Про Козлоффа он решил ничего не говорить. Пусть останется Луи Кувалдой, обычным маньяком.

Деко включил навигатор в прикуриватель, дожидаясь, пока загорятся значки спутников Глонасс.

— Посмотри, куда он чаще всего ездил.

— Сам знаю, — огрызнулся Деко.

Черные неожиданно ловкие пальцы забегали по сенсорным значкам.

— Ого! Мезон-Лафит!

— Это где?

— Престижный пригород Парижа. 35 минут езды от столицы. Там находится парк-заповедник, застроенный одними особняками. Стоимость одного от 300 лимонов рублей. Что там потерял ваш вояка?

Вершинин промолчал, потому что у него созрел план. По инструкции он должен был сообщить открывшиеся данные начальству. По согласованию с Главком в Мезон-Лафит выехал бы спецназ. Но к этому времени он сам бы сидел под арестом у Кима. Кстати, несанкционированное расследование стало бы неплохим довеском к пользу обвинения.

Убрать Деко чужими руками было бы идеальным вариантом. Но если Сэм ездил в Мезон-Лафит на встречу с Козлоффым, то план становился самоубийственным. От страшного нелюдя еще никто не уходил живым. Случалось, гибли отряды спецназа целиком.

Голос разума вопил в Вершинине, что этого делать нельзя. Но на каторгу тоже не хотелось.

— Что будем делать? — спросил Деко.

У задумавшегося Вершинина несколько мгновений ушло на осмысление того факта, что тот еще жив.

— Поехали прокатимся! — сказал он.

На пути в Мезон-Лафит.

Оставив позади Париж, они сначала направились по автостраде Д157. По пути несколько раз переехали по мостам, перекинутым через Сену. Речка в этом месте делала петлю.

По реке плыли прогулочные теплоходы в сопровождении патрульных бронекатеров под российскими флагами. В связи с последними событиями меры безопасности были усилены, и уйти речным путем у Сэма не было никаких шансов.

В истории зашуганного спецназовца не сходились концы с концами. Заставил его Козлофф убить коллег, но что дальше. Застрелиться мог, не послушать. Создавалось нехорошее впечатление, что эти 2 «друга» связаны помимо последнего преступления. Что-то их удерживало вместе. Вершинин старался глубоко не заглядывать, но чутье говорило ему, что не только Козлоффу что-то надо было от Сэма, но и Сэм чего-то добивался от убийцы?1.

Но вся сложность заключалась в том, что добиться что-либо от Козлоффа было делом нереальным, это, как если бы пирамида Хеопса заговорила.

По пути Вершинин позвонил Барышникову и попросил добыть всю имеющуюся информацию по Зелепукину.

— Где родился? Где учился? Сколько раз женился? Все что есть.

— Мне надо согласовать свои действия с Мартыновым.

— Добро.

Вершинин прикинул, что к тому времени Деко будет лежать, раскинув мозги, и Ким препонов чинить не станет.

Господи, Великий Лука, о каких совершенно жутких вещах мы думаем, когда в Париже лето, подумал он.

— Остановись пожрать! — велел он.

— Чего раньше молчал? В Курбевуа есть чудесная пиццерия.

— Терпеть не могу сырое тесто. Нормальная столовка есть?

«Нормальная столовка» нашлась в окрестностях Пюто. Придорожное кафе носило название «Лук и перец». Внутри стояли закопченные грубые столы, все как Вершинин любил.

Деко обоссался и убежал в туалет, а Вершинин остался ждать заказ: домашнюю лапшу с курятиной и котлеты с картошкой. К нему подошёл крохотный пацан лет 9-ти и спросил, правда ли, что русские людей едят.

— Гарсон, отойди от месье! — мамаша поспешила его увести, приговаривая. — Это всего лишь ребенок! Мы ничего такого не говорили про русских!

Никчемный никому не нужный ребенок, подумал Вершинин. Он думал эту мысль все время, пока ел.

Вернулся Деко и заказал подошедшей официантке:

— Мне гамбургер с майонезом и сливовым соусом и коку!

— Не идиотничай! — сурово оборвал его Вершинин.

— Тогда то же, что и моему старому другу! — не стал привередничать Деко.

Не такой же я и старый, подумал Вершинин, тщательно обгладывая куриную ножку. Хотя я уже достиг того возраста, когда отец умер. А Деко умрет молодым, дочка его быстро догонит.

