– Никак не могу.

Он смеется. Впрочем, я даже рада появлению Лео – раз с картинами все равно поработать не получится, пока не куплю необходимые инструменты (кто же знал, когда я оставляла их дома, что работа настигнет меня даже в отпуске?), будет неплохо заиметь компанию.

Тянусь к телефону, чтобы выключить музыку:

– Ты тоже ранняя пташка?

– Я скорее тот, кто живет рядом с ними – парень с весельем кивает на мой мобильник как раз в тот момент, когда я выключаю музыку.

– Не ври, я ее еле слышала.

– Но у меня очень острый слух. С Носферату и не такие навыки обретешь.

– И он все равно сбегает.

Лео со своей лукавой улыбкой беспечно жмет плечами:

– Да, и он все равно сбегает. Но последнее время будто совсем взбесился.

– Наверное из-за нового места – предполагаю я, начав сворачивать полотно, но Лео успевает обойти меня со спины и увидеть лицо Хасана.

Он чуть хмурится, и когда я уже окончательно сворачиваю картину так, что видеть ее больше невозможно, спрашивает:

– Кто это? Парень с тех картин 14-го века?

– 15-го – машинально поправляю я.

Но Лео меня будто не особо слушает. Он смотрит на свернутое полотно, но словно сквозь него. Уверена, перед глазами у него все еще запечатлен образ Хасана, портрет которого он успел увидеть.

– Такое знакомое лицо.. – заключает он в итоге озадаченно – а о нем что-то известно?

Я внимательно всматриваюсь в его зеленые глаза. Впервые они не горят озорными огоньками – кажется, Лео действительно интересно и он спрашивает совершенно серьезно. Я задумываюсь – могу ли то, что я видела, презентовать ему, как факты? Уверена ли я в подлинности и действительности того, что видела, и видела ли я это вообще?

Что, если это такая же сон-галлюцинация или типо того, как было у сестры? Что уж говорить, мы обе впечатлительные – это у нас от мамы. И пусть я не фанат вампиров, как Милли, но здорово взбудоражилась, пока ехала «отвоевывать» эти реликвии, как и сестра (по словам Лео), когда увидела тех психов в селе. Возможно, это просто была неудачная генерация известных из всех мне источников фактов, ведь я действительно всерьез занималась их изучением перед отпуском и..

– Джен? – окликает меня Лео – ты чего зависла?

–М?

–Говорю, знаешь что-нибудь об этом парне?

– Откуда?

– Не знаю, может кто продавал сказал. Как-то же эти картины ведь оказались в музее.

– Их им отдали в качестве благотворительности – повторяю парню слова старика – и он ничего не знает о людях на картинах, но..

Закусив губу, думаю, как лучше рассказать об этом Лео. Учитывая его скептичную (и адекватную) реакцию на гвоздик Милли и ее рассказ, решаю, что надо будет подобрать слова помягче, чтобы он не решил, что у нас вся семейка с приветом.

Недолго думая, чуть растягивая слова, заявляю:

– Но.. сегодня ночью мне приснился сон об этом парне. Там была и я, и.. – делаю паузу – и ты.. точнее, люди очень внешне на нас похожие..

У меня уходит не больше пары минут, чтобы рассказать ему все, что я видела (или что мне примерещилось). Я замечаю на лице Лео любопытство, которое обычно бывает, когда детям рассказывают сказки. Им, безусловно, интересно послушать историю, но они никак не рассматривают ее с точки зрения подлинности.

– Интересный сон – заключает он в итоге – я даже не удивлен, что после такого насыщенного дня тебе это приснилось. Ты ведь весь день бегала за этими картинами, так что вполне..

Но говоря это, он уже достает свой мобильник и что-то там вбивает.

– Что делаешь?

– Хочу узнать, что было на самом деле.

-5-

Но спустя пару мгновений его лицо вдруг вытягивается, и знакомые морщинки вновь возвращаются на гладкий лоб:

– Хм.. год, султан Мурад II – все, как в твоем сне. У него действительно умерло три сына, и третьего звали Хасан..

