– Да я не поверю, что она ничего обо мне не говорила, – несколько печально отвечал он. – Но если так, то тогда отвечу сам: мы вместе учились.

– Понял. Ладно, у тебя там дела видимо… – я ткнул пальцем в телефон, который он держал в руках. Судя по написанному большими буквами имени по центру экрана, и по таймеру со сменяющимися числами, кто-то висел на звонке.

– Слушай, может соберемся парнями и посидим где-нибудь? Ты же тут недавно. Познакомлю тебя с ребятами! – улыбаясь, предлагал он. – Позовешь еще своего друга, будет здорово! Давай свой номер.

– Давай, почему нет, – невозмутимо и почти грубо отвечал я. – Записывай.

Я продиктовал ему свой номер, и мы попрощались. Когда он удалился, ко мне подбежала недовольная Лиана.

– Может тебя еще по второй брови треснуть?! – от ее былого сожаления не осталось и следа. – Я тебе что говорила?!

– Я обязан тебя слушаться, ты так думаешь?

– Оф-фай, Саид! – недовольно восклицала она. – Даже один тот факт, что он подошел к нам при всех и говорил с тобой – это уже может нанести тебе вред! И вот эти «во-первых», «во-вторых», так и знала, что ты у него нахватался! Когда успел?!

– Да не глупи ты. Я сам разберусь, что мне делать и с кем разговаривать. Мне без разницы, кто и что будет об этом говорить. Я о нем ничего не знаю. Ни плохого, ни хорошего. Хотя из-за твоих слов уже отношусь к нему предвзято.

– Ладно, Саид. Ладно. Ты только оглянись вокруг. На тебя уже пялятся.

И правда, люди вокруг стали с интересом вглядываться в нас с Лианой, стоило Ибрагиму отойти.

– Он и впрямь знаменитость? – неприкрыто и намеренно в ответ таращась на нагло взиравший на меня народ, спросил я Лиану.

– Да, самая ненавистная местная знаменитость.

Я обернулся к ней, желая пристыдить за такие крепкие слова, которые она себе позволяла, но передумал. Теперь меня переполняло любопытство, которое очень хотелось скрыть даже от самого себя, но не получалось. Мне всегда почему-то хотелось влезать в чужие дела. Почти всю мою жизнь меня раздражало любое популярное в обществе мнение, и почти всегда моя душа требовала идти ему наперекор. Я понимал, что у меня не может быть лишь одной точки зрения о том или человеке, пока я не удостоверюсь лично. В любой другой день я отказался бы от любой встречи с малознакомыми людьми, но особенно агрессивная прыть Лианы буквально заставила меня выяснить все самому.

Мы с Лианой решили вновь прогуляться по городу. В отличие от нашей предыдущей вылазки – эта была при свете дня, так что людей вокруг было также немало, только они не развлекались, как вечером, а были погружены в свои дела.

– Он, вдобавок ко всему, еще и известный торчок.

– ЧТО?! – подавился я кукурузой, которую Лиана предложила купить на Площади перед Мечетью. – Ты как разговариваешь? Ты вообще… – я прокашлялся, – …вообще уже за языком не следишь. Я же твой брат.

– Бу-бу-бу, как мило ты возмущаешься.

– И в каком это смысле «торчок»?

– Говорят, он что-то там курит. Что-то необычное.

– А-а, – протянул я, запивая кукурузу водой. – Так и говори: «говорят». Хотя после этих слов можно и не продолжать.

– Саид, не могут же ошибаться абсолютно все! – воскликнула она.

– Я не думаю, что Ибрагим на языке абсолютно у всех. И меня очень напрягает, что сейчас он на языке у нас.

– Ладно, я больше ничего тебе про него не скажу. Твое дело. Просто…

– Ты за меня переживаешь, я это уже слышал, – я умиротворенно ей кивнул, – Я только… погоди, – я увидел кукурузу на уголке ее губ и протянул ей салфетку. – Я только попытаюсь уверить тебя, а ты уже думай, как хочешь, – она утерла губы салфеткой и вопросительно на меня посмотрела. – Да, да, убрала. Так вот. Если я увижу, что он действительно так плох, как о нем говорят, я буду избегать его, не переживай. Мне такие знакомства не нужны.

Я решил прогуляться с ней до «Гранд Парка» – где всегда стоит импровизированный таксопарк – и отправить ее домой. Я ходил мимо машин, вглядываясь в лица водителей, чтобы найти таксиста постарше. Пройдя почти за угол торгового центра, я увидел старичка с сухим морщинистым лицом за рулем видавшей виды покоцанной машины. Я назвал ему адрес Лианы и заплатил заранее, а моя сестра, попрощавшись со мной, уселась сзади. Я провожал их взглядом, пока они не скрылись за поворотом.

