Воспоминание о первой любви Когда-то, на заре времён, Я страстно был в неё влюблён. Но в годы золотые эти Я не был у неё в предмете. И вот традиционный вечер И наша трепетная встреча. Мечтал обнять её хотя бы, Но вижу формы снежной бабы. Нет, баба более стройна, Из трех деталей сложена. А эта баба индивид, Сплошной округлый монолит. И голосок пронзает ухо. Она – природная хохлуха, Хохлы же, что бывает часто, Настырны и весьма горласты. К природным дарованьям плюс Она добавила педвуз. Точней, дошкольный факультет. И более, чем тридцать лет В саду детишек обучала И голос так свой раскричала, Развила соразмерно пузу. Куда какому-то Карузу? За обертоном обертон — Как будто дрелью сквозь бетон. Я видел формы, слышал голос, Под шапкой шевелился волос. Я брёл, не ведая куда, И вспоминал тот день, когда Я не нашёл её участья И был отвергнут и несчастен. А что, когда б в тот день благой Я получил ответ другой? И счастлив был напропалую И прожил жизнь совсем другую? Ой, нет! Имея опыт прошлых лет, Теперь настроен я иначе. На свете счастья-таки нет, Но, к счастью, есть-таки удача. Не жалей Ну и дела! Сплошная хлябь, Дожди и ветры. Как обидно… Пять месяцев стоит ноябрь, И всё конца ему не видно. А помню, в детстве – снег и льды, Сугробы у домов под крыши. А мы копали в них ходы — И плохиши, и кибальчи́ ши. Погоде нынешней под стать — Я в состоянии застоя. Пришла пора переливать Пустопорожнее в пустое. А раньше вольный был казак. Как певчий дрозд, не знал заботы. Всю жизнь провёл, смешно сказать, В полях, лесах и на болотах. Когда Ярила выжигал Из пор остаточную влагу, Я просто брал и выжимал Пук сфагнума себе во флягу. Или в июле, как медведь, Приятный ощущая холод, Брёл по ручью, сгибая ветвь, Малиной утоляя голод. Я делал то, что знал и мог, К чему влекло, к чему лежало. Не пуст, не полон кошелёк, Но мне хватает и хватало. Зато сединки нет в душе, Всю жизнь себе хозяин-барин. Давно за семьдесят уже, А улыбаюсь, как Гагарин. За всё я благодарен всем: Кого любил, тем, кто любили, Кто безразличен был совсем, Кто вспоминает, кто забыл, и Ещё – за благосклонность муз, За крепость дружественных уз, За тёмные аллеи. Хоть сполыхала зорька, ведь, Коль есть, что вспомнить, – что жалеть? Я не жалею. О дружбе и любви
В те годы полон был бокал, В груди звенели струны, И непрерывно член стоял, И чувства были юны. В стране подтаяло чуть-чуть, И каждый в тот период Хотел по-новому взглянуть И важный сделать вывод. Злой тирании сбросил гнёт, И приобщён был вскоре По воле партии народ К дискуссиям и спорам. Но, чтоб не колебать основ, Нам предлагали темы: К примеру «дружба и любовь», Как важные проблемы. И, защищая рубежи Передовой морали От вредных веяний чужих, Мы монотонно врали. Любовь, как ни крутите – секс И половые акты, И это было ясным всем, И непреложным фактом. А дружба? Допустимы ль в ней Сношенья в отношеньях? Всех нас – девчонок и парней Тревожили сомненья. Тогда ответа не нашлось: Соврать не получалось. Зато сейчас на тот вопрос Я просто отвечаю: Хоть это чувство с головой В ладах и осторожно, Но в дружбе междуполовой Без секса невозможно. Вот, например, такой сюжет: Мы ходим с ней на службу. Любви, пока что, вроде, нет, Но возникает дружба. Работаем мы с огоньком: Отлично, безотказно, И выделяет нам местком Путёвки на турбазу. Мы вместе с ней идём на круг, И там, на туре вальса, Я ей взглянул в глаза, и вдруг — Он у меня поднялся. Я попросил её мне дать — Не в службу, а по дружбе. Она же стала заливать Чего-то там о муже. О долге, чести всякий бред Я слушал машинально. И нашей дружбе в тот момент Кирдык пришёл реальный. Мы возвратимся с ней домой, И станет все на место, Я там, на вахте трудовой Забуду ту поездку. И буду вкалывать, как зверь, До трудовой победы, Но на турбазу с ней теперь Я в жизни не поеду, Раз ей такую ерунду Для друга сделать сложно. А на турбазе я найду, Уж будь благонадёжна. |
