В Deutsche Bank, где он работал до конца 2015 года, Низар специализировался на установлении контактов с влиятельными людьми с помощью стратегических наступательных операций. Эти усилия обычно включали в себя одно из фирменных блюд Низара - роскошные обеды, на которых он продавал своим знакомым миллиардные сделки за многочисленными блюдами, которые он любил лично выбирать для своих гостей. Он был непревзойденным строителем отношений, часто проходя путь от советников и помощников до нужного ему олигарха или принца.
Низар родился в Дахране, где его отец, Набиль, до своей смерти в 2007 г. занимал пост руководителя и директора совета директоров компании Aramco, и вырос в "лагерях" Aramco - огороженных жилых районах, построенных по образцу типичного американского пригорода с лужайками перед домом, детским бейсболом и английским языком в качестве основного. В детстве он учился в этой школе, затем в школе-интернате Мидлсекс в Массачусетсе и в колледже Колби в штате Мэн, и стал таким же культурным американцем, как и саудовцы.
В последние месяцы работы Низара в Deutsche Bank Мухаммед бин Салман ворвался в жизнь с планами превращения Государственного инвестиционного фонда (ГИФ) в крупный суверенный фонд. Низар сразу же начал пытаться выйти на ключевых людей в фонде, включая его главу Ясира аль-Румайяна, и добился определенных успехов: помог организовать встречи новой команды PIF на Петербургском международном экономическом форуме в июне 2015 года и дал совет по спасению тонущей строительной компании Saudi Oger, бывшего клиента. Но добраться до самого "большого человека" ему так и не удалось.
Сотни финансовых специалистов, юристов и специалистов по заключению сделок пытались - и иногда успешно - воспользоваться возможностями, открывающимися благодаря плану "Видение 2030" и связанным с ним проектам. Это и размещение облигаций, и частные размещения, и всевозможные сделки, в которые можно было вложить свои зубы, а также консультационные контракты и консалтинговые проекты. Шла великая финансовая золотая лихорадка десятилетия, и каждый хотел получить свой кусок. Для Низара это был идеальный следующий шаг - соединить его саудовское происхождение с десятилетиями работы в банке.
Помимо финансовых возможностей, Мухаммед бин Салман открывает страну для туризма. На протяжении большей части своей истории страна не была открыта для посещения, за исключением тех, кто совершал паломничество в Мекку и Медину. Мухаммед посчитал, что страна обладает огромным потенциалом как место отдыха. Королевство имеет двенадцатисотмильную береговую линию Красного моря, в том числе знаменитые коралловые рифы, которые, похоже, невосприимчивы к более высоким температурам, чем большинство других видов. Кроме того, здесь есть исторические места, такие как двухтысячелетний Мадаин-Салех с богато украшенными гробницами, высеченными в массивных песчаниках набатейцами - представителями той же культуры, которая построила древний город Петру в Иордании, - которых нет в списках большинства ближневосточных туристических направлений. Принц инициировал проекты, в том числе большой кластер пляжных курортов под названием "Проект Красное море", чтобы открыть их и построить отели и транспортную инфраструктуру для их обслуживания.
Он также начал строительство зеркального концертного зала у набатейских руин в Аль-Уле и "города развлечений", почти такого же большого, как Лас-Вегас, за пределами Эр-Рияда. Этот город, получивший название Qiddiya и возглавляемый бывшим руководителем компании Disney, будет включать в себя тематические парки, ипподромы и типичные для стран Персидского залива проекты, такие как крытый горнолыжный склон, аналогичный дубайскому.
Это был молодой принц, полностью контролирующий свою страну, с огромным количеством денег, которые он мог тратить, и еще большим количеством денег на подходе. Он стал всеобщим любимцем, даже если до титула нового саудовского правителя ему не хватало совсем немного. Стив Шварцман, основатель компании Blackstone, стал советником принца. Банкиры прибывали сюда целыми самолетами, стремясь получить свой кусочек акций. Даже Шейн Смит, татуированный основатель Vice Media, вступил в игру.
