(..вы ей нравитесь! а ведь она мало кого признает..)

Но совершенно очевидно, что Влада гончая признала сходу. Вот уже она жмется к нему и упирается всеми лапами, когда бостанджи вновь грубо тянут ее за поводок.

– Да не тяните ее, ей же больно! – глаза Влада вновь поднимаются на мужчин и сверкают почище фонарей.

Однако, бостанджи лишь равнодушно жмет плечами:

– Это собака погибшего шехзаде Хасана. Раньше он держал ее в своих покоях, но теперь ее место на псарне.

К этому моменту Лале как раз с трудом удается преодолеть разделяющее их расстояние. Тяжело дыша, она хмурится и бросает:

– Стойте! Чье это распоряжение?

Увидев племянницу султана, мужчины тут же несколько тушуются и склоняются в поклоне, а Влад удивленно оборачивается на голос за спиной.

– Лале-хатун, теперь некому о ней заботиться, вот мы и..

У Лале перехватывает дыхание. Отдать собаку Хасана на псарню? Она уже не смогла спасти ее хозяина, но если у нее есть возможность хоть как-то помочь его собаке – то она не будет думать и мгновения.

– Некому? Что ж, если так, тогда я буду заботиться о ней – она все еще тяжело дышит, не привыкнув так быстро бегать.

– Лале-хатун..

Девушка глядит на собаку, которая, узнав ее, тут же начинает вилять хвостов и тявкать:

– На псарне сотня собак, и далеко не все дружелюбны. Для домашней собаки, приученной к ласке, это настоящая погибель.

Бостанджи оторопело переглядываются друг с другом, но не найдя достойных возражений, растерянно передают поводок девушке. Лале тут же наклоняется и снимает ошейник с собаки. Гончая тут же принимается довольно лаять и прыгать вокруг нее.

Совсем, как тогда в лесу, когда Лале разговаривала с Хасаном в последний раз..

Однако, стоит гвардейцем уйти и очевидной угрозе миновать, как Лале понуро опускает плечи. Все это, конечно, здорово – но это не отменяет теперь того, что ей надо что-то придумать с собакой. Ее ведь надо кормить и ей надо где-то жить – именно потому, что в покоях ей больше место не нашлось, ее и решили отправить на псарню.

Думая об этом, Лале рассеянно бредет в сад. Собака тут же увивается за ней, будто бы окончательно и бесповоротно признав в ней свою спасительницу и новую хозяйку.

Однако, помимо собаки за ней увязывается и менее приятный спутник. Новенький, вначале отчего-то задержавшись во дворе, теперь догоняет Лале:

– Лале-хатун.. – догнав, он начинает идти с ней в шаг, с подозрительным любопытством поглядывая на нее – что будете делать с питомцем?

– М?

– Порыв спасти животное очень благороден, но вы, я думаю, не одна живете.

– Я живу со своей наставницей. Она добрая женщина и, я уверена, все поймет. Только понадобится время, чтобы подготовить ее.

Много времени – мысленно добавляет Лале. Очень и очень много времени. Шахи-хатун, несомненно, добрая и чуткая женщина, но касательно животных и обучения у нее есть определенные устоявшие умозаключения, которые подвинуть будет сложнее, чем в одиночку старый платяной шкаф.

– И что думаете делать с собакой, пока будете подготавливать вашу наставницу?

– Спрячу ее где-нибудь.

– Собака не девичий дневник – скептично замечает Влад – в кустах не спрячешь.

Лале раздраженно косится на него. Чего он пристал к ней? Она и так не знает, что ей делать, а еще он масла в огонь подливает. Почему бы ему не заняться собственными делами? В конце концов, какое его дело, как она будет решать эту проблему? В кустах не в кустах, если ей понадобится – спрячет и в..

Тут Лале хмурится, озаренная идеей.

Кусты.

Точно! Тот летний домик, где она прячет портрет Хасана. Она вполне может оставить гончую там на одну ночь, а уже завтра заберет ее к себе!

Довольная своей идеей, Лале озадаченно замечает, что Влад все еще идет в ногу с ней. Теперь он молчит но, очевидно, не собирается избирать собственный путь.

Девушка замечает, что в саду они одни.

