Не спуская с него взгляда, медленно спрашиваю у сестры:

– Рухнула? Стена рухнула сама по себе?

– Она рухнула, когда он сказал последнее слово, а я его повторила..

– Хочешь сказать, она рухнула из-за каких-то слов?

Вновь смотрю на внушительную груду обломков и камней. За ней нет никакого лаза, никакого бункера, даже никакого мало-мальского полого пространства.. как он мог там оказаться? А самое главное – где? Откуда он вышел?

Из стены?

Чувствую, что меня начинает колотить дрожь, а ум заходит за разум. Сестра же, напротив, будто бы истратив последние силы и эмоции на рассказ, замерла, уставившись в одну точку.

– Милли! – расталкиваю ее – Милли.

– Я хочу спать – голос пустой.

Поднимаю вновь глаза на Влада и срываюсь на крик:

– Может, объяснишь хоть что-нибудь? Как твой друг, который уехал, оказался здесь? И здесь – это где?! Каким макаром обрушилась стена, и куда он подевался? Как он это сделал?! – я уже визжу – почему сюда пришла моя сестра, и почему меня тоже сюда тянуло против воли..

Но тут замолкаю, поняв, что нас обоих

(..он.. я.. я читала.. и там стуки..)

связывало в этой ситуации. И из-за чего, точно ошпаренный,

(..переплет тоже из них делал?..)

сюда бросился Влад.

– Книга.. – слова с большим трудом вырываются из моего рта.

Словно подтверждая мою догадку, Влад мягко, но беспокойно спрашивает у сестры:

– Милли, где сейчас книга?

– Там – едва заметно кивает в сторону обломков – ее камнями завалило..

– Хорошо.

– Хорошо?! – я толкаю его в грудь так, что факел, который он держит, едва не падает на пол – что здесь хорошего? Что здесь хорошего!? Объясни все немедленно! Я тебе задала вопросы – ответь на них все! Отвечай сейчас же!

Лицо Влада мрачнеет, в его глазах мелькает вереница каких-то эмоций, но притом на самом лице не дрогает ни один мускул. Он долго молча стоит, после чего замечает:

– Не думаю, что этот разговор следует вести при Милли. Ей уже сегодня досталась. Милли – он наклоняется к ней – пойдем в комнату?

Но я со всей дури бью его по вытянутой руке:

– Не смей ее трогать!

Я не могу даже толком объяснить, по какой именно причине меня вновь обуяло дикое недоверие ко Владу и всей его персоне. Может оттого, что причин просто слишком много. Локид, которого тут не должно быть, стена, исчезновение, книга, рассказ сестры..

Я сама помогаю ей подняться и вслед за Владом мы выбираемся из подземелья. Я ожидаю (даже вернее, жду) что Милли по пути придет в себя, станет той самой вредной занозой-Милли и скажет, что ни в какую комнату она не пойдет, и что ответы ей нужны так же, как мне, и что пусть Влад объяснит нам все обоим..

Но она будто бы исчерпала все свои жизненные ресурсы. На последних метрах я едва ли не волоку ее, но все равно не позволяю Владу коснуться ее и тем самым помочь мне.

Пока все не пойму – черта с два он подойдет ближе, чем на ярд.

Однако, уже возле самой ее комнаты, когда я открываю дверь и собираюсь завести ее внутрь, Милли как-то очень устало оборачивается. Этот жест напоминает мне жест либо очень больного человека, либо того, кто не спал неделю подряд. Только смотрит она не на меня – а за мое плечо:

– Влад – голос такой же пустой, ничуть не стал лучше – а это очень плохо, что я его выпустила, да? Когда он тогда коснулся

(..приблизившись ко вконец испуганной милли, он мягко кладет ладонь ей на плечо..)

меня, он… это было так жутко. Его глаза.. они.. он очень-очень зол. Почему-то он ненавидит

(..даже от таких жалких тварей, как вы, порой можно заиметь какой-то прок…)

(..ты не такой как они, ты не эти жалкие создания, влад!..)

(..его лицо перекошено какой-то маской свирепой ненависти, ярости и неподдельной, всепоглощающей обидой предательства…)

нас всех.. и теперь он..

