Марко волочет домкрат с огромной ручкой – требуется нешуточная сила, чтоб с первого раза поднять тяжеленный кузов. Луиджи отрывисто командует. Механики остервенело колотят молотками по единственной гайке – иначе колесо не снимешь. В это время машину дозаправляют топливом при помощи огромной бочки и воронки. В спешке бензин расплескивается по жестяному корпусу. На плечи гонщику не забыли бросить полотенце – пусть и слабая, но защита от смертельной жидкости. Хотя, если полыхнет на совесть, мало не покажется.

Наконец, все четыре колеса валятся в сторону. А где свежая резина?! Уффф, вот она – под рукой. Случалось, и забывали в спешке. Теперь надеть новые колеса. Закрутить как следует. Да, быстрее же, болван! Марко вырывает молоток у недотепы Луиджи и, обливаясь потом, лихорадочно стучит по мерзкой гайке. Ну, давай, гадина, поддавайся!

Синьор Монетти стоит рядом – его взгляд сверлит несчастных механиков через знаменитые очки: каждое мгновение на счету, и всякий знает, как дорого обходятся ошибки! Все члены команды одновременно обожают и ненавидят строгого босса. Монетти жестом показывает – на одном колесе перегрелись тормоза, из припасенного заранее ведра Марко обрушивает на них холодную воду.

Снова неимоверное усилие и машина падает с домкрата. Милтон жадно пьет, лихорадочно проливая воду на гоночный комбинезон – лицо покрыто копотью и пылью, а голос звонок и весел:

– На новой резине я обойду Дюваля. Его французский чайник пыхтит как старинный пароход, а мне как раз не хватало скорости.

– Колесо страдает – ты атакуешь бордюры под неправильным углом. Просто держи трассу, – Монетти все видит и замечает. – Ты выигрываешь совсем чуть-чуть, но убиваешь резину. Не рискуй понапрасну.

Синьор Монетти – непререкаемый авторитет. Хотя ему только тридцать пять, многие механики старше его. Неслыханное дело – боссы итальянского автогоночного гиганта «ПримоАндреа» позволили назвать автоспортивное подразделение именем его директора.

Милтон умчался обратно на трассу. Хорошо бы, он показал лягушатникам, чего стоят наши машины. Все-таки Джонни добрый малый, а еще он внимательно относился к простым механикам и несколько раз накрывал им за свой счет превосходный ужин. Да и его подруга быстро стала любимицей команды: высокая Стефани из парижского кабаре пела потрясающе глубоким голосом пробирающие до мурашек романсы. Самому Марко больше по душе девушки в теле, с большим бюстом, когда есть за что подержаться как следует, но что взять с этих островитян.

Марко остался на стартовой прямой, наблюдая за проносившимися мимо машинами. Гонка близилась к завершению, но он упорно стоял на месте. Пусть синьор Монетти видит: Марко не просто отбывает номер. Конечно, он не отказался бы поспать – а вы попробуйте за одну ночь безукоризненно подготовить к старту все машины. И поесть бы не мешало.

Марко мечтательно улыбнулся. В его голодном детстве, в глуши, где не у всякой семьи и лошадь-то имелась, односельчане, увидев автомобиль, сочли бы его чудом света или адским наваждением. А вот поди ж, теперь он – один из маленьких винтиков могучего механизма, что одну за другой кует победы на гоночных трассах Европы. И, между прочим, сам великий Дуче пристально следит за успехами итальянских автомобилей, оказывая им всяческую поддержку. Не это ли истинное признание успеха?

Часто при упоминании какой-то нации в голове сразу всплывают стереотипы: англичане – сухощавы и чопорны, немцы – скупы и педантичны, русские – могучи и бородаты. Но жизнь сложнее стереотипов. Взять тех же итальянцев – они далеко не всегда низкорослые, чернявые и импульсивные, не пропускающие ни одной юбки и напевающие под нос оперные арии. К примеру, тот же Монетти, жесткий и холодный шеф команды – живое воплощение британского рыцаря, а вовсе не темпераментного южанина. Но сейчас классические представления об итальянцах пришлись к месту. Казалось, будто их не десять человек, а целый полк – все громко и возбужденно переговаривались, перебивая друг друга.

