Мохаммед бин Салман находился в непростой ситуации, борясь с коррупцией и ведя дорогостоящую войну, и был возмущен тем, что новость о его секретной покупке так быстро просочилась в прессу. В течение года ему удавалось держать в секрете некоторые из своих крупнейших проектов, например NEOM. Однако об этой покупке - наряду с приобретением яхты Serene и огромного французского шато - информация просочилась быстро. Он также подозревал, что к этому причастен Катар. Поэтому вместе с друзьями из Объединенных Арабских Эмиратов Мохаммед придумал легенду: Саудовская Аравия купила картину в подарок Мухаммеду бен Заиду, в столице которого, Абу-Даби, несколькими неделями ранее открылся новый филиал Лувра. Картина должна была принести огромный доход начинающему музею, привлекая толпы людей, желающих взглянуть на редкого да Винчи.
Только Мухаммед бин Салман струсил: Зачем ему отдавать самую дорогую картину в мире в Абу-Даби, если он планирует превратить Саудовскую Аравию в культурного колосса? Картина попала в секретное европейское хранилище. Ни Бадр, ни Мухаммед не рассказали о ней ни единой душе, сколько бы ни пытались расспросить о ней в приватной обстановке приезжий миллиардер или консультант по искусству.
В то время как Абу-Даби использовал подход, направленный на привлечение искусства в ОАЭ через отношения с Лувром, консультанты Саудовской Аравии предложили стратегию, поддерживающую ее размеры, разнообразие и историю. Вместо того чтобы приглашать "архитектора-стартапера", который спроектирует большой впечатляющий музей и выведет его на первый план, страна сосредоточится на небольших музеях и археологических реставрациях. Некоторые из них будут посвящены чему-то одному, например, Музей благовоний, прославляющий любовь к парфюмерии и легендарные торговые пути, проходившие через королевство. Создание подобных достопримечательностей означало большие перемены в стране, где ваххабистский религиозный истеблишмент рассматривал музеи, особенно те, в которых представлены предметы старины, как способствующие поклонению идолам. В первом десятилетии 2000-х годов саудовские археологические находки хранились в секретном музее в одном из дворцов Эр-Рияда, чтобы духовные лица не узнали, что Аль Сауд бережно хранит исторические реликвии.
К 2020 г. Мухаммед и Бадр начали разрабатывать план открытия "Сальватора Мунди" в одном из новых музеев, запланированных в Эр-Рияде. Тема была непростой: изображение Иисуса сразу же было бы воспринято ворчащими ваххабитскими священнослужителями как идолопоклонство. Сам Иисус, или Иса, как его называют по-арабски, не представляет собой проблемы - в Коране он фигурирует как один из важнейших пророков, предшествовавших Мухаммеду. Но в картине заложена идея духовного превосходства, что не может не радовать. В прежней Саудовской Аравии не разрешалось даже публично демонстрировать картины с изображением человеческих фигур.
Для демонстрации картины, не предоставляя ей собственного музея, Бадр и его команда разработали план строительства нового крупного музея западного искусства в Эр-Рияде, как бы говоря: "Посмотрите на интересные работы оттуда". Это было бы, конечно, не единственным, но очень важным событием.
Как и планировал Гузер, эта картина оказалась полезной для страны, желающей поднять свой туристический престиж. Нельзя было купить Эйфелеву башню, но можно было потратить около полумиллиарда долларов на картину эпохи Возрождения, чтобы привлечь толпы туристов.
Эта стратегия стала продолжением плана по возрождению культуры, который Мохаммед начал осуществлять в давно заброшенном уголке Саудовской Аравии под названием Аль-Ула. В течение десятилетий он оставался в стороне, как скрытый пасынок, поскольку доставлял неудобства влиятельным ваххабитам. Когда-то этот город на северо-западе страны представлял собой великолепное зрелище для караванов торговцев, двигавшихся в Аравийский полуостров и обратно из дальних уголков Ближнего Востока и Азии по так называемой дороге благовоний. Прибывая с севера, они укрывались в ущельях и любовались замысловатыми фасадами, которые набатейцы высекли в огромных песчаниковых скалах две тысячи лет назад. Фасады - это в первую очередь входы в гробницы некрополя Мадаин-Салех, внесенного в список всемирного наследия ЮНЕСКО. В самой Аль-Уле караваны обнаружили хорошо орошаемый город с сотнями домов и магазинов, приютившихся между невысокими скальными горами.
