Из-за недостатка времени мы смогли осуществить только беглый осмотр каньона, который со своей верхней частью Игерир имеет длину более 70 километров. Мы возвратились на дорогу Иллизи — Джанет и продолжали путь на Зауаталлаз. Здесь мы получили от местных жителей еще одну информацию: проводник Братим Бен Бухуш вроде бы видел крокодила в группе невысыхающих гельт каньона Имидрар. Поскольку это было недалеко от дороги, соединяющей Зауаталлаз с Джанетом, мы включили в программу проверку и этого сообщения, а Брагима взяли проводником. Наша «Татра» увязла в песке, как только сошла с накатанной дороги, так что до гельты нам пришлось добираться четыре часа. Точнее сказать, это были три гельты, связанные одна с другой, но разные по характеру. Первая была небольшой заводью с мутной водой размером 4×5 метров и глубиной немного больше метра. В ней водились, рыба вида Barbus и уже упомянутые медузы. За первой заводью, в узком скальном ущелье с отвесными склонами, была вторая гельта. Дно ущелья заросло труднопроходимыми джунглями, кустами и камышом. Через двадцать метров мы подошли к трясине — дальше пройти было нельзя.
Нам удалось проникнуть в ущелье по скальной стене, благодаря тому что здесь было много уступов. Солнце заглядывало в ущелье от силы на два часа, и вода была необыкновенно холодная: 18 °C. Гельта имела глубину около двух метров и длину более 50 метров. И здесь были рыбы и множество медуз. На другой конец, однако, перебраться можно было только вплавь. Еще на 30 метров дальше, над скальным порогом, была третья гельта, примерно 10×15 метров, глубиной более пяти метров, с совсем чистой водой и по крайней мере на пять градусов теплее, чем вода во второй гельте (термометр к тому времени разбился). Тут не было никакой рыбы, только несколько гигантских головастиков, как у нашей чесночницы рода Pelobates. Владимир, который пробрался каньоном (здесь уже расширяющимся) на несколько сот метров выше, обнаружил еще две гельты.
И хотя здешние воды были необыкновенно богаты всякой живностью, трудно было предположить, что в бассейнах таких размеров крокодилы могли прожить целые тысячелетия в изоляции, даже если учесть, что в менее сухой период воды на дне каньона могло быть намного больше. В этом каньоне было относительно мало рыб и еще меньше жаб. Крупные водоплавающие птицы, многочисленные в Имигроу, здесь не водились. То есть, во всей системе не хватило бы пищи даже для одного взрослого крокодила.
По приезде в Джанет мы представились в мэрии и изложили свои планы. Секретарь задумался, а потом посоветовал нам познакомиться с Керзаби, как раз находившимся в это время в Джанете, директором Национального парка Тассили.
Мы были «радостно изумлены». Еще в проекте, переданном алжирским властям дипломатическим путем в конце 1971 года, мы предлагали создать Национальный парк в Тассили. Исследования, которые мы проводили сейчас, были направлены главным образом на то, чтобы собрать дополнительные, конкретные аргументы в поддержку этого проекта, который уже, как мы только что узнали, был осуществлен официально в 1972 году. Только что назначенный директор еще не видел парка, а в данный момент безуспешно пытался найти в Джанете помещение для канцелярии; он производил впечатление человека на своем месте, который относится к своим обязанностям неформально. Керзаби сразу предложил нам помощь в пределах своих возможностей и проявил интерес к нашей деятельности, особенно его заинтересовали наскальные рисунки, которые мы сфотографировали в Имигроу; открытию новых мест с доисторическими наскальными фресками уделялось особое внимание, а в Имигроу их до нас не находили. Мы пообещали передать ему фотографии и топографическую документацию, но одновременно обратили его внимание на то, что значение природного богатства каньона (даже без крокодилов) несомненно выходит за рамки нахождения там еще одной серии рисунков и каньон, лежащий далеко за пределами Национального парка, заслуживает того, чтобы быть объявленным самостоятельной резервацией. Керзаби в принципе согласился с нами и попросил переслать ему документацию и обоснование, а он уж попробует предложить проект и провести его. Он, однако, предупредил нас, что результаты, конечно же, будут не скоро, так как вышестоящие органы считают дело решенным уже самим объявлением парка и преследуют только одну цель — сохранять и пропагандировать здешние наскальные рисунки и поддерживать развитие туризма. И хотя сам Керзаби не естествоиспытатель, ему хотелось бы сохранить и другие достопримечательности этого района, добиться расширения парка и создать еще заповедники. Он считает, например, одним из важнейших предназначений парка охрану вымирающих тассилийских кипарисов и попросил нашей помощи в этом деле, и вообще он был бы рад с нами сотрудничать постоянно. Керзаби уже пришлось убедиться в том, как нелегко найти квалифицированного специалиста, готового пройти пешком десятки километров по пустыне, питаться пищей туарегов и пить воду из горных луж. Исследовательских станций с кондиционерами, с европейской кухней здесь еще долго не будет.