– Прошу к столу.

Хозяин открыл двери в просторный зал, где было накрыто роскошное угощение. В еде, надо признать, итальянцы толк знают. Широченный стол был уставлен разнообразнейшими тарелочками, мисочками, чашечками: манила нежная козлятина, шкворчала баранина, беззвучно раскрывала рты треска, кучей громоздились сардины, блестела тончайше нарезанная полупрозрачная ветчина, желтел чуть ли не десяток разного вида сыров, скромно притулились бобы и томаты, вздымались горой оливки, а свежайшие лепешки еще дымились, и все это источало ароматы розмарина, тимьяна и базилика. Ну и, естественно, вино – куда же без него: отвоевывая пространство у снеди, на столе высились запотевшие кувшины и запечатанные бутылки с кроваво-красными, бледно-желтыми, светло-алыми и мутно-лимонными напитками.

Если мы употребим все это, то сможем катиться по трассе и без наших машин. Джонни уселся за стол, по левую руку от него разместилась его новая любовь – начинающая актриса итальянского кинематографа – Беатриче. В миру ее, правда, звали Марта, но разве можно взобраться на киношный Олимп, будучи просто Мартой? Джонни познакомился с ней на одном из званых вечеров. Беатриче-Марта обладала умопомрачительно роскошной шевелюрой, была миниатюрной, живой и неумолчно говорливой.

Сегодня же в новом особняке лидера команды Франко Санети гонщики и их спутницы отмечали окончание автогоночного сезона. Оно всегда наступало существенно раньше календарного года: гонки завершают в начале октября, когда даже на юге Европы начинаются дожди и пронизывающий ветер.

Год еще не миновал, но Джонни уже был готов подвести итоги. Это время было наполнено невероятным количеством впечатлений: он сверх ожиданий очутился за рулем бесподобного автомобиля и смог сражаться бок о бок с лучшими пилотами Европы. Неугомонный Монетти, неустанно совершенствуя машину, отправлял своих гонщиков на всевозможные состязания: чем больше пройдено километров, тем больше возможностей для анализа и последующих улучшений конструкции. Поэтому они гоняли каждую неделю, а то и чаще.

А еще он, обычный деревенский парень, неожиданно оказался втянутым в светскую жизнь и побывал на раутах, журфиксах, приемах и суаре (раньше и слов-то таких не знал!) и даже в парижской опере. Ему пришлось выучить итальянский. Довелось разбить пару красных машин, за что он удостоился выволочки от самого Монетти. Кроме того, он чуть не сломал ногу в одной опасной переделке на трассе и провел неделю на больничной койке. И пусть ни в одной серьезной гонке он так и не победил, ему удалось застолбить особое место в таком рискованном и таком захватывающем виде спорта.

– Я не мастер красивых слов, у меня лучше получается на трассе, – раздались аплодисменты, и Санети поднялся с бокалом в руках. – Несмотря на то, что Монетти выиграли большинство гонок в сезоне, год выдался непростым, соперники не дремлют и не обещают нам легкой жизни. Но разве когда-то было легко?! Монетти, благодаря Вам, мои дорогие друзья, ну и вашему покорному слуге тоже, – тут он шутливо раскланялся, – всегда будет стремиться только выигрывать! В наших жилах горячая кровь настоящих победителей! Вива Монетти! Вива Италия!

Чокаясь с другими, Джонни кисло усмехнулся про себя: как так получается? Его страна – сильнейшая в мире держава, она владеет огромными территориями, имеет невероятное влияние. И при этом не может создать быстрые гоночные машины. Так что он, англичанин, вынужден находиться на вторых ролях у итальянцев, чьи владения не идут ни в какое сравнение с британскими. Хотя, надо признать, что Дуче, сосредоточив в своих руках всю власть, вкладывает колоссальные средства в автопромышленность и в автоспорт. Джонни, впрочем, тут же нашел ответ: спорт – по большому счету, игрушка. Наша же Империя пока сосредоточена на решении более важных и серьезных задач в этом неспокойном мире. Она все равно возьмет свое и в автомобильном спорте, притом с присущим ей королевским размахом.