MBN продержался всю ночь. Но он был диабетиком и устал. И у него не было никаких рычагов воздействия. Поэтому около рассвета он согласился на сделку: он не подпишет письмо, но согласится подать в отставку устно.

Люди Мохаммеда вывели его из приемной около 7 часов утра. МБН рассчитывал официально оформить свою отставку в тот же день. Но когда его вели через дворцовый зал, открылась дверь. Внезапно он оказался в окружении вспышек фотокамер. Охранник стоял, держа руку на пистолете - нарушение протокола, принятого в отношении кронпринца. А навстречу ему шел Мохаммед бин Салман, которого снимал его заместитель Сауд аль-Кахтани. Мохаммед поцеловал своего старшего кузена, который пробормотал клятву верности. "Теперь я буду отдыхать, а ты, Бог тебе в помощь", - сказал МБН.

Глава 12. Темные искусства

Сентябрь 2017 г.

Салман аль-Уда предчувствовал, что однажды ему придется столкнуться с Мухаммедом бин Салманом. С тех пор как принц несколько лет назад пришел в дом проповедника и признался в своем восхищении Макиавелли, казалось, что если Мухаммед когда-нибудь придет к власти, он не потерпит того влияния, которое имел Оуда в арабском мире. У него было тринадцать миллионов подписчиков в Twitter и хорошо известное нежелание следовать установкам королевской семьи.

В течение двух с лишним лет после вступления на престол своего отца Мухаммед создавал себе имидж реформатора. Теперь, когда он стал наследным принцем, у него было гораздо больше возможностей управлять страной как реформатор. Поэтому многих, если не самого Уду, удивило, когда в сентябре 2017 года проповедника вместе с группой других реформаторски настроенных священнослужителей схватили и бросили в одиночную камеру.

Правительство дало едва связное объяснение репрессиям, заявив, что религиозные лидеры действовали "в интересах иностранных партий против безопасности королевства и его интересов, методологии, возможностей и социального мира с целью разжигания смуты и нанесения ущерба национальному единству".

Аресты касались не только священнослужителей. В облаву попали и другие критики, в том числе виновные в незначительных, на первый взгляд, разногласиях с кронпринцем. Полиция арестовала Эссама аль-Замиля, известного экономиста, который часто публично высказывал свое мнение о политике правительства, и бросила его в тюрьму. Он подверг сомнению прогнозируемую Мохаммедом оценку стоимости IPO Aramco. Других людей, скептически высказавшихся в Твиттере по поводу идей Мохаммеда, вызвали в кабинет Сауда аль-Кахтани и пригрозили тюрьмой. Никто из арестованных не признал себя виновным, а судебные процессы, ведущиеся против них, по большей части не открыты для западных журналистов.

Репрессии продемонстрировали ограниченность реформ Мухаммеда. Социальные ограничения, такие как правила поведения и одежды женщин, запреты на посещение концертов и кинотеатров, будут ослаблены. Мохаммед объяснил это часто пересказываемой историей, которая началась в 1979 году, когда воинствующие исламисты осадили Большую мечеть Мекки. До этого момента, по словам Мохаммеда, Саудовская Аравия была либеральной страной. Но после нападения, которое было подавлено с помощью артиллерии и французской военной помощи, королевская семья стремилась к миру, умиротворяя наиболее консервативные религиозные элементы в королевстве, ограничивая такие сферы, как развлечения и женское образование. Мухаммед пообещал отменить эти жесткие правила, заявив, что они не присущи саудовской культуре и даже исламу саудовского толка.

В вопросах теологии Мухаммед во многом опирался на саудовского религиозного мыслителя и бывшего министра юстиции Мухаммеда аль-Иссу. Шейх возвысился при короле Абдалле и привлек к себе внимание своими резкими, но взвешенными заявлениями против ваххабитской ортодоксии. Именно его идеи о роли событий 1979 года в становлении глубокого консерватизма в Саудовской Аравии Мухаммед усвоил и стал повторять на частных и публичных форумах.