Вот же напасть! В первый же день оказаться с этим мрачным юношей один на один! И как его теперь отвадить?

Коротко глянув на него, Лале предпринимает тактичную попытку намекнуть парню на свои предпочтения:

– У вас, наверное, много дел. Не хотела бы отвлекать.

Любой бы, даже восьмилетний ребенок, в этот момент все понял и оставил бы ее одну. Но Влад Дракула был напрочь лишен либо чувства такта, либо смекалки.

Дернув плечами, он невозмутимо заявляет:

– Абсолютно никаких дел. Учеба начнется только завтра, а в остальном – на нас здесь всем глубоко плевать.

– Неправда, дядя Мурад очень заботится..

Но Лале замолкает на полуслове, уловив изменение в выражении лица Влада. Едва заметная язвительная ухмылка трогает правый уголок его губ. Одна бровь чуть изгибается и он с нескрываемым сарказмом замечает:

– Дядя? М-м, так я имею честь говорить с племянницей султана? Вот так поворот, ваше высочество.

Если бы Влад был губкой – то его можно было бы выжимать литрами от количества той насмешки, которой сквозит каждое слово. Лале недовольно косится на него, поджав губы. Как он смеет вообще над ней издеваться? Всего лишь пленник, а такой дерзкий.

Впервые Лале поймала себя на мысли, что ей хочется указать пленнику на его место, хотя ранее напротив выступала категорически против такого явного разделения.

И все оттого, что он первый начал. Она ничего ему не сделала, а он, только узнав о родственной связи с султаном, принялся острить. Если ему так не нравится дядя Мурад – то пусть и идет прочь. Его никто не заставляет идти в компании Лале.

Но на удивление девушки, даже после этого Влад продолжает идти рядом.

И тут Лале озаряет – все это время она ведь его прекрасно понимала. А все почему? Потому что он свободно говорил на ее родном языке. На ее – но этот язык родной ведь ей, но не ему.

– В Валахии все так хорошо говорят по-турецки? – чуть вздернув подбородок, с легкой сдержанностью спрашивает Лале.

– А вы думали, там отсталые варвары живут? Для образованного человека нормально знать несколько языков.

Но тут его лицо вновь мрачнеет, как тогда, с утра:

– Ну а так, как ваш любезный дядюшка мою страну захватил и заполнил своими солдатами – турецкий у нас знают многие.

Его лицо темнеет все больше с каждым сказанным словом. Аслан не прав, он не просто загнан. Влад подчистую ненавидит не только ее дядю Мурада, но и всех османов и всю Османскую империю.

Только вот сейчас это вызывает в Лале не повторный приступ гнева, а лишь дикий страх. Ведь она – очень близкая родственника султана, любимая племянница, о чем сама по глупости Владу и сболтнула. И теперь она оказалась один на один в саду с тем, кто больше всего на свете терпеть не может все, что связано с султаном.

И кто знает, на что может пойти человек, которого загнали в угол? Лале становится невыразимо страшно шагать рядом с Владом, и чтобы хоть как-то рассеять его ярость, она решает быстренько сменить тему:

– Вы ведь тоже вступились за собаку – произносит она, чуть ли не запинаясь, но при этом стараясь говорить все же вдумчиво и спокойно – любите животных?

– Да.. и мы с ней чем-то похожи.. – теперь на смену гнева проступает какая-та глубинная печаль – кем был ее хозяин?

Учитывая, что про связь собаки и шехзаде Хасана ему уже сказали, Лале решает, что он интересуется несомненно связью хозяина и ее самой.

– Ее хозяин был моим кузеном.

Теперь гончая, все это время вившаяся вокруг ног девушки, словно почувствовав, что речь зашла о ней – подбегает к Владу и начинает гавкать и вилять хвостом.

– И как он ее звал?

Лале открывает рот, но тут же закрывает. Насколько она помнит, Хасан никогда при ней не называл собаку по имени. А быть может и называл, да только теперь она не может этого вспомнить. Конечно, ведь перед глазами главным образом мелькает лишь молния и обмякшее на земле тело Хасана.

Лале поникает:

– Я не знаю.

Влад принимает ее досаду на счет незнания имени, не зная истинной причины, и тут же находится: