– Девушка, аккуратнее, – зло бросает пожилая женщина, когда я в спешке невольно толкаю ее в плечо.

Я должна успеть! Должна!

По пути к зданию аэропорта я то и дело посматриваю на часы. Вот-вот будет разрешена регистрация на его рейс, и я больше не смогу попрощаться, не смогу его увидеть. Я даже не успеваю разблокировать его в телефоне и позвонить, чтобы что-то сказать.

Я влетаю в здание аэропорта как раз тогда, когда объявляют регистрацию. Его вижу почти сразу. Он стоит в обнимку с моей мамой, а потом пожимает руку отцу и обнимает за одно плечо.

Я больше не могу идти. Просто стою и смотрю на то, как он берет сумки и… поворачивается ко мне.

Всего пара мгновений нужна Глебу, чтобы увидеть меня, и еще пара, чтобы бросить сумки и сквозь толпу пойти ко мне. Остановившись в метре от меня, он резко хватает меня за руку и ведет в сторону, открывает дверь и заталкивает меня внутрь небольшого то ли кабинета, то ли подсобного помещения.

Пару мгновений мы просто смотрим друг другу в глаза. Глеб рвано дышит и прожигает меня взглядом, а я боюсь сморгнуть, чтобы это мгновение не исчезло.

– Зачем ты пришла? – хрипит он. – Заче-е-е-м, Мариш?

– Попрощаться, – выдыхаю. – Я хотела попрощаться, потому что так… Так неправильно.

– Знаешь, что неправильно? – с ухмылкой произносит он. – То, что я уезжаю, а ты остаешься. То, что мы расстаемся из-за каких-то чертовых журналистов. Вот что неправильно.

Глеб хватает меня за плечи и чуть встряхивает, а потом, будто осознав, что делает мне больно, ослабляет хватку и поглаживает кожу. Я откидываю голову на стену и закрываю глаза. Так жутко больно внутри, что я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Ты чувствуешь? – шепчет он, наклоняясь ко мне на небезопасное расстояние.

– Что?

– То, что происходит. – Его ладонь аккуратно ложится на мою щеку, он легонько проводит пальцами по скуле и прижимается ко мне лбом. – Я не хочу отпускать тебя.

Я мотаю головой, прогоняя дурман, что кружит голову. Я не должна даже думать о нас. Нас не существует. Не может существовать.

Но сердце отчаянно тянется к нему. Я кладу руки на его плечи и решаюсь поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Там горит огонь, в котором мы оба сгораем, потому что в следующую секунду я абсолютно не отдаю себе отчета в том, что делаю.

Вместо того чтобы этими самыми руками оттолкнуть Глеба подальше, я сжимаю красную ткань его свитера в ладонях и притягиваю к себе. Встаю на носочки и тянусь к нему, чтобы поцеловать. Наши губы соприкасаются, Глеб произносит что-то, чего я не понимаю, хватает меня рукой за затылок и толкает на себя. Он берет мои щеки в свои ладони и целует так, что сердце начинает отбивать чечетку и стучать так, что тяжело сделать даже вдох.

– Я же не могу отпустить тебя, дурочка, – шепчет Глеб в перерывах между поцелуями, которыми теперь покрывает не только мои губы, но и щеки, глаза, скулы. Он оставляет поцелуй за поцелуем на моем лице, убирая капли слезинок, что скатились по щекам.

– Прекрати, пожалуйста, – шепчу и немного отстраняюсь, но не могу удержаться и обнимаю его за шею, утыкаясь в плечо.

Я не могу его отпустить, не могу. Господи, почему же так сложно? Мама говорила, что будет легче, что я забуду, выброшу его из головы и перестану думать, а впоследствии еще и скажу спасибо за то, что все так сложилось. Я бы хотела ей верить, но когда смотрю на Глеба, не могу, потому что он глубоко засел в моем сердце.

– Поехали со мной, Мариш, поехали. – Он отстраняет меня и обхватывает за плечи. – Там нас никто не будет знать, там мы сможем быть вместе. А здесь все забудут. – Глеб чуть сильнее сжимает пальцы на моей коже. – Пожалуйста, скажи «да».

– Да.

Я ни о чем не задумываюсь, лишь киваю и вновь бросаюсь к нему в объятия. Глеб крепко прижимает меня к себе, а я думаю о том, что шла сюда, чтобы попрощаться. В последний раз увидеть его и сказать «Прощай».

