Однако удача мне всё же нужна. По крайней мере, за шахматной доской. Только как заслужить благосклонность Фортуны? Стоп. Миры взаимосвязаны, это однозначно. Бросок кубиков там приводит к ограничению по времени здесь, так почему бы какое-то действие в моей реальности не может повлиять на результат испытаний в реальности балахонщика? Но удача — это вам не сила и ловкость, отжимания и бег для неё ничего не значат. Хм, а какие вообще существуют способы прокачки? В одних играх ты просто используешь навык, и значение этого навыка растёт само по себе. Постоянно прыгай и твоя «Атлетика» скоро будет под сотню. Или другой вариант — распределение очков опыта после поднятия уровня.

Но там ты можешь хотя бы взглянуть на карточку персонажа, чтобы узнать его характеристики. А в нашем мире что-то ни у кого не видно зелёных полосок жизни над головой.

— Меню персонажа, — произнёс я. — Открыть меню персонажа.

Конечно, ничего не произошло. Ожидал другого? Честно признаться, ожидал. А вдруг? Ну не расстраивайся, есть одно решение: сходи в военкомат, там твои характеристики на карточке и записаны. На бумажной. И аватарка твоя чёрно-белая. Погоди-ка, а в этом что-то есть! Балахонщик хотел, чтобы я нашёл фигуру. Или, может быть, фигурку? Мою аватарку для его шахматной доски. Ведь сейчас там пусто.

А где фигурку искать, и что она собой представляет? Ферзя, слона, ладью? Пешку, не льсти себе. И не думаю — только пешка, дойдя до противоположного края доски, становится кем угодно, даже второй королевой.

Я ещё чуток добавил прыти —

Всё не так уж сумрачно вблизи:

В мире шахмат пешка может выйти —

Если тренируется — в ферзи!

И мне бы неплохо потренироваться, как пел Высоцкий. Хоть как-нибудь. Меню персонажа никто не выдал, и сколько там опыта накапало с момента первой встречи с балахонщиком тоже непонятно. Да и копится ли? Я не делал ничего такого целенаправленно, лишь пытался разобраться в происходящем. И пока результат изысканий не очень. Точнее, никакущий. Передача «Что? Где? Когда?». И ведущий подсказок не даёт. А как же совет найти фигуру? «Пусть пошлёт Андрея-стрелка туда — не знаю куда, принести то — не знаю что. Этой задачи Андрей во веки веков не выполнит и назад не вернётся». Вот-вот, во веки веков мне возвращаться в утро среды двадцать восьмого июня. Обдумаю задачку с фигурой позже, может, в следующий раз балахонщик ещё что подкинет.

А с удачей? Как её-то прокачать? Делать ставки на спорт? Если сейчас идут какие-то матчи и закончатся они хотя бы до половины восьмого, то все результаты через двадцать-тридцать перерождений будут мне известны. Но это же читерство натуральное и вообще, ты же хотел проверить одну теорию про день сурка. И сейчас тебе предоставляется вот такой огроменный шанс! Попробуем?

Никогда бы в нормальной жизни так не поступил, это противоестественно для человека. Если подобные мысли возникают, надо к врачу бежать со всех ног, а не пытаться решить проблему радикально. Но у меня обстоятельства, не имеющие с реальностью никакой связи. Поэтому я, как был в одних трусах, вышел на балкон, перелез через перила и спрыгнул вниз.

Лучше бы не пробовал. Через безумно долгие полтора часа я скончался в больнице, не пережив трепанации черепа. Но хотя бы действительно что-то новое узнал.

* * *

— Бросайте кубики, чего вы ждёте?

— Наконец-то, — у меня вырвался вздох облегчения. — Слушай, а как прокачать удачу? Чтобы единицы всё время не выпадали.

— Запоминай прожитый день.

— Хороший совет, — хмыкнул я. — Но если так и дальше пойдёт, то вскоре повторяющиеся моменты начнут забываться. Человеческая память, знаешь, она очень дырявая. А записи делать нельзя, блокнота нет.

— Ты их узнаешь.

— Кого их?

— Бросайте кубики, чего вы ждёте?

— Вот и поговорили, блин, — балахонщик снова потерял ко мне интерес.

