Репортёру пришлось согласиться, Коллинз стал третьим выпускающим редактором, и от него зависело, пойдёт материал в прайм-тайм или затеряется среди второстепенных репортажей ночи с четверга на пятницу, соответственно и стоимость репортажа менялась. К тому же надо было продать кондо – оставаться здесь Павел не собирался, его вполне устраивали Свободные территории, где и продукты стоили дешевле, и любопытных глаз было гораздо меньше.

В поместье Кавендишей можно было прожить хоть до старости – дети Эла в родное гнездо наведывались редко и неохотно, но дом был слишком велик для одного Веласкеса, и маг чувствовал себя в нём неуютно. В качестве убежища он присмотрел себе неплохой и очень дешёвый коттедж на одном из притоков Рио-Флор, ниже озера Саус-Лейк, почти в центре треугольника, образованного Акапулько, Ньюпортом и Тампой. Несмотря на близость к столице, места там были необжитые, практически дикие, даже те, кто раньше пытался отшельничать, переехали в города. Дом стоял неподалёку от ручья прямо посреди джунглей, и от шоссе его отделяли шесть километров через лес по старой, заросшей травой и побегами деревьев дороге. Отличное место для того, кому нужно почаще бывать поближе к природе и подальше от Службы контроля.

Он уже связался с управляющей компанией и договорился, кто и когда выкупит его квартиру. От подкинутых неизвестными благодетелями денег почти ничего не осталось, сто семьдесят тысяч ушло на ремонт захваченной по случаю яхты, подрядчик, которого нашла Нина Фернандес, уверял, что после этого судно можно будет продать за полмиллиона, но только если Павел не будет жадничать и как следует обновит интерьеры. За дополнительные сто тысяч реалов. Четыре каюты объединили в две, поменяли вспомогательное оборудование и электронику, обновили яхтенный компьютер, избавившись от нелепой заставки, поставили новые маршевые водомёты, и вообще, почти уже сделали конфетку из того, что, по словам подрядчика, эта яхта изначально представляла. Заодно её заново покрасили, прежняя белая краска, по мнению дизайнера, без которого подрядчик работать отказывался, отдавала в желтизну, а на корме вообще облезла. Эйфория от обладания морским судном прошла, и действительность предстала во всей красе, точнее говоря, страшности, судя по смете, эту яхту проще и дешевле было утопить, а подрядчика и дизайнера пристрелить.

– А что ты хотел, – Нина только рассмеялась, когда Павел рассказал ей, что ему приходится пережить, – тебе ещё дом обставлять, малыш. Бог – он даёт орехи тем, у кого нет зубов.

Она любила вставлять в разговор поговорки, и иногда выходило смешно. Но не в этот раз.

Павел вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью жаркий зимний воздух, сиденье байка ощутимо нагрелось под лучами Сола. До сезона дождей было ещё два месяца, местное светило жарило от души, раскаляя мостовые. Столица находилась вдалеке от океана, и на морскую свежесть здесь можно было не рассчитывать. Веласкес надеялся наконец-то опробовать завоёванный в бою плавучий трофей перед тем, как его продать – решение уехать из столицы и посещать большие города наездами было окончательным.

– Сеньора Гименес, – Павел доехал до дома старушки, слез с мотоцикла, приоткрыл калитку, – я буду в банке за час до обеда, подпишу документы и до первого февраля освобожу дом.

Пожилая женщина копалась в небольшом саду, аккуратно вырывая сорняки и складывая их в синее пластиковое ведро. На голос репортёра она даже не обернулась, Веласкес терпеливо ждал – вредный характер сеньоры был известен всем, но именно она согласилась выкупить его блок. Наконец, через минуту женщина встала, отряхнула руки и колени.

– Подожди-ка, юноша, – сварливо сказала она. – Так ты что, и вправду решил уехать отсюда?

– Да, – Павел развёл руками, словно извиняясь. – Уже всё решено.

– Куда ты собрался? – не унималась старушка.

– Скорее всего в Акапулько или Майск, – не стал скрывать Павел, – сегодня в редакции скажут, где им нужнее такой талантливый молодой человек, как я.

