– О, не нужно так сердито смотреть, – говорит Клиона, закатывая глаза. – Попробуй немного улыбнуться. Я обещаю, что это тебя не прикончит.

При этих словах Дафна кривит губы в насмешливой ухмылке:

– Сомнительный выбор слов, Клиона. Учитывая все обстоятельства.

Клиона пожимает плечами:

– О, после того, что я видела в лесу, я могу только пожалеть того, кто попытается тебя убить. Похоже, это опасное занятие.

– Прости, напомни-ка мне, кто из нас перерезал горло тому мужчине? – спрашивает Дафна.

– Я лишь хочу сказать, что недооценила тебя, Дафна, – говорит Клиона. – Я не думала, что ты продержишься во Фриве и недели, но вот ты здесь, жива-здорова.

Это похоже на комплимент, и от этого Дафне становится не по себе.

– Ну, как ты и сказала, я довольно скоро уеду.

– Да, – соглашается Клиона. – И, кажется, я буду по тебе скучать.

Девушка произносит эти слова легко, но быстрый взгляд подтверждает, что она говорит серьезно. В груди у Дафны что-то сжимается, и она понимает, что тоже будет скучать по Клионе. У нее никогда раньше не было настоящих друзей, только сестры.

Прежде чем Дафна успевает ответить, начальник ее стражи что-то выкрикивает, и остальные мужчины вытаскивают оружие. Их внимание сосредотачивается на приближающейся фигуре в капюшоне. Дафна едва может разглядеть человека между телами окружившей ее охраны, но все равно понимает, кто это.

– Это всего лишь принц, – говорит она как раз в тот момент, когда Байр откидывает капюшон, открывая длинные темно-каштановые волосы и столь необычные, резкие черты лица. Стражники расступаются, и Байр делает шаг к Дафне. Все еще не сводя с нее глаз, он быстро кивает Клионе в знак приветствия.

– Дафна, – говорит он, и что-то в его голосе сразу же выбивает землю у нее из-под ног. – Пришло письмо.

Сердце Дафны уходит в пятки.

– Из Темарина? – спрашивает она. – О Софронии?

Ей кажется, что она не сможет его прочитать. Не сможет посмотреть на написанные в нем слова. Какая-то часть ее уже знает, что сестра мертва, но увидеть, как кто-то с небрежным сочувствием нацарапал эти слова на бумаге? Это выше ее сил.

Байр качает головой, но складка на его лбу не разглаживается.

– От твоей матери, – говорит он.

Это должно бы ее успокоить, но по интонации его голоса она понимает, что юноша уже прочел письмо. И там нет ничего хорошего.

– Где оно? – слышит она свой вопрос.

– В твоей спальне, – говорит он ей, оглядываясь на стражников. – Я решил, ты захочешь прочесть его в одиночестве.

Моя дорогая Дафна,

С тяжелым сердцем я должна сообщить тебе, что наша дорогая Софрония была казнена повстанцами в Темарине. Не бойся – эта ужасающая несправедливость была отмщена, я уже захватила темаринский трон и лично наблюдала, как каждый человек, причастный к этому отвратительному деянию, был казнен. Я знаю, что это принесет тебе мало утешения, но мне сказали, что она умерла быстро и не мучилась.

Как для матери, для меня нет большей печали, чем похоронить собственного ребенка, хотя я понимаю, что ты сейчас чувствуешь почти то же самое. Я знаю, что в утешение буду еще больше полагаться на тебя и Беатрис.

Мне сказали, что королю Леопольду удалось бежать из дворца до того, как мятежники смогли казнить его вместе с Софронией, но с тех пор о нем не было никаких новостей. Если до тебя дойдет известие о нем, пожалуйста, дай мне знать. Я уверена, что он захочет вернуть свой трон.

Твоя преданная мать,

Императрица Маргаро

Дафна перечитывает письмо три раза, все время держа в уме, что Байр и Клиона наблюдают за ней. В первый раз она просто смотрит на текст письма – Софрония мертва, казнена повстанцами, Темарин под властью Бессемии, и повстанцы, которые убили ее, мертвы. Во второй раз она начинает искать признаки того, что письмо зашифровано, но так ни одного и не находит. При третьем прочтении она сосредотачивается на истинном смысле слов своей матери.