Национальному парку Тассили повезло вдвойне: он не только был создан, но и попал вдобавок к тому в хорошие руки.
В странах, еще недавно бывших колониями, природа обычно воспринимается не как одна из культурных ценностей, а как бесплатное «сырье для потребления». Во времена освободительных войн, когда и человеческая жизнь имела лишь цену пули, и в последующие периоды с насущными хозяйственными и другими проблемами, требующими немедленных, порой вынужденных решений, не могло быть условий для таких, казалось бы, абстрактных мероприятий, как «охрана природы». Во многих из этих стран хотя и созданы крупные парки, но только после вмешательства извне и на основе коммерческой рентабельности туризма. Бывает, что коммерция — главное, что волнует администрацию парка, так как работа последней оценивается и поощряется в зависимости от того, какой финансовый доход приносит парк. За примерами не надо ездить в Африку: после провозглашения Национального парка на острове Млет в Средиземном море были изменены его природные условия и ландшафт, и все это лишь для того, чтобы богатые туристы могли заплывать туда на яхте. Остатки средиземноморских тюленей, которые до этого жили на побережье острова, «благодаря» процветанию парка исчезли — по крайней мере одной заботой меньше у администрации парка.
Керзаби дал нам проводника и караван верблюдов для изучения загадочной местности Акзель, откуда в 1967 году поступила информация о якобы живущих там крокодилах. Область находилась в предгорье, которое никем не посещалось даже в последнее время, когда самые высокие части нагорья стали «вотчиной» археологов.
Мы договорились с проводником, что проедем «Татрой» по дороге к ущелью Асакао так далеко, как только возможно, а затем продолжим путь на верблюдах. Все так и произошло, и наш караван медленно поднимался вверх по лабиринту каньонов. Подъем был медленным по двум причинам: животные в этом невероятно засушливом году были слабы, так что мы садились на них, только когда проходили по ровной местности, остальное время они везли только груз. Погонщики верблюдов тоже оказались обессилены: они соблюдали пост — был рамадан. Как верующим мусульманам, им в течение целого месяца нельзя было ни есть и ни пить до захода солнца, а им к тому же приходилось смотреть на то, как их хозяева на каждом привале подкреплялись хотя бы глотком воды.
По какому-то недоразумению при обсуждении маршрута случилось так, что к вечеру мы очутились под каньоном Асакао, хотя, чтобы попасть к гельте Акзель, нам надо было бы свернуть на запад. В результате поход наш на Акзель продлился на три дня.
Наконец мы прибыли на место. Все мои опасения относительно сохранения тайны до сих пор неизвестного места обитания крокодилов, надежности проводников и хорошо продуманные сложные меры предосторожности оказались напрасными. Здесь было еще меньше возможности для существования хотя бы одного крокодила, чем, например, в гельтах Имидрара. В бассейне, перегороженном скальным порогом, уровень воды поддерживался только просачивающимися подземными водами, и в условиях невероятной засухи этого года в гельте размером в несколько метров наибольшая глубина чуть превышала полметра. Не исключено, что в еще более засушливые годы эта гельта высыхала совсем. В ней не было даже рыбы, только множество водорослей и мелких организмов — широкое поле деятельности для нашего гидробиолога. О том, что тут все же во время дождей катится приличный поток, свидетельствовала шестиметровая яма, выдолбленная под порогом скалы; когда поток иссякал, в ней еще очень долго стояло озерцо, но сейчас и оно высохло.