Некоторое время он решал, хорошо это или плохо.

— О чем ты все время думаешь? — поинтересовался Деко, как оказалось, он совершенно не умел есть курицу, оставляя недопустимо много мякоти на костях.

— Мутная история с этим Зелепукиным! — произнес Вершинин.

Деко с ним согласился.

Особняк в Мезон-Лафит.

Мезон-Лафит переводится как дом царей. Красивый дом. Вершинин понял, едва они перелезли через невысокий металлический забор, и на датчике мигнул красный глазок. А тупой негр ничего не заметил.

— Вроде тихо, — сказал Деко.

Вершинин согласился, а чего не согласится. Действительно, тихо. Как на кладбище. Ву компрене?

Узкая тропинка из утрамбованного гравия петляла между вишневыми деревьями и клумбами ириса. Особняк возвышался на 3 этажа и был выполнен в стиле «бель эпок». Под каждый подоконник заведены декоративные колонны. Над окнами рельефная лепка. Над парадным входом скульптурная композиция, должно быть герб хозяина. Плоская крыша огорожена фигурной решеткой. По краям скульптуры дам с факелами и знаменами.

— Никого, — заметил Деко. — Зайдем с парадного входа.

Почему бы и нет? Вершинин пожал плечами.

Дверь оказалась не заперта - удивительное расточительство в свете объявленной комендатурой плана Перехват. В просторном холле полы покрывал роскошный дубовый паркет. Наверх вела мраморная лестница, перила которой представляли сложную композицию из мастерски кованного металла. Создавалось ощущение музея, и хотелось надеть бахилы.

В шикарном месте негра убьют, подумал Вершинин.

Так никого и не встретив, они поднялись наверх. Здесь также оказался единственный зал на весь этаж. Декоративное панно на всю стену, из которой будто проросли живые растения. Потолок украшала декоративная лепка. Из центра свисала сложная конструкция, напоминающая огромную мошонку. Лишь исходя из функциональности можно было определить, что это возможно люстра.

Посреди комнаты стояли 4 дивана с шелковыми подушками.

— Одновременно 8 человек могут сношаться, — одобрительно заметил практичный Деко.

С третьего этажа донесся глухой удар. Стволы были у них в руках, и от напряжения Вершинин едва не спустил курок, всадив очередь в лепной потолок.

— Спокойно, Жак. Мне сердце вещует, что мы сегодня возьмем козла! — самонадеянно заявил Деко, направляясь к лестнице.

В этот момент как никогда сильно Вершинину захотелось его остановить.

Он не мог себе этого позволить. Не ради себя, ради Сашки.

Наверху располагалась комната отдыха. С диваном с округлой спинкой и шелковыми подушками. На стене вьются живые лианы, помогая расслабиться хозяину. Весь дом не располагал к работе, здесь хотелось валяться на диванах, пить дорогие выдержанные вина и ругать качество кокаина.

И дом совершенно не располагал к убийству. Он требовал жизни, и жизни сладкой, беспроблемной, как у министра финансов.

Деко прошел вглубь зала, когда в живой стене за его спиной бесшумно не отворилась неприметная дверка. Из нее вышел человек в балаклаве и направил в беззащитную спину Деко пистолет с навернутым глушителем.

Вершинина, замешкавшегося на лестнице, он не заметил, и тот мог снять его одной пулей. Но он не пошевелился.

Убийца выстрелил раз, второй, третий. Гильзы звонко падали на пол. Потом упало тело. Убийца нагнулся, чтобы подобрать гильзы-и заметил Вершинина.

Вершинин выстрелил. Убийца щучкой нырнул в нору, из которой только что выполз. Вершинин нажал курок и выпустил обойму одной очередью. От лиан полетели зеленые брызги, дверь исчезла во взрыве из щепок. 9-ми миллиметровые пули страшное дело.

Затвор отошел в крайнее заднее положение, магазин был пуст, и наступила тишина. Деко неподвижно лежал на полу. Непривычно безмолвный, не похожий сам на себя.

Это кто-то другой, пытался успокоить себя Вершинин. Незнакомец. Мало ты видал убитых незнакомцев? Расследовал, влезал в их запутанные тайны, узнавал про них все. И что же? Они оставались одинаково незнакомыми, безымянными жертвами. Ты ведь тогда оставался профессионально равнодушным?