– Ты точно приедешь? – с недоверием спрашивает он.

Киваю.

– Да, да, приеду. Нужно все сделать и сдать экзамены, после чего я точно приеду, – уверенно шепчу. – Обещаю!

Глеб целует меня в последний раз, переплетает наши пальцы и подносит руку к губам. И смотрит так, что я ни на секунду не сомневаюсь в том, что он чувствует то же, что и я.

– Сколько тебе нужно времени?

– Месяц. Но я постараюсь раньше.

– Я буду ждать. – Глеб целует меня в щеку, чуть царапая щетиной нежную кожу, и шепчет что-то еще, но я больше не слушаю его, лишь зажмуриваюсь и молюсь, чтобы это не было сном.

– Ну что? – Ко мне подбегает Лидка. – Получила?

– Да!

Мое лицо, уверена, светится от счастья. Через несколько дней я уеду к Глебу, увижусь с ним. У меня начнется новая жизнь: поступление в другой университет, переезд… Мне столько придется делать самой, но разве это важно, когда рядом любимый человек?

– Ты звонила ему? – интересуется подруга.

– Еще нет. Позвоню по пути домой.

– А билет забронировала?

– Да.

Подруга кивает, и мы прощаемся. Вызвав такси, сажусь на заднее сиденье и, махнув Лидке на прощание, снимаю блокировку с телефона. Набираю Глеба, но он вне зоны действия сети. По пути звоню ему еще несколько раз, но безрезультатно. Его телефон все так же выключен. По этому поводу я не переживаю, потому что такое происходит не в первый раз. Глеб всегда перезванивал.

И только вечером, когда Глеб, все же не отвечает, я начинаю волноваться, так что даже звоню маме и спрашиваю, не разговаривал ли Глеб сегодня с родителями. Оказывается, нет. Она обещает связаться с ним и перезвонить мне. Когда телефон оживает трелью, я тут же хватаю его, но ничего нового не слышу.

– Мариш, он вне действия сети, – сообщает мама. – Не переживай, Давид иногда по несколько раз не может к нему дозвониться. Наверное, в метро или еще на занятиях, у них же сейчас обед.

– Я не переживаю, – безбожно вру маме. – Просто подумала: вдруг вы разговаривали.

– Ты точно в порядке? Хочешь, приезжай к нам.

– Нет, я в порядке, – опять вру и, попрощавшись, отключаюсь.

Побродив немного по дому, сажусь за чтение зарубежных новостей. Вдруг в Нью-Йорке что-то случилось, а я совсем не в курсе. Получасовое брожение по просторам интернета ничего не дает, я только сильнее накручиваю себя. К полуночи раз за разом нервно набираю номер Глеба, но ничего не происходит. В итоге забываюсь сном, не понимая, что же на самом деле случилось и почему он не отвечает даже в то время, когда уже должен вернуться из университета.

И только утром я слышу долгожданные гудки. Один, другой, третий. По ту сторону телефона отвечает девушка. Я с ужасом понимаю: что-то случилось. Возможно, Глеб попал в аварию или сломал ногу. Да что угодно!

Нахожу в себе силы сказать:

– Здравствуйте. С Глебом что-то случилось, да?

Не сразу понимаю, что девушка по ту сторону может и не знать его имя. Она может быть обычной медсестрой.

– Нет, – уверенно говорит она. – Он в душе.

– Он… что?

– В душе, – равнодушно отвечает она. – Моется. А кто его спрашивает?

Несколько минут я просто моргаю и смотрю перед собой. Что значит – он в душе? А она кто?

– Девушка, вы кто? Я передам, что вы звонили.

– А вы? – шепчу едва слышно.

– Его девушка, – гордо произносит она.

– Не говорите ему, что я звонила, – бросаю и отключаюсь.

Несколько мгновений я просто сижу и пытаюсь осознать то, что услышала. У Глеба есть девушка? А я? Кто тогда я, если она его девушка и она там, по другую сторону телефона, ждет, когда он выйдет из душа?

Пару дней я провожу в абсолютной прострации. Не могу ни есть, ни пить, ни что-нибудь делать. Все время думаю о том, почему так произошло и за что Глеб так со мной. А еще меня терзают мысли о том, как давно это началось и почему он не сказал раньше, что все наши отношения ложь и на самом деле он не так уж сильно любит меня.