На немой вопрос в глазах матери магичка только кивнула, принимаясь за содержимое тарелки, но не слишком замечая, что вообще сейчас ест. Они обязательно со всем этим разберутся, в конце концов, возня в студенческой группе – это мелочь. Хуже будет, если кто-нибудь из радикально настроенных продавит досрочное прерывание договора, вот там будет весело. А все остальное можно преодолеть и пережить без особых потерь. С этой оптимистичной мыслью Мира и вернулась в реальность. Нечего переживать раньше, чем что-то случилось.

Знакомый мозгоправ оказался впечатляющих габаритов мужчиной с удивительно добрыми глазами, от взгляда которых Мире тут же захотелось просочиться под пол, вот прямо в щель между этими двумя скрипучими досками. Даже попыталась попятиться, но крепкая материнская хватка на запястье не дала этого сделать. Словом, Грозная-младшая была вынуждена оставаться под этими дулами.

– Э, а, здрасте, – только и получилось у неё выдавить из себя.

– Андрей, не пугай мне ребенка. Мира, не стой столбом в дверях, он не кусается. Не в этой форме, – Оксана аккуратно подтолкнула её, вынуждая пройти дальше по коридору.

“Не в этой форме” заставило присмотреться к мужчине внимательнее. Высокий, выше всех знакомых девушке магов, шире неё раза в два так точно. Зато вполне стандартных габаритов для медведя-перевертыша. Да и в доме едва заметно пахло лесом и, практически неразличимо, мёдом, последний запах и вовсе вызвал слабое свербение в носу и желание чихнуть. Которое она так и не смогла подавить, вызвав у старших понимающую усмешку.

В кухню пришлось буквально протискиваться даже ей, попутно Мира не могла не задаться вопросом, а как же тогда громадный Андрей в этой берлоге помещается, но решила не искушать судьбу. Настроение у медведя переменчиво как погода по весне, то он может спустить серьезную провинности, закрыть на нее глаза, а может за малейшую шалость задать трепку, от которой будешь месяцами отходить. И только хорошее настроение и раздутые носы изжаленной пчелами мелочи спасли тогда Грозную и ее компанию от медвежьего гнева. Перевертыши только посмеялись и вывели малолетних магов из леса, сдав на руки уже поднявшим тревогу взрослым. К медведям она тогда зареклась подходить близко без особой нужды, но вот, гляди ж ты, как жизнь повернулась.

На табуретку напротив “мозгоправа” она буквально плюхнулась, ощущая, что по спине начинает течь холодный пот. Не сказать, что девушка была совсем уж бесстрашной, но сейчас ее пробрало гораздо сильнее, чем когда-либо в этой жизни. Стоящая за ней Оксана тяжело вздохнула: вот уж не думала, что присутствие старого перевертыша окажет на Миру такое воздействие. Впрочем – и отрицать очевидное здесь было глупо – она сама при знакомстве изрядно перепугалась, правда от неожиданности засветила в появившегося из ниоткуда медведя сгустком огня. Но у них и обстоятельства встречи были другие.

– Выдыхай, ребенок, – давление прекратилось.

Грозная-младшая очень хотела сползти с табуретки под стол, но получилось бы не слишком красиво, так что девушка просто медленно долго выдохнула и расслабила плечи. Почему, во имя каких богов и великих идей, каждый встречный нелюдь норовил устроить ей проверку на прочность? Этого Мира не понимала, да и самый вероятный ответ “Из природной нелюбви к магам” вряд ли бы ее устроил. Так что грузить голову еще и этим она не стала.

– Рассказывай, что случилось.

– Однокурсник, видя, что словами меня убедить не получается, попробовал воздействовать методами пожестче. Вроде бы не смог, по просто махнуть рукой на это тоже не могу. Разного наслушалась…

– Какие-то признаки, странности были? Кроме ощущения воздействия, – пока перевертыш говорил, вокруг головы словно поток теплого воздуха ходил.

– Не знаю, надо подумать… Не уверена, – она заставила себя в деталях воспроизвести в памяти каждую секунду. – Возможно, мне показалось… У него голос как-то странно изменился. Будто что-то знакомое, а понять не могу. И глазами прям сверкал, возможно от избытка магии.