В глазах Влада я успеваю увидеть мелькнувшую черную тень, но он все-таки выдавливает из себя улыбку и перебивает Милли с какой-то отеческой теплотой, не дав договорить:

– Главное, что ты в порядке. С остальным разберемся.

Однако, вновь без прямого ответа.

У меня уже достаточно опыта общения с этим человеком, чтобы понять – любая изворотливость это уход от правды. Значит, если он не ответил прямо, то ответ утвердительный.

Да, это очень плохо, что она «выпустила» Локида.

Осталось понять только как, откуда и что это вообще значит.

Но вот, не говоря больше ничего, сестра сама заходит в комнату, едва переставляя ногами, и я закрываю дверь лишь тогда, когда убеждаюсь, что она дошла до кровати и легла на нее, а не мимо.

Обернувшись, уже ожидаю, что Влад успел смыться за это время и мне придется его искать.. хотя к черту искать, я просто соберу вещи и..

Но нет.

Он все так же стоит.

– Милли здесь больше нет – стараюсь цедить яростно, но наружу все равно пробиваются истерические, запуганные нотки – я хочу знать все, что происходит в этом чертовом замке с его обитателями. Но для начала я хочу знать, как здесь оказался Ноэ!

Я взмахиваю руками и вновь едва не кричу, а холл услужливо разносит эхом каждое мое слово (заставляя Влада хмуриться):

– Ты говорил что он уехал! Уехал или ты выгнал его – неважно, главное что он не в доме! Но если так – то как он.. как он..

В этот момент Влад уже открывает дверь моей комнаты и едва ли не силой впихивает меня туда. После чего заходит сам, закрывает ее, и не скрывая отчаянного раздражения и безысходности, бросает мне:

– Как он оказался в стене? Я его там запер!

-2-

Повисает гробовая тишина.

Не сразу нахожусь, что ответить. После чего, пытаясь воссоздать перед глазами образ того подземелья, уточняю:

– Запер? Там есть лаз,

(..вновь смотрю на внушительную груду обломков и камней. за ней нет никакого лаза, никакого бункера, даже никакого мало-мальского полого пространства.. как он мог там оказаться?..)

бункер?

Но не дожидаясь его, отвечаю тут же сама себе, теряя весь пыл и браваду буквально на глазах:

– Нет.. там нет ничего такого.. это обычная стена.. стена, которая обвалилась, да.. но как там оказался Ноэ.. и как ты мог его там запереть?

Наконец, вновь поднимаю глаза на Влада.

Теперь раздражение сошло с его лица – осталось лишь какое-то мрачное, по-настоящему черное отчаяние. Когда он отвечает – голос его глухой и немногим лучше того, которым говорила Милли:

– Ты говорила что любая изобличенная

(..не одна раскрытая тайна, какой бы она ни была, не пугает больше той, которую так маниакально скрывают..)

тайна лучше сокрытой.

Пауза:

– Думаю, ты уже поняла, насколько сильно ошибалась.

– Это не ответ – но голос мой совсем не похож на голос того, кто требовательно допрашивает. Скорее голос того, кто напротив отчаянно желает избавиться от всех знаний.

– Не ответ – повторяю я – как Ноэ вообще оказался в стене и..

И тут я замолкаю.

Оказался в стене.. в стене.. стена обвалилась, голос из стены..

Тук-тук-тук.

(..тук-тук-тук..

в комнате мне казалось, что звуки идут с той стороны. здесь же, снаружи, мне теперь наоборот кажется, что стуки идут из комнаты. создается ощущение, будто бы они идут.. изнутри. из самой стены…)

Эти воспоминания порождают в моей памяти другие.. какие-то смутно похожие, но другие.. я очень пытаюсь за них зацепиться, но никак не могу ухватить..

(..туки, в колонне. ты не слышишь, лео?..)

Стена.. в стене.. изнутри..

И тут вспоминаю.

(..знаешь есть одна румынская баллада, называется «мастер маноле». она рассказывает об архитекторе, который очень хотел построить лучший в мире собор. но для этого ему пришлось принести страшную жертву – замуровать живого человека в стену у основания..)

Я еще тогда не поняла, к чему он рассказал мне эту балладу, но теперь