(.. дженна, вы, конечно, слышали эти расхожие выражения – искусство творит чудеса? или.. искусство – это машина времени.. знаете, иногда они могут быть буквальнее, чем мы себе представляем..)

Мое сердце вопреки всем законам логики пропускает один удар.

Ладно Милли, но ведь я не ударялась головой. Хотя.. кто знает, как я оказалась в кресле? Может, потеряв сознание, я все же сначала грохнулась на пол?

Но даже если я ударилась, откуда я могла знать такие детали? Я интересовалась перед приездом всем, что связано с проживанием и захоронением Влада Дракулы – чтобы впечатлить сестру, но я совершенно ничего не читала касательно османской империи и уж точно султанов с их сыновьями.

Откуда тогда, даже при возможном ударе, в моей голове могла всплыть информация, которую я в принципе ранее туда никогда не помещала?

Но рассеивая мою начавшуюся паранойю, Лео добавляет:

– .. только вот был и еще один сын, четвертый. Именно он унаследовал престол. Его звали Мехмед.

– Мехмед? –теперь хмурюсь я, недоверчиво пытаясь заглянуть в экран его телефона – не было там никакого Мехмеда. Может, он родился позже?

– Нет, в 1430 году. На момент твоего сна ему было четырнадцать лет.

– Неизвестный наследник.. Это странно для османов. Султаны признавали всех своих сыновей независимо от того, кто их мать.

Лео поднимает голову и пристально смотрит на меня, изумленно вскинув бровь. Поняв, что я ляпнула, тут же отмахиваюсь и принимаю самое невозмутимое из своих выражений:

– Впрочем, неудивительно, что многое не совпадает. Ведь это был всего лишь сон!

– Наоборот – жмет он плечами, еще раз глянув в экран и убрав телефон в карман – я бы сказал, офигеть как многое совпадает. Лишь с Мехмедом не сошлось.. ты наверное, уже интересовалась этим раньше?

Ага, значит он думает о том же, о чем вначале подумала и я.

Решив не провоцировать еще целую кучу вопросов, ответы на которые не знаю сама, я киваю:

– Да, Милли ведь рассказывала, что я крепко занялась этим вопросом перед приездом. Дракула..

– Да, Дракула, но и османы?

– В юности Влад был взят в плен османской империей, я же говорила, забыл?

Но сказав это, я только сейчас сама вспомнила, что действительно говорила об этом.

(..юный Влад был принцем Валахии, смелым и добрым, его все любили. Но в 16 лет его увезли в качестве заложника ко двору османского султана на четыре долгих года. Там с ним что-то произошло, какая-та темная история..)

Ну конечно!

Словно груз упал с плеч.

Теперь понятно, откуда я могла все это знать и почему это могло всплыть в моей голове. Конечно, это было что-то незначительное из его биографии, что-то, о чем очень мало известно, поэтому не отложилось достаточным отпечатком в моей голове. Поэтому я сразу об этом не вспомнила – но эти сведения уже были там.

Значит, все-таки я знала что-то и раньше про османскую империю.

Это открытие поднимает настроение мне быстрее любого рассвета, кофе или пирожен. Как же это приятно – ощущать себя адекватным, психически здоровым человеком!

– А, точно – Лео смеется и шуточно бьет себя ладонью по лбу – прости, просто ты столько про него говорила, всего и не упомнишь.

– И с этим человеком Милли хотела открыть тайны Холодного Леса! – я улыбаюсь и теперь мы смеемся уже вместе.

– А самого Влада Дракулы в твоем сне не было? – спрашивает он.

Мне хочется поскорее закончить разговор обо всем этом и перейти к чему-то нормальному, потому я отмахиваюсь:

– Нет, видимо это была просто мешанина из всех источников, которые я читала. Но ни в одном из них не говорилось ничего о его жизни в плену, поэтому не удивительно, что и его самого мой мозг там не сгенерировал.

– Столько сложных слов! Мадам, моя вас не понимать!

Я шутливо толкаю его локтем в бок. Удивительно, как быстро моя настороженность к этому парню сменилась полной расположенностью. Чем дольше я с ним общаюсь, тем сильнее укрепляется впечатление, будто я его уже очень давно знаю.