Правительство Саудовской Аравии долгое время избегало какой-либо рекламы древних объектов и ограничивало потоки людей, опасаясь разозлить сторонников жесткой линии, которым не нравилось признание доисламской эпохи. Талибы были настолько возмущены древними статуями Будды, высеченными на склоне скалы в отдаленном уголке Афганистана, что два десятилетия назад взорвали их. Они были "идолами" и поэтому запрещены. Точно так же руины и артефакты набатеев, лихьянитов и других древних цивилизаций Аравийского полуострова могли рассматриваться пламенными клерикалами как идолопоклонство, достойное уничтожения. Многие ваххабиты в идеологическом плане были не так уж далеки от талибов.
Но Мухаммед считал это абсурдом и, не боясь ответных мер за то, что приказал посадить или уволить многих самых строгих из них, велел Бадру бин Фархану сосредоточить усилия на превращении Аль-Улы в культурный оазис с потрясающими пейзажами, более прохладным климатом - в том числе со снегом зимой - и множеством новых сооружений, музеев и мест для занятий искусством и спортом. Все это будет находиться в ведении Королевской комиссии по Аль-Уле, которую возглавляет Бадр. Не считая Salvator Mundi, Бадр начал активно скупать произведения искусства, не привлекая к себе особого внимания. Его часто можно было увидеть в строгом костюме и с широкой улыбкой в Лондоне и Нью-Йорке, где ведущие мировые консультанты по искусству охотно предлагали свои советы и услуги. Он нанимал французские компании для осуществления грандиозных реставрационных проектов и заключал сделки на строительство нескольких бутик-отелей.
За несколько лет Аль-Ула превратилась в интересный туристический эксперимент, представляющий собой смесь тысячелетних памятников и современных арт-инсталляций, включая прямоугольный концертный центр "Марайя Концерт Холл", покрытый огромными листами зеркального металла, создающими ощущение миража в пустынном ущелье. В 2018 году был запущен ежегодный четырехмесячный культурный фестиваль "Зима на Танторе", в рамках которого выступили певец Андреа Бочелли и софт-рок-икона Янни. Позднее Королевская комиссия привезла из Лондона несколько элитных заведений, в том числе знаменитый частный клуб Annabel's, в котором открылся поп-ап ресторан. Государственный инвестиционный фонд начал вести переговоры о покупке 10% акций компании Soho House & Company, которая управляет частными клубами с модными пространствами для художников, ресторанами и спальнями в Европе, Северной Америке и Азии. Идея заключалась в том, чтобы открыть клубные точки в Саудовской Аравии, а также использовать влиятельную клиентуру Soho House для повышения престижа страны.
Лучшие артисты, исполнители и высокопоставленные лица были рады стать частью предполагаемого возрождения Саудовской Аравии, несмотря на репрессии, аресты и кровопролитную войну в Йемене. Казалось, что молодой кронпринц не может ошибаться, и, когда он отправился в турне по Франции, Великобритании и США, он стал предметом всеобщего внимания.
Глава 17. Человек года
Апрель 2018 г.
Прогуливаясь весной 2018 года по Родео Драйв в джинсах и рубашке, не обремененный обязанностями и ограничениями королевской власти, Мохаммед бин Салман вспоминал, как в двадцать лет он испытывал восторг, отправляясь в Париж или Марбелью.
Вдали от бесконечных обязательств Эр-Рияда, семейных встреч, полуночных заседаний правительства и сумасшедших технократов, отправляющих срочные сообщения по WhatsApp в любое время суток, Мохаммед обрел свободу, недостижимую на родине. В Эр-Рияде обязанности по управлению были неумолимы, и даже на его яхте Serene в Красном море или в Аль-Уле в выходные дни они не прекращались. Мохаммед работал всю ночь и большую часть дня. Прогуляться по столице не было никакой возможности: В Эр-Рияде, с его жарой, пылью и высокими зданиями, разделенными широкими бульварами с разбитыми тротуарами, нет культуры прогулок для удовольствия; даже если бы она была, кронпринц не мог бы выйти на улицу, не создавая публичного зрелища и не подвергая себя риску безопасности.