Перемены были желанными для многих как внутри королевства, так и за его пределами. Однако в обещаниях Мухаммеда о реформах не было ни одного упоминания о гражданской или политической свободе. В то время как он говорил о музыке и кинотеатрах, о женщинах на рабочем месте, свобода слова не упоминалась. Критика монархии или даже публичное выражение сомнений в политике Мохаммеда могло стать преступлением. Чиновники королевского двора причисляли критиков к предателям, обвиняя их в получении денег от враждебных иностранных режимов.

Так было задумано. Мухаммед считал, что при одновременном проведении масштабных экономических и социальных преобразований не может быть и речи об общественном несогласии. Напротив, он хотел показать своим подданным, что у них есть простой выбор: Принять предложение и наслаждаться музыкой и ресторанами, где мужчины и женщины могут нормально общаться, как в Дубае или Бахрейне, или продолжать жаловаться и попасть в тюрьму. Овладение посланием в социальных сетях путем распространения позитивных новостей и использования шпионов, шпионских программ, денег и угроз для пресечения потока негативных настроений стало бы для Мухаммеда и его помощников приоритетной задачей на долгие годы.

"Это не похоже ни на что, с чем саудовцы сталкивались раньше", - заявил тогда в интервью газете Wall Street Journal саудовский комментатор Джамаль Хашогги. Незадолго до этого он переехал в США, опасаясь, что на родине он уже не сможет высказывать хоть какое-то подобие независимости. "Дома становилось так душно, - сказал он газете, - что я начинал бояться за себя".

Хашогги работал пресс-секретарем посольств Саудовской Аравии в Вашингтоне и Лондоне в годы после терактов 11 сентября 2001 г., когда он излагал государственную линию десяткам влиятельных журналистов и вносил свой вклад в то, чтобы его родина не стала государством-изгоем в мире, пораженном варварством исламского экстремизма. С годами он наладил отношения с членами королевской семьи и особенно сблизился с принцем Турки бен Фейсалом, некогда могущественным руководителем разведки, который до сих пор остается публичным лицом королевства. Их связи были настолько глубокими, что многие саудовцы предполагали, что Хашогги был полупостоянным оперативным сотрудником разведки, работавшим на Турки. Но на самом деле он был в основном писателем, наслаждавшимся силой идей и слов, а также тем авторитетом, который он приобрел в мусульманском мире как публичный интеллектуал.

В этой роли Хашогги иногда отходил от королевского двора, выходя за рамки чувствительных тем. Во время "арабской весны", потрясшей монархию Саудовской Аравии, он начал посещать региональные конференции по вопросам управления на Ближнем Востоке, открыто общаясь с теми, кого Аль Сауд считал врагами. На одной из конференций в Стамбуле после свержения при поддержке Саудовской Аравии президента Египта Мохаммеда Мурси, связанного с "Братьями-мусульманами", Хашогги познакомился с турецким политиком Ясином Актаем. Близкий друг Салмана аль-Уды, который помог ныне находящемуся в заключении священнослужителю опубликовать свои книги на турецком языке, Актай был также советником президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Во время "арабской весны" король Абдулла считал Эрдогана опасным сторонником "Братьев-мусульман". На конференции Актай и Хашогги обсудили свои общие надежды на создание более демократического Ближнего Востока. В то же время Хашогги настаивал на том, что Аль Сауд должен продолжать играть важную роль в Саудовской Аравии и во всем регионе. Он хотел более демократического будущего, но не настаивал на прекращении руководства Аль Сауда.

Магомет не оценил этого нюанса. Его взгляд был бинарным: Хашогги мог быть другом или врагом.

Турция внимательно следила за новым подходом Саудовской Аравии. После того как отношения с королевством пострадали во время "арабской весны", турецкие лидеры с оптимизмом восприняли смерть короля Абдаллы и приход к власти Салмана как предвестник нового начала. Эрдоган предложил начать отношения между странами с чистого листа, и Салман согласился.