Сцена в отеле Ritz была сюрреалистичной. В роскошном вестибюле королевского двора обслуживали самых известных людей Саудовской Аравии, каждый из которых был одет в стандартный халат и боялся, что будет дальше. В тюрьме предоставлялись удобства - медицинская помощь, парикмахер, большинство заключенных могли звонить домой раз в несколько дней. Но они боялись открыто говорить по телефону.
В течение первых нескольких дней из тюрьмы начали выходить задержанные, некоторые из которых достигли финансовых договоренностей, а другие были признаны чистыми. Одним из первых стал Ибрагим аль-Асаф, бывший министр финансов, которого взяли в качестве свидетеля предполагаемых злоупотреблений при Абдалле. Объяснив, что он просто выполнял приказ королевского двора, когда подписывал чеки из саудовской казны, которые шли на пополнение карманов чиновников, он предложил предоставить информацию обо всем, что хотели узнать люди Мухаммеда. Впоследствии он стал министром иностранных дел, доказав, что пребывание в отеле Ritz не обязательно является пятном в биографии. Однако важны были детали. Его не обвиняли в многолетней личной коррупции.
Помимо могущественных принцев и миллиардеров в "Ритце" находились и более скромные узники, такие как Хани Ходжа, консультант по менеджменту, занимающийся альпинизмом. Какое-то время казалось, что звезды сошлись для него. Проработав более десяти лет в отделе маркетинга компании Procter & Gamble, он основал в Эр-Рияде собственную консалтинговую фирму, решив, что на местном рынке есть спрос на специалистов по управлению. Он постарался стать знаменитостью в саудовском деловом мире, написав автобиографию, посвященную восхождению на гору Килиманджаро, и выступая по телевидению и на бизнес-конференциях. Однако Хани обнаружил, что ему не удается заключать такие же контракты, как крупным иностранным фирмам, таким как McKinsey и BCG. Саудовские компании хотели иметь консультантов из Саудовской Аравии, но все же не очень доверяли их опыту.
План Мухаммеда бин Салмана "Видение 2030" изменил динамику. Он был настолько обширен, что требовал привлечения всех способных людей, умеющих делать презентации в PowerPoint. И МБС призывал министерства приложить реальные усилия, чтобы нанять на ключевые должности саудовцев, а не иностранцев.
Неожиданно Elixir Consulting Хани оказалась очень востребованной. Адель Факих, влиятельный министр экономики и планирования, которого Хани знал по предыдущим консультациям и родственным связям, начал нанимать фирму для выполнения крупных работ, в том числе для определения путей реализации политики и планов - той работы, которую McKinsey стремилась получить от правительства в большем объеме.
Зная, что спрос на саудовских консультантов будет только расти и что знакомство с Факеем может стать ключом к новым прибыльным работам на долгие годы, McKinsey в итоге полностью выкупила Elixir за 100 млн. долл. Хани, бывший маркетолог шампуней, теперь был партнером McKinsey, самой престижной в мире консалтинговой компании в области управления.
McKinsey рассчитывала, что покупка позволит ей получать миллионы от Саудовской Аравии еще долгое время после того, как будет написана первоначальная концепция Vision 2030. Компания Elixir будет специализироваться на реализации идей, заложенных в "Концепции 2030", и следить за ключевыми показателями эффективности, любимыми Мохаммедом бин Салманом.
Молодые американские сотрудники McKinsey, которые прилетали и улетали из Саудовской Аравии для выполнения всевозможных государственных работ, скептически отнеслись к сделке с Elixir. Они были лучшими студентами, часто учились в школах Лиги плюща, и считали, что заслужили свою престижную работу в компании. Теперь же им придется сотрудничать с коллегами, получившими образование в саудовских университетах и не имеющими достаточного опыта работы за пределами королевства.