– Хвастун, – тон сеньоры Гименес стал мягче. – Хотя чего ожидать, район с каждым годом становится всё тише и скучнее, молодёжь переселяется на побережье, поближе к океану. Там жизнь кипит, не то что здесь. Как тебе Мелани?

– Что? – Павел поперхнулся.

– Новая соседка. Надеюсь, ты не положил на неё глаз?

– Ну что вы, сеньора.

– Дурак, у неё трое детей, куда ей ещё один молодой оболтус. Смотри у меня, в кои-то веки в кондо появилась аккуратная уборщица, если ты с ней что-нибудь сделаешь, я тебе не прощу.

– Даже в мыслях не было, – заверил старушку Веласкес. – Да и когда мне успеть? Месяц – крайний срок, скорее всего, мне придётся уехать раньше, может даже через неделю.

– Такие, как ты, и за три дня умудряются в разные истории влипнуть, – женщина строго посмотрела на молодого человека, потом – на его мотоцикл. – Я слежу за тобой, Веласкес, помни об этом.

Павел чувствовал спиной её строгий взгляд, пока не свернул на ближайшем перекрёстке. Новый байк, хоть и выглядел потрёпанным, был лучше прежнего, быстрее, мощнее и удобнее, отлично держал неровности дороги и мог быстро ехать по пересечённой местности. Вместо одного картриджа стояло два, запаса при полной зарядке должно было хватить до самого северного побережья, если бы он туда собрался.

До редакции «Ньюс» было намного ближе – маг проехал мимо ратуши, свернул на бульвар Первых Поселенцев, забрал пончики в кондитерской и через пять минут был у шлагбаума, отделяющего Нижний город от Верхнего.

Вместо Энрике в будке сидел незнакомый полицейский, мрачный, худой, с желтоватой кожей. Он забрал пончики и сунул Павлу планшет с анкетой.

– Что это? – Веласкес раньше такого не видел.

– Приказ нового капитана, – равнодушно ответил патрульный. – Всем магам требуется заполнить. Если не хочешь, разворачивайся и проваливай, не мешай движению.

Машины и мотоциклы с пропусками свободно проезжали по основной дороге, позади Павла не было никого, кому бы он помешал. Но маг спорить не стал, приложил палец в нужных местах, дал отсканировать батареи, сам мотоцикл, браслет и пистолет, и только тогда желтушный полицейский нарочито медленно открыл шлагбаум.

«Ньюс» занимал не одно, а целых три здания в Верхнем городе. Маленький двухэтажный дом-кубик был зажат двумя шестиэтажными стеклянными коробками, похожими друг на друга, словно близнецы, прежде он стоял на земле немного позади, но потом его укрепили, подняли и приспособили между двух соседей на высоте второго этажа, так, что вместе они образовали латинскую букву «аш» или русскую «эн», кому как больше нравилось думать.

Правая коробка занималась обработкой информации и организацией вещания, редакция сидела в левой, в центральной перекладине раз в месяц собирался совет директоров. Павел вырулил на гостевую стоянку, поставил мотоцикл поближе к ограде и направился к редакции, спрямив путь через дорогу. Желтый кабриолет на огромной скорости вылетел с шоссе и затормозил прямо перед Павлом.

– Куда прёшь, осёл? – женщина за рулём, крашеная блондинка с пухлыми губами и высокими скулами, гневно смотрела на мага.

Павел её с трудом, но узнал. Тереза Симонс, пятый канал, она брала интервью у его отца в тот день, когда он подвозил лже-Клер до больницы. Места на дороге для того, чтобы его объехать, было вполне достаточно, но маг спорить не стал, отступил на шаг. Машина рванула, пробуксовывая колёсами, и, почти не снижая скорости, уткнулась в невысокую ограду между двумя автомобилями попроще. Павел ждал, что Симонс на этом не остановится и проскочит дальше, через препятствие, но машина замерла вплотную с барьером, репортёр выскочила из кабриолета и побежала к дверям редакции.

Маг не торопился. Он просканировал браслет на входе, показал код охраннику, низкому и очень коренастому, с фамилией Сидоров, узнал, что его старый пропуск больше не действует, получил другой в виде карточки на липучке и на лифте поднялся на третий этаж.