Как видите, в кПТСР входят обычные симптомы ПТСР и черты, которые можно отнести к характеристикам личности. Последние мы не всегда осознаем. Например, тревога и/или гнев могут быть проявлениями страха или других чувств, но мы не знаем, до какой степени встревожены или разозлены, пока окружающие не укажут нам на это. Не всегда понятно, что в корне этих эмоций лежит страх, связанный с травмирующим событием.

Моей клиентке Джейн указывали на неумение работать в коллективе. В отношениях она часто взрывалась или, наоборот, уходила в себя. При этом воспоминания об определенных отношениях из прошлого у нее были затуманены. Долгое время Джейн считала, что у нее сложный характер и частые перепады настроения. Когда мы нашли опыт травмирующих отношений в прошлом, Джейн поняла, что в аналогичных ситуациях испытывает смутное беспокойство.

Мы часто не осознаем тревогу или страх. Одна моя коллега в прямом смысле подпрыгивает, если неожиданно позвать ее по имени и подойти сзади. Она выглядит перепуганной, часто дышит, сильно потеет. Но при этом не понимает, что с ней происходит, точнее привыкла и считает своей особенностью.

Вернемся к разнице между ПТСР и кПТСР. В случае ПТСР мы хорошо помним травмирующее событие, даже если оно оставило серьезные последствия. Свою сверхбдительность и чрезмерную стартовую реакцию мы способны связать с травмой. Но при кПТСР нет ни явного понимания самой травмы, ни ее влияния на нас. Мы можем считать себя несговорчивыми, угрюмыми и неуравновешенными и мысленно во всем винить себя. При таком негативном подходе трудно понять свои мысли, чувства и потребности. По этой же причине некоторые не осознают своих проблем и того, что симптомы появились вследствие внешних угроз.

Люди с кПТСР не всегда знают, что для них важно. Они легко угадывают и реализуют чужие потребности в ущерб своим, затрудняются идентифицировать свои ценности и цели. Определив цель и даже достигнув ее, они не чувствуют положительных эмоций.

Многие мои клиенты признавались, что выбрали свою профессию неосознанно. Одни пошли на поводу у близких, другие считали, что обретут счастье благодаря престижной работе. Но большинство так и не стали хозяевами своей жизни. Это еще один пример лишения идентичности. Внешне все прекрасно, но человек при этом растерян, не знает, хорошо у него все или плохо, есть у него то, что он хочет, или нет.

Проблема вот в чем: симптомов много, и какие из них связаны с травмой – неизвестно. Люди подозревают, что с ними что-то не так, но не знают, что конкретно. Бывает и наоборот, что человек прекрасно помнит подробности травмы. Но в любом случае, чтобы избавиться от симптомов кПТСР, не обязательно помнить травмирующее событие во всех деталях, и списывать все жизненные трудности на травму тоже не стоит. Просто запомните, что для исцеления не обязательно связывать симптомы с травмой.

Я предпочитаю работать с проблемами, которые клиент имеет в настоящее время. Травмирующих событий всегда несколько, а многократное возвращение к тяжелым воспоминаниям само по себе не облегчит состояние (далее в книге я еще вернусь к этой теме).

Симптомы обычного ПТСР можно разделить на четыре категории.

1. Флешбэки: постоянные или неожиданные воспоминания о травмирующем событии, в том числе плохие сны.

2. Избегание: попытки отгородиться от чувств, представлений и воспоминаний о травме.

3. Изменения мышления и настроения: невозможность вспомнить подробности травмирующего события, утрата прежних интересов, трудности с выражением эмоций.

4. Гипервозбуждение: раздражение, саморазрушительное поведение и сверхбдительность.

При кПТСР к ним присоединяются еще три категории симптомов.

5. Эмоциональная дисрегуляция.

6. Проблемы в отношениях.

7. Неконтролируемые негативные эмоции, которые часто называют нарушениями самоорганизации.