– Знакомое, говоришь… Можно посмотреть?

Мира кивнула, вкладывая пальцы в протянутую огромную ладонь. Андрей бы мог, не напрягаясь, раздробить ей запястье, что тоже заставляло напрягаться. Но с другой стороны, она же его ничем не провоцировала, верно? Не играла ведь на звериных инстинктах, не отвешивала язвительные комментарии, так что бояться особенно нечего. Вытащить воспоминание на поверхность, чтобы дать мужчине его рассмотреть, удалось с первого раза.

Когда контакт разумов закончился, медведь не сказал ни слова, но помрачнел, верхняя губа дернулась обнажить клыки, пусть мужчина и сдержал себя в последний момент. Мира оглянулась на мать через плечо.

– Мира, сходи погуляй.

– А мне никто ничего не хочет рассказать? Я, вообще-то, имею право…

– Мира, – перебил ее перевертыш. – Мы все тебе расскажем, когда придем к единой версии. Сходи на улицу, подыши воздухом. Только к гаражам не ходи.

– Я там уже была. Не напугаете.

Она протиснулась к выходу, в спешке шнуруя обувь и слетая вниз по лестнице. Улицы стремительно пустели, сгущающиеся сумерки обостряли чувства, вызывали первобытное желание вернуться в теплые и светлые берлоги. Мира его прекрасно разделяла, особенно с учетом печального опыта прошлой недели, но признаться себе – и тем более окружающим – в страхе темноты не могла. Ноги сами пронесли ее мимо того места, где она рассталась с Хассом после первой встречи. Мира огляделась, повела носом – слабый запах речной воды ощущался в потоке воздуха, заставляя вертеть головой во все стороны. Вот только источник найти не удавалось – пока сверху не ударил еще один порыв ветра. Мира пригляделась, различая на крыше девятиэтажки смутно знакомый силуэт.

И направилась к подъезду.

– Твою мать, Грозная, ты ведь прекрасно знаешь, что пожалеешь об этом.

ход на крышу оказался не просто открыт – распахнут настежь, заходи, кто хочет, прыгай, сколько душе угодно. По крайней мере, ветер наверху гулял такой, что улететь вниз можно было без особых усилий и даже без особого на то желания. Всё-таки осень на Реве традиционно была сезоном штормов и выше восьми этажей здания даже сейчас старались не строить, местный климат к этому не располагал. Однако администрацию Залесья это явно не смущало, не зря Мира от кого-то слышала, что близость к крупнейшему заповеднику Рева отшибла у местных весь здравый смысл.

Хасс стоял у края один, так что Грозная разочарованно почувствовала себя переживающей на ровном месте идиоткой, но уйти сейчас, когда парень её заметил, было бы еще более глупо. Так что Мира, ёжась от ледяного воздуха, подошла ближе, не зная, что сказать в такой ситуации, чтобы это не прозвучало как-то… как-то не так. По поводу своего красноречия она иллюзий не питала, язык у неё работал только в стрессовых ситуациях, а эта таковой явно не была. Оставалось одно: как и всегда быть прямой словно рельса.

– Я подумала, что у тебя проблемы.

– По твоему прогнозу я должен был прыгнуть сам или мне бы помогли? – взгляд Хасса немного смягчился, он даже отошел от края, ощущая, как это нервирует собеседницу.

– Пятьдесят на пятьдесят. Я допускала оба варианта.

Он кивнул, принимая ответ. На крыше обнаружились притащенные кем-то, как бы не самим водником, две кривые табуретки, на одной из которых лежала его сумка, которую парень спихнул на крышу. Кивнул Грозной на вторую. Та села, тем более, что за Хассом оказалось вполне удобно прятаться от ветра. Холодно ей не было, просто не нравилось само ощущение. Повисла неловкая тишина, в которой парень нервно шарил по карманам в поисках зажигалки – сигарету он уже отыскал. Мира щелкнула пальцами, зажигая на них крохотный огонек.

Думала закурить сама, но стоило замереть на секунду – и желание пропало. Вид с крыши открывался достаточно однообразный во все стороны, только на западе, за городской чертой виднелся сплошной темный массив – Залесский заповедник. Даже отсюда место казалось не слишком привлекательным, так что Мира поспешила перевести взгляд на стихийника.