– Вот так встреча, – послышалось прямо сзади меня.

Я не вздрогнул, хоть это и было внезапно и неожиданно.

– Ага, потрясающе, мы ведь так давно не виделись, – я пожал свободную руку Арби. – Что это он у тебя делает?

– На улице ему страшно, поэтому пошли домой скорее, пока этот здоровяк совсем не потерял уважение местной кошачьей братвы.

Арби забрал Боксера у родственников, у которых кот находился во время праздников. Он сидел в контейнере-переноске, и его напуганные глаза метались из стороны в сторону. Он очень жалобно и громко пищал, облизываясь после каждого громкого выкрика. Зрачки его расширились донельзя, и он сделался безумно красивым, даже красивее, чем обычно. Давно заметил, что красота кошачьих мордочек прямо пропорциональна размеру их зрачков.

У Арби за спиной был рюкзак, и я взял у него переноску с котом.

– Ух, вот он тяжелый, конечно… Что у тебя с рукой?

Правая рука Арби была перевязана эластичным бинтом в локте.

– Тетя попросила помочь ей дома, – взвел брови Арби.

– Получилось, как я смотрю.

– Ага, со стремянки свалился.

Придя домой, мы помолились, а затем я улегся на диван в своей комнате, чтобы вздремнуть. Мне еще не доводилось раскладывать его в спальное место, потому что гораздо сильнее нравилось спать вот так. Правда, из-за того, что я был длиннее, чем диван, я мог несколько раз за ночь проснуться от болей в коленях, обнаружив свои ноги на дальнем подлокотнике. Видимо мои колени прогибались, не имея опоры, и сквозь сон я всегда очень медленно сгибал ноги, боясь резким движением порвать связки. Было странно, что при этом я все равно не выдвигал диван, чтобы спать по-человечески, но в этом не было лени: мне просто было менее уютно спать на широкой постели.

Разбудил меня Арби, который протягивал мне мой вибрирующий от звонка телефон.

– Извини, но это уже четвертый или пятый звонок, – оправдывался Арби. – Может, что-то срочное.

– Ничего, – просипел я, еще не отойдя от сна. – Нормально… спасибо.

Я принял дребезжащий телефон из его рук, взглянув на экран, обжигавший мои глаза светом. Номер был незнакомый.

– Алло.

– «Брат, это Ибрагим. Мы с тобой договаривались…»

– Иб… да, да, помню.

– «Ты где сейчас?»

– Дома.

– «Я в «Гранд Парке». Знаешь, где это?»

Я усмехнулся.

– Да. Живу в двух шагах.

– «Отлично. Подходи тогда. Буду ждать».

– Когда подходить?

– «Я уже тут, так что в любое ближайшее время».

Он сбросил трубку, и я посмотрел на время: девятнадцать ноль пять. Арби, вышедший из комнаты во время моего разговора, вошел обратно и предложил выйти на улицу прогуляться.

– Ты прямо вовремя. Мне звонил Ибрагим, я видел его сегодня, и теперь он хочет встретиться.

– Зачем?

– Понятия не имею.

Помолившись, мы вышли из дома и направились к торговому центру через его задний двор, а не через Проспект. Солнце село, но его красноватый свет все еще задерживал наступление ночи. Рабочий день еще не закончился, и люди пока не возвращались в свои дома. В такие моменты жизнь на Трудовой была нетороплива. Городские шумы добирались сюда сквозь преломление вязкой зернистой жары, и затухали в ее волнах. Иногда тишину нарушали громко спорящие дети в футболках, достигавших их тоненьких коленок. Они носились друг за другом и дрались, пискляво возмущаясь друг на друга либо за украденное мороженое, либо за отказ поделиться велосипедом. Вот женщина выуживает постиранные вещи из объемного таза и вывешивает на леске, протянутой между двумя столбами прямо напротив дома. Тут же неподалеку с телефоном у уха стоит смуглый лысоватый молодой мужчина, зачем-то старательно пытаясь удержаться на потрескавшемся бордюре в своих кожаных шлепанцах с ремешками. Все это было мне настолько по душе, что, казалось, мне никогда не избавиться от этого «синдрома гостя». Или же такая моя большая любовь ко всему вокруг и является следствием осознания того, что я дома? Возможно, и так. Только мне всегда казалось, что, находясь на родине, ты перестаешь относиться ко всему с особенным трепетом, считая это обычным делом.