Возможности саморегуляции и социализация нередко зависят от гендерных паттернов. Иначе говоря, агрессия со стороны женщин воспринимается не так, как агрессия со стороны мужчин. Девочек учат, что плохо испытывать и выражать гнев, и это приводит к дисрегуляции: женщинам труднее идентифицировать в себе гнев, и они не знают, что с ним делать. У мальчиков эту эмоцию, наоборот, поощряют, но это не всегда хорошо как для них, так и для окружающих.

Что вы обычно делаете, испытывая стресс или гнев? Как ваши копинг-стратегии сказываются на здоровье и отношениях? Травматический опыт приводит к тому, что мы часто разочаровываемся в близком или дружеском общении. Нам кажется, что все не такие или делают не то, а в худшем случае, что в отношениях больше даешь, чем получаешь, и никому нельзя верить. Конечно, в любых отношениях чары когда-то рассеиваются, но из-за этих чувств мы сомневается в своей способности построить отношения и забываем о том, что хорошего больше, чем плохого.

Навязчивые симптомы, избегание, изменения мышления и настроения, гипервозбуждение вкупе с негативным настроем и нарушениями восприятия заставляют плохо думать о себе. Мы начинаем считать себя недостойными и никчемными.

Все так непонятно и запутанно! Не только вам так кажется. У каждого психолога свои представления о работе с травмами. Например, сторонники экспозиционной терапии убеждены, что в первую очередь надо избавляться от избегания: подробно вспоминать травму и учиться терпеть возникающие при этом чувства. Есть и другие мнения, – к примеру, что для исцеления надо проанализировать травмы в ранних отношениях или что надо обучаться навыкам копинга с текущими проблемами. В поддержку всех подходов есть данные исследований (правда, конкретно для кПТСР их пока мало).

Я считаю, что каждый переживший травму должен сам выбирать метод исцеления. Все мы разные и нуждаемся в разных методах. В этой книге я рассказываю, как справиться с симптомами травмы, которые беспокоят вас в настоящем, и устранить их влияние на идентичность. Худшим следствием травмы я считаю утрату идентичности – неспособность понять, кто вы и чего хотите.

Мы сосредоточимся на выработке навыков эмоциональной регуляции и понимания себя. Также мы коснемся ваших основных проблем, например: избегания, злоупотребления, ощущения безнадежности и беспомощности.

Искаженное понимание травмы началось в 1900-е – с психоанализа и Зигмунда Фрейда. Пережившие травму были, как ни удивительно, его первыми пациентами, и Фрейд считал, что пациент должен подробно обо всем рассказать. Такой подход вызвал долгосрочные негативные последствия, а психоанализ пошел в другом направлении, чем изначально, я полагаю, было задумано.

Изначально Фрейд заявил, что его пациенты – женщины, пережившие в детстве насилие со стороны опекунов. Но с этим утверждением вышел конфуз, поскольку дамы были родственницами коллег Фрейда. Поэтому позже Фрейд пояснил, что женщинам все показалось, а их проблема заключалась в неспособности отличить фантазии от реальности. Можно представить себе чувства женщин, чьим рассказам о плохом обращении никто не верил.

Как бы там ни было, Фрейд сделал важное наблюдение: прошлое навсегда остается с нами и мы бессознательно проживаем травму много раз, хотим того или нет. Мой клинический опыт научил меня, что можно работать с нынешними чувствами, не копаясь в прошлом, если этого не хочется. Но многие психотерапевты исходят из обратного и, как Фрейд, подчас списывают подробности на богатую фантазию, дополнительно травмируя клиентов. Я надеюсь хоть немного исправить ситуацию. В книге вы найдете методы самопомощи, направленные на борьбу с актуальными симптомами. Вам не придется возвращаться к событиям, уже забытым, слишком давним, чтобы представлять ценность для терапии, или слишком болезненным, чтобы их ворошить.