Кроме того, существовал клубок странных культурных приоритетов. Elixir должна была понравиться правительству, сделав McKinsey более саудовской. Но молодые саудовские сотрудники Elixir часто хотели быть более западными в своих привычках. Менеджеры отправляли молодых саудовцев переодеваться из костюмов и рубашек в тобы и кеффийе, когда им сообщали, что в офис приедет министр правительства.
Вскоре McKinsey столкнулась с гораздо более серьезной проблемой: лучшая связь Хани, министр планирования Факих, оказалась неожиданным объектом репрессий со стороны Мохаммеда.
В течение первых двух лет пребывания Салмана на троне Факих был одним из самых влиятельных чиновников королевства. Он несколько лет возглавлял компанию Savola Group, конгломерат по производству продуктов питания, а в 2005 г. король Абдулла назначил его мэром своего родного города Джидды. Это было в начале правления Абдаллы, и король, склонный к реформам, поручил Факеху провести масштабные преобразования в старом портовом городе. Он осуществил несколько миллиардных программ модернизации и в итоге был назначен министром труда, где занимался вопросами привлечения большего числа саудовцев к трудовой деятельности. В течение короткого времени он также занимал пост министра здравоохранения.
Когда в начале 2015 г. Мухаммед взял в свои руки управление экономическим планированием Саудовской Аравии, Факих был именно тем чиновником, которого он хотел выдвинуть - человеком с опытом работы в частном секторе, опытом вовлечения саудовцев в собственную экономику и способностью управлять миллиардными проектами. Принц поставил Факеха во главе нового мощного Министерства экономики и планирования, которое должно было сыграть центральную роль в разработке и осуществлении быстрых и радикальных экономических преобразований.
На новой должности Факих стал распоряжаться миллиардами долларов и целыми армиями консультантов. Он также сблизился с Мухаммедом. В первые годы пребывания Салмана на троне даже Сауд аль-Кахтани должен был пройти через Факеиха, чтобы назначить встречу с принцем.
Факих и другие министры получали иные распоряжения, чем их предшественники. Саудовская Аравия славилась длительными процессами принятия решений. Мохаммед приказал больше так не делать. Он сократил портфели министров, чтобы они могли сосредоточиться на главных приоритетах, и сказал им, что их работа будет оцениваться по тому, насколько быстро и эффективно они смогут выполнить приказы принца. Если они преуспеют, то получат огромное вознаграждение. Если они не справятся, то будут уволены.
На одной из вечеринок того времени Турки Аль Шейх, к тому времени назначенный главой Главного спортивного управления, обнял главу Фонда национального благосостояния Ясира Аль Румайяна и сказал друзьям: "Нас могут уволить в любой момент". Если новые министры попадались на попытках обогащения, то к ним применялись гораздо более жесткие меры.
Казалось бы, Факих вряд ли мог встретить такую судьбу. Он был назначен членом правления Фонда национального благосостояния и внес свой вклад в реализацию программы Vision 2030. Он показался западным дипломатам, консультантам и бизнесменам неотъемлемой частью преобразований принца. Они были шокированы, когда появилась информация о том, что Факих был арестован в Ритце, причем королевский двор так и не сообщил, за что он был задержан, хотя он по-прежнему находится под стражей.
Хани был менее заметен, но гораздо более значим для McKinsey. Будут ли у компании последствия? Ее руководители не были уверены. Никто не сообщил им, что Хани был арестован и почему. Неизвестно, предъявлены ли ему обвинения. Для McKinsey существовало два варианта развития событий, и ни один из них не был хорошим: Либо она купила коррумпированную консалтинговую компанию, либо один из ее партнеров несправедливо находится в тюрьме. Руководители McKinsey не знали, что происходит. Они получили сообщение о том, что банковский счет Хани заморожен, перестали платить ему и решили, что он больше не является сотрудником компании. McKinsey утверждает, что выполнила все свои финансовые обязательства перед Хани после того, как он был окончательно освобожден примерно через год. Он вернулся домой с браслетом на лодыжке и жесткими ограничениями на передвижение, а в качестве хобби занялся живописью.
