Мы задали консулу массу вопросов и на все получили исчерпывающие ответы. Вопросы приводить не буду, а вот наиболее заинтересовавшими меня ответами я с вами сейчас поделюсь.

– Вы спрашиваете, какая здесь жизнь? Ответить можно по-разному, но я одну только цифру приведу, и вы сами всё поймёте. На всех этих островах имеется лишь один полицейский, он же начальник полиции и по совместительству наш лучший друг. Ну, вы понимаете, это он так заявляет, когда три раза в год приходит перед нашими большими праздниками в гости. Знает, шельма, прекрасно, что мы в это время получаем по диппочте представительские водку, икру и прочие деликатесы. На летний период ему, правда, ещё пару человек в помощь присылают. Ещё лет десять назад аландцы, уезжая из дома, ключ от двери под коврик клали. Теперь же много всякого не очень хорошего люда появилось, особенно летом, вот даже полицию приходится усиливать.

– Финны и шведы – это, как говорят в Одессе, две большие разницы, – продолжал посол. – Первые – форменные алкоголики: покажи финну бутылку водки – он за неё, родимую, для вас всё, что только захотите, сделает. Ну а шведы сексуально помешанные. По международному законодательству территория консульства – это часть нашей страны. Вы себе даже представить не можете, сколько мы их с этой советской земли выгоняем. Идёт такая парочка, видит, что на нашей территории кустики густые, – они в них и шмыгают. Им наплевать, что при этом государственную границу нарушают, этим они не заморачиваются.

– Относительно событий в Чехословакии скажу так, – сказал консул, отвечая на очередной вопрос об этом конфликте. – Шведам, в общем, по барабану, что там происходит. В Хельсинки сложнее. У нас же всё плакатами ограничивается, да вот катер сегодня какая-то сволочь чёрной краской извозюкала. Начальник полиции был, обещал найти мерзавца. Ну а если не найдёт, то говорит, что за казённый счёт перекрасят посудину.

Очень интересную информацию сообщил нам консул и относительно той паромной переправы, благодаря которой мы и оказались на островах. Оказывается, существовало несколько компаний, которые владели маленькими паромами и эти самые переправы осуществляли.

– Несколько лет назад компания «Силья Лайн» закупила новые паромы, на одном из них вы и пришли сюда, – сказал консул. – Три мелкие компании-конкурентки также закупили новые суда, и началась беспрецедентная борьба за потребителя, то есть за пассажира. Если сегодня одна сторона снижает цену за проезд, то завтра – другая; если одна вводит бесплатную приветственную рюмочку ликёра, то другая – подарок для ребёнка, путешествующего с родителями. Прошло чуть менее двух лет, и вот владельцы компаний убедились, что работа паромов не только не приносит прибыли, а наоборот, приводит к сплошным убыткам. Пришлось им смирить гордыню и сесть за стол переговоров, которые закончились, к всеобщему удовольствию, разделом сфер влияния. Теперь паромы ходят по очереди: сегодня одна компания работает, завтра – другая. Этот пример доказывает, что если во главе конкурирующих фирм стоят разумные люди, то компромисс найдётся без особых проблем.

Далее гостеприимный хозяин предложил нам провести дегустацию фирменных горячительных напитков разных стран мира: виски, джина, коньяков и прочей алкогольной продукции, которую в консульство регулярно поставляют с родины. В качестве закуски наши дамы быстренько соорудили бутербродики с отличной микояновской сырокопчёной колбаской, шпротами и прочими рыбными вкусностями, которые в большом количестве находились в консульских холодильниках. Дальнейшая беседа проходила в неформальной, по-настоящему тёплой дружеской обстановке. При этом хозяин практически не употреблял, но подливать не забывал и тосты говорил один интереснее другого.

Всё это привело к вполне закономерному результату – весь остаток вечерней программы оказался подёрнут плотным туманом забвения, но на паром никто не опоздал.