Ни на что особо не рассчитывая, я бросил кубики на стол. Три единицы. Пока ничего не изменилось.

* * *

В этот раз будильник зазвенел почти сразу. Да… Эту мелодию мне придётся слушать ещё долго. Возвратиться в настоящее вчера, чтобы её сменить, невозможно. Мир вечного, очень короткого утра. Надо что-то делать. И отлежаться не получится, проверено соседом снизу.

Фигура и детали прожитых дней. Что из этого важнее? Точнее, что первично для получения результата? Про фигуру я не знаю ничего, даже мыслей нет, где её искать. Казалось бы, с деталями проще, но как вычленить нужные?

Во-первых, каждое утро ты живёшь сто одиннадцать минут, это чуть меньше двух часов. То есть с момента начала всей катавасии не прошло и суток. Ты же не хочешь сказать, что память у тебя настолько дырявая? Именно так, мой воображаемый собеседник. Когда происходит сразу куча невероятных событий в очень короткое время, то в голове они начинают перемешиваться и наслаиваться друг на друга. Ну хоть самый первый день ты помнишь?

Давай восстановим хронологию событий. Я встаю с постели и иду на кухню завтракать. Нет, не так. Сначала тебе «приснился» балахонщик, потом зазвенел будильник. И куда же делся саморез? Хорошо, это тоже было. Что-то ещё? Особенные бутерброды с особенной докторской? Ха, а ведь я последний раз ел пять смертей назад! Мне докторская сейчас положена, как «…больному, имеющему подорванное здоровье в результате Гражданской войны».

Ладно, бог с ней, с колбасой. Что там дальше-то было? Позавтракал, погладил футболку, помылся, сходил в туалет, полежал. И пошёл на работу. Всё? Нет, а как же выход на балкон? А, ну да. Там бабульки сидели и обсуждали соседа. Погоди, в первый раз ты не слышал, о чём они говорили. Это было позднее. Позднее, так позднее, мне без разницы.

Стойте-ка! Меня накрыло осознанием раздвоения личности. Я что, превратился в Голлума? А с другой стороны, с кем ещё нормально поговоришь? Любой встреченный персонаж обнуляется через сто одиннадцать минут и возвращается в исходное состояние. Или не возвращается, если каждый день всё же даёт старт новой ветке вселенной. Вот только ни в одной из них тебя нет. Ну и что? Эти реальности для меня ничего не значат, ведь я буду присутствовать лишь в той, куда в следующий раз переместится моё сознание. Их существование можно полностью игнорировать. А как же родственники? Ещё проще. Даже если обо мне кто и вспомнит, то разве что жена и дальние дядьки с тётками, когда начнут делить квартиру. Родители погибли ещё пару лет назад в автокатастрофе, а для остальных Андрей Белых — строчка в хронике происшествий или «лежачий» участник сюжета о смертельном ДТП.

Что-то мы с тобой отвлеклись. Следующие полчаса я перебирал в голове события прошедших жизней и пытался найти в них хоть какую-то зацепку. И единственное, что мне пришло на ум — это предотвратить взрыв газа. И ходить далеко не надо.

Выйдя на балкон, я осмотрел парковку. Петрович, как ему и положено, был на месте и выгружал из своей «Гранты» какое-то барахло. Нет, не барахло. Сейчас он доставал из багажника большой красный баллон. Именно большой и красный, такими пользовались жители старых деревянных домов. И надпись ещё не стёрлась и виднелась даже с третьего этажа: «ПРОПАН». Вот дерьмо! Похоже, мой сосед решил самостоятельно установить натяжной потолок и откопал где-то старый газовый баллон для тепловой пушки. «Экономия!» Так вот, за что его ругали бабульки на скамейке. Не ругали, будут ругать.

— Ты чего это, ирод, в дом тащишь? А ну взорвётся как?

— Цыц, старые! — в своей манере ответил Петрович. — Этот баллон меня переживёт.

— Старая? Да я на два года тебя моложе! — возмутилась одна из бабок.

Разговор перешёл в перепалку о возрасте. Петрович ещё некоторое время попререкался, а затем в сердцах плюнул на асфальт и покатил баллон к дверям подъезда. А бабки продолжили ругаться.

— Петрович! — крикнул я.