уже не задевали и не заставляли её считать себя какой-то неправильной и не такой. Маша не хранила себя для единственного и неповторимого, не ждала принца на белом коне и не возводила свою невинность в ценность, а от словосочетания "потерять девственность" ей хотелось поморщиться. Как можно потерять то, что не имеет натурального воплощения, а физиологический процесс этого действа кардинально отличается от стереотипов и мифов об этой теме, укоренившихся в головах людей, благодаря отсутствию минимального сексуального воспитания и банальному невежеству? Она просто не спешила ложиться в постель с кем бы то не было ради того, чтобы просто лишиться этого состояния. Не хотела и, самое главное, не была к этому готова. Да, возможно, ей хотелось бы почувствовать новые ощущения и понять, что в этом сексе такого невероятного и почему вокруг него столько шумихи, но всё сводилось к тому, что представители противоположного пола не цепляли её настолько, чтобы решиться на этот шаг. Не цеплял никто из них, кроме Богдана, и в этом-то и была, наверное, главная Машина проблема, решение которой было ей пока неизвестно. Он будил в ней то, что спало крепким сном рядом с другими мужчинами. Он был предметом её обожания ещё с детства, первой мечтой, первой любовью и первым разочарованием. И в то же время одна мысль о том, чтобы переспать именно с ним, вызывала у неё паническую атаку. Первый раз, когда девушка попыталась найти это самое решение в самом простом выходе, а именно как раз таки заняться с ним самым настоящим сексом, до сих пор снился ей в кошмарах.
Это произошло на её двадцать первый день рождения и в не самом трезвом состоянии. Устав от своих безответных чувств, Маша, с помощью нескольких коктейлей преодолев робость, просто напросто прижала мужчину к стеночке клуба, где отмечала сие событие с друзьями и случайно встретила его, и поцеловала. Богдан по всей видимости тоже был не очень трезв, потому что ответил ей с такой страстью и пылом, что через минуту уже он вдавливал её в стену, вжимаясь пахом в развилку между ножек. Мгновенно потеряв голову и едва выдерживая его натиск, она уже было обрадовалась тому, что таким образом убьёт одним выстрелом сразу двух зайцев – и узнает, что такое секс, и утолит свою тоску по нему. Поначалу так оно, в принципе, и было. Они целовались, как сумасшедшие. Смело друг друга касались. Не скрывали своего желания, а потом… А потом Богдан, привёз к себе домой и набросился в прихожей с не меньшим пылом, чем в клубе, чётко давая понять, что их времяпрепровождение будет очень томным. Баженова горела в его руках, дрожала, не чувствовала землю под ногами вплоть до момента пока её ладонь не сжалась на его эрогированном члене. Как она там оказалась девушка помнила смутно, но то, что это случилось именно по её воле сомневаться не приходилось. Мужчина что-то низко простонал, взглянул на неё так, что реальность перед глазами покачнулась, и толкнулся вперёд. Маша же, обескураженная своими действиями, его весьма выдающимися физическими данными и реакцией, мгновенно протрезвела и сделала то что ни за что нельзя делать, когда творишь глупость. Маша начала думать. Начала и не перестала. Прокрутила всю историю их отношений от начала до конца, до этой самой встречи, которая привела к петтингу. Вспомнила причину, по которой избегала его с шестнадцати лет, и вереницу девушек, с которой его видела в осознанном возрасте. Финальным аккордом стал новый мужской стон прямо над ухом и хриплое:
– Машуля, я больше не могу. Хочу в тебя.
Он чуть отстранился от неё, чтобы найти в карманах спущенных на бёдра брюк презерватив, и Баженова, помимо прочих своих тараканов в голове, испугалась. Испугалась того, что должно было произойти с секунды на секунду. Испугалась силы его желания. Испугалась возможности стать новой, очередной, но далеко не последней сексуальной партнёршей в его насыщенной личной жизни. Испугалась себя и вероятности обзавестись разбитым сердцем на утро. И вместо того, чтобы честно ему в этом признаться и попросить остановиться, она ляпнув:
– Ой, прости, я кажется забыла утюг выключить.
Одёрнула подол платья и без трусиков кинулась прочь из его квартиры. Повезло, что Богдан не ожидал от неё такого финта, иначе с его реакцией вряд ли у Маши получилось бы и шаг в сторону сделать.
Добравшись до квартиры подруги, она заперла дверь на ключ и попросила сонную, ничего не понимающую Катю прибить её сразу, чтобы не мучиться, но подруга была слишком милосердна или наоборот слишком жестока и её просьбам не прислушалась. Столько стыда, неловкости и желания провалиться сквозь землю Баженова испытывала разве что в шестнадцать лет и опять же из-за случая, связанного с Богданом, но в этот раз к этому "прекрасному" букету добавилось ещё и неудовлетворение. Хотелось злиться и на себя, и на него, и на такую непростую жизнь в целом. Девушка абсолютно не понимала, что ей делать дальше, потому что Богдан давно был членом семьи Баженовых и их следующая встреча могла случиться сразу по её возвращении домой. И, не придумав ничего лучше, Мария приняла решение спрятать голову в песок и всеми правдами и неправдами его избегать. Не самое взрослое поведение, но в тот момент эта идея показалось самой верной и правильной в сложившейся ситуации. Получалось у неё это прекрасно. Женская интуиция работала на полную мощность и за почти год с того дня не подвела ни разу. Девушка слышала о Зорине от родителей, братьев и подруги, но лично и тем более один на один с ним больше не встречалась до прошлого лета в гостях у Трофимовых и некоторых семейных праздников, когда рядом было много людей, за которыми можно было со спокойной душой спрятаться. Осенью же пришла к нему сама, чтобы выведать информацию о Кате, и в итоге осталась ни с чем. Сегодняшняя встреча… А к чему, интересно, её приведёт их сегодняшняя встреча?