Утром на подходе к Турку все собрались на перекус. Вот там, на этом самом завтраке, произошла одна непредвиденная встреча, которая внесла некоторые коррективы в нашу дневную программу. Дело в том, что ещё накануне вечером я на верхней палубе заметил финна, у которого на лацкане пиджака светилась яркая красная капелька – символ донорства. В то время у меня была такая надежда, что я соберу целую коллекцию донорских значков различных стран, а тут вот она, заветная «капелька». Сам я вчера не осмелился подойти к её обладателю, а Вальку было невозможно оторвать от автоматов. Зато ещё вечером, как только до чемодана добрался, достал советскую «капельку» и нацепил её на свою рубашку, причём сделал это безо всякой надежды опять наткнуться на того самого финна.

Но надо же было такому случиться, что на том самом завтраке финн с желанным значком не только нарисовался – он ко мне сам подошёл и на весьма приличном русском языке осведомился, правильно ли он понял, что я добровольно сдаю кровь и именно поэтому ношу такой замечательный значок. Завязался разговор. Вначале я выяснил, что в Финляндии нет, как у нас, платного донорства, просто, если кому-то нужна кровь для переливания, её выделяет государство, но впоследствии бывший больной должен привлечь своих родных, друзей и просто знакомых для возмещения потраченных на него государственных запасов. А вот такой значок дают не просто разовому донору, а активисту движения, и этот значок именной и продаже или обмену не подлежит. Но, если я буду столь любезен, что смогу уступить ему свой значок, он постарается помочь и мне. Какие проблемы-то? Я отцепил «капельку» и тут же отдал её финну.

Он поблагодарил и рассказал, откуда у него такое знание русского языка. Оказывается, у него феноменальные способности к иностранным языкам и он разработал систему их изучения: в течение года учит слова и грамматику по учебникам, затем берёт отпуск и едет в ту страну, где народ говорит на изучаемом языке – вот и всё. Так просто. Русский язык он изучал по такому способу несколько лет назад, и пригодилось.

Подошёл Валентин, я познакомил его с финским донором, и они тут же разговорились о правомочности ввода войск в Чехословакию. Меня эта тема уже довольно-таки утомила, и я собрался пойти погулять по парому, но услышал Валькин вопрос и приостановился. А вопрос-то был с какой-то не совсем понятной мне подковыркой:

– Ну и зачем ты туда-сюда катаешься? Контрабандой, наверное, балуешься?

– Жить-то надо. У меня кафе, пользующееся большой популярностью в Турку, туда знатоки приходят, чтобы понаслаждаться хорошей сигаркой, стаканчиком-другим виски. А где их возьмёшь в Финляндии-то? Вот и приходится раз в неделю на пароме кататься и в беспошлинном магазине отовариваться. Самое трудное – товар через таможню пронести.

– Ну, это-то как раз пустяк, нас-то досматривать не будут. Неси свой товар, поможем!

Через час, когда мы все вышли из парома и расселись по местам, в автобус поднялся наш новый знакомый, который пригласил всех попить чайку в его кафе и немного поговорить на нашем прекрасном, но немного трудном языке.

Никто возражать не стал: в гостиницу ехать было рано, а на экскурсию никогда не поздно, не разбегутся же достопримечательности, пока мы чайку попьём.

Кафе оказалось большим, столиков на двадцать примерно. Вся наша группа без проблем уместилась: сидели и по четверо за столиком, были и пары, а вот наша дружная компания уселась за шестиместный стол. К нам присоединился и хозяин. Завязался разговор, в котором основную роль взял на себя финн. Некоторые его высказывания уже тогда меня удивили и запомнились, а значительно позднее я ещё более осознал, насколько же он был прав. Вот два основополагающих тезиса в его рассуждениях.

Первое: «Мы, финны, считаем, что Финляндия существует благодаря деятельности двух великих людей. Это маршал Маннергейм, который сделал невозможное, – предпринял совершенно немыслимые усилия, чтобы страна уцелела как независимое государство и практически в довоенных границах и во время „Зимней войны“, и после Второй мировой.