Сначала Низар хотел, чтобы Deutsche Bank стал предпочтительным банкиром для PIF или нового влиятельного клана Салмана, но к концу 2015 г. он стал испытывать недовольство банком, поскольку тот урезал свои амбиции на так называемых развивающихся рынках. К маю 2016 года он ушел и создал консультационную фирму с партнерами, в числе которых был бывший банкир Goldman Sachs Group, Inc Далин Арибурну. Одной из их первых идей было создание серии инвестиционных фондов, работающих на скрытых рынках, в частности на Ближнем Востоке. В процессе поиска партнеров Низар и его коллеги начали общаться с еще одним бывшим сотрудником Deutsche Bank, главой отдела стратегических финансов японского технологического конгломерата SoftBank Corp. Радживом Мисрой.
Высокомерный финансовый инженер, склонный к долгам и риску, Раджив во время финансового кризиса занимал должность старшего банкира Deutsche Bank и руководил группой, которая в итоге получила прибыль от ставок против рынка жилья. Вскоре после этого он покинул банк, сделав короткие остановки в UBS и Fortress Investment Group, а затем перешел в SoftBank.
Несколько месяцев назад Раджив вновь встретился с Масайоши Соном, основателем SoftBank, помешанным на технологиях, на свадьбе в Италии и впоследствии согласился на работу, пытаясь помочь Масайоши разработать сложные долговые структуры для финансирования его амбиций. Они работали вместе несколько лет назад, когда Раджив помог Масайоши привлечь 16 млрд. долл. для покупки японской компании Vodafone в 2006 году. SoftBank проводил крупные сделки и уже исчерпал финансирование, но амбиции Масаёши были как никогда велики.
Масаёси, невысокий улыбчивый японец корейского происхождения, на короткое время стал самым богатым человеком в мире на пике "пузыря доткомов" в 2000 г., но большая часть его состояния рухнула в считанные дни. Однако удачная инвестиция в размере 20 млн. долл. в китайскую интернет-площадку Alibaba в 2000 г. выросла до стоимости акций Alibaba в 74 млрд. долл. после ее выхода на биржу в 2014 г. Используя свои огромные средства, Масаёси хотел сделать крупную ставку на свою веру в то, что мир ускоряется на пути к "сингулярности" - моменту, когда технологический рост зайдет настолько далеко, что начнет жить собственной жизнью, преобразуя мир, каким мы его знаем.
Раджив пытался найти свое место в SoftBank, вступая в конфликт с двумя другими индийскими руководителями, которые были ближе к Масаёси. Предполагается, что он вступил в сговор с итальянским бизнесменом, который организовал против них медовую ловушку, которая провалилась, и фальшивую кампанию акционеров с требованием их увольнения, хотя позже Раджив отрицал свою причастность к этому. Менее чем через год Раджив задумался об уходе. Но в беседах с Низаром и его партнерами по бизнесу Раджив убедился, что на обочине ждет больше денег, чем он знал за годы работы банкиром, специализировавшимся на рынке облигаций. Затем один из его конкурентов ушел в отставку, что позволило ему начать консолидацию власти в SoftBank.
Суверенные фонды идеально сочетались с миллиардами Масайоши. SoftBank и новая фирма Низара, FAB Partners (позже переименованная в Centricus), совместно разработали идею, названную Project Crystal Ball, о создании фонда с капиталом 20 млрд. долларов, который инвестировал бы в технологические стартапы за счет средств SoftBank и партнеров, готовых принять интуитивный стиль высокоскоростного инвестирования Масайоши.
Сначала они решили предложить эту идею Катару. У Низара там уже были прочные связи, а на крошечном полуострове Персидского залива благодаря огромным месторождениям природного газа и небольшому населению сбережений на душу населения было больше, чем в любой другой стране мира. Но когда 28 августа 2016 года в 4 часа утра Масайоши прилетел на частном самолете, Низара ждал шок: они мчались к отелю. Во время поездки Масаёси и его помощник внесли некоторые коррективы: Фонд "Хрустальный шар" теперь планировался в размере 100 млрд долларов США, что, безусловно, является самым крупным фондом такого рода в истории. "Если я собираюсь создать фонд, то он должен быть достаточно большим, чтобы разрушить весь мир технологий", - сказал он во время поездки в отель, добавив, что SoftBank может внести десятки миллиардов долларов, часть из которых - долговые обязательства. Для Масайоши это был огромный риск. Большинство спонсоров фондов вносят символический 1% и просят инвесторов предоставить остальное. В то время он еще не знал, что именно такая стратегия необходима для того, чтобы убедить инвесторов из стран Персидского залива присоединиться к крупному проекту.