Я уже захватила темаринский трон.

Что ж, в этом и заключался ее план, не так ли? Нельзя не признать, что все получилось куда быстрее, чем Дафна считала возможным. Софрония должна была быть там, чтобы приветствовать армию своей матери. От этой мысли у Дафны сводит живот, но она отбрасывает эту мысль в сторону, чтобы сосредоточиться на письме.

Я знаю, что в утешение буду еще больше полагаться на тебя и Беатрис.

В этом Дафна уверена, хотя и сомневается, что утешение – подходящее слово. Нет, без Софронии Дафне и Беатрис придется работать гораздо усерднее, чтобы помочь планам императрицы воплотиться в жизнь. Дафна вспоминает о Беатрис, оказавшейся под арестом во дворце Валлона. Судя по тому, что она слышала, во многом это случилось по вине самой Беатрис. Она, как и Софрония, пошла против воли их матери. Если ее мать не знала об этом тогда, когда писала это письмо, то к этому моменту ей уже определенно все известно, а это значит, что на плечах Дафны лежит еще большая ответственность. Она обращает свое внимание на ту часть, где говорится о короле Леопольде.

Мне сказали, что королю Леопольду удалось бежать из дворца до того, как мятежники смогли казнить его вместе с Софронией, но с тех пор о нем не было никаких новостей.

Итак, Леопольд сбежал. Дафна ненавидит его за это. Как он мог выжить, если ее сестра умерла? Девушка вспоминает, что Софрония упомянула его в своем последнем разговоре, сказав, что придут ее друзья – Леопольд и Виоли. Но, конечно, учитывая кровные узы, связывающие Леопольда с селларианской королевской семьей, они скорее пойдут к Беатрис, чем к ней. Возможно, ей следует написать об этом своей матери, но она не знает, как сделать это так, чтобы не раскрыть самых последних слов Софронии и того факта, что она вообще смогла их услышать. От перспективы разделить этот момент с кем-то еще Дафне становится не по себе.

Однако в одном Дафна уверена: что бы ни говорила ее мать, она не намерена возвращать Леопольду его трон. Дафна заметила, что в письме нет упоминания о братьях Леопольда, хотя она помнит, что у него их двое. Если он погибнет, трон по праву должен перейти к одному из них, а Дафна знает, что ее мать этого не допустит.

Девушка поднимает глаза от письма и переводит взгляд с Байра на Клиону.

– Моя сестра мертва, – говорит она.

Она произносит эти слова вслух уже не впервые. То же самое она сказала Байру и Аурелии, как только очнулась после разговора с Софронией и Беатрис, и тогда от слез у нее сдавило горло. На этот раз она произносит их спокойно, хотя все еще чувствует, как они ее душат.

Байр не удивлен, но Клиона – да. Нахмурив брови, она делает шаг к Дафне, как будто собирается ее обнять. Дафна поднимает руку, и девушка резко останавливается. Дафна не хочет, чтобы к ней сейчас прикасались, чтобы ее утешали. Если кто-нибудь это сделает, она не сможет больше сдерживать свои слезы, а этого допускать нельзя. Вместо этого она выпрямляется и комкает письмо в руке.

– Была казнена повстанцами, – добавляет она. Должно быть, ее слова прозвучали резко, потому что Клиона отступает на шаг назад.

Это была деталь, о которой Дафна до этого не знала и которая ранит ее еще сильнее. Потому что здесь и сейчас она сама вступила в сговор с мятежниками. Она понимает, что в этом нет логики и что Клиона, Байр и другие фривийские повстанцы не имеют никакого отношения к смерти Софронии, но единственное, в чем она сейчас может найти хоть каплю утешения, – это разгорающаяся ярость.

– Темаринские повстанцы, – уточняет Байр, как всегда призывающий к логике. Но Дафне это не нужно.

– Софрония была легковерной натурой, – говорит она, расправляя плечи. – Она доверяла тем, кому не должна была доверять.

Дафна не знает, сколько в этих словах правды, но стоило произнести их вслух, как она сама начинает в них верить. В этом есть смысл. Это нечто почти осязаемое, то, за что она может ухватиться. Софрония доверилась не тем людям. Теперь эти люди тоже мертвы. Ее мать была права, и это осознание приносит ей утешение, пусть и совсем небольшое.