— И что же это? — спросила мать.

— Это — вы, его родители.

Последовало продолжительное молчание.

— С чего же нам нужно начинать? — в конце концов задала вопрос мать.

— Мне понадобится больше информации. Но в одном я уверен уже сейчас. Мы ничего не добьемся, если у вас с Митчеллом не установятся нормальные взаимоотношения. Я постараюсь помочь вам научиться общаться друг с другом так, чтобы это не вызывало столь сильного раздражения ни у него, ни и у вас.

— О, вы заметили напряженность в наших взаимоотношениях? — спросил отец саркастически.

— Да, есть немного, — улыбнулся психолог в ответ.

— Значит, мы должны прийти через неделю? — спросила мать.

— Да, приходите.

Прочитав это, вы, возможно, подумаете: «О, да у меня все не так уж плохо» или: «неужто он полагает, что мы не знаем, как выглядят вспышки раздражения?» или: «Хватит уже этих примеров, расскажите лучше, что мне-то делать?» Пожалуйста, запомните, самое главное, что вы должны сделать, — определить стабилизаторы и дестабилизаторы вашего ребенка. Пока вы их не выявите, вы просто не сможете понять, что именно вам нужно делать. Но прежде, чем идти дальше, следует обсудить еще один вопрос: почему то, что вы делали раньше, не помогало вашему ребенку.

5. Правда о последствиях^[10]

— Вы знаете, поначалу мы думали, что наша Эми — просто упрямый, избалованный ребенок, — признается отец девочки. — Книги, телепрограммы и даже наш педиатр в один голос убеждали нас в том, что если мы не будем ей уступать и будем придерживаться твердой политики воспитания, дело пойдет на лад. Бабушки и дедушки тоже внесли свою лепту… Они непрерывно твердили мне и моей жене, как бы они поступали с нашей дочерью в «старые добрые времена». Мы долго практиковали разные системы наказаний и поощрений. До сих пор с ужасом вспоминаю, сколько времени наша бедная девочка простояла в углу! Но нас уверяли, что в конце концов все это пойдет ей на пользу. Иногда она отказывалась стоять в углу и пыталась укусить нас или лягнуть, если мы ее удерживали. Когда мы запирали Эми в ее комнате, она начинала швырять на пол свои вещи и крушить все, что попадалось ей под руку. Мы никак не могли понять, что же мы делаем не так.

Мы ходили от одного специалиста к другому в поисках ответа на наши вопросы. Один из них как-то объяснил нам, что с помощью истерик Эми просто пытается привлечь наше внимание, и посоветовал игнорировать истерики и поощрять вниманием хорошее поведение. Но игнорирование истерик не помогало Эми успокоиться в тех случаях, когда она выходила из себя. И что бы не говорили специалисты, невозможно игнорировать своего ребенка в ситуациях, когда он начинает крушить вещи и бросаться на людей.

Другой психолог, к которому мы обратились, когда Эми было около восьми лет, сказал, что ее внутренний мир полон гнева и ярости. Целый год он занимался с Эми игровой терапией, пытаясь выяснить, что же вызывало в ней такие сильные отрицательные эмоции. Он не обращал внимания на наши слова, когда мы пытались объяснить ему, что Эми злится не всегда, а только тогда, когда дела идут не так, как ей хотелось бы. Ему так и не удалось выяснить, почему она столь агрессивна.

В конце концов мы обратились к детскому психиатру. Не очень-то нам хотелось это делать, но врач сказала, что лекарства могут помочь Эми контролировать свои эмоции. Мы решили, что нам нечего терять. Но когда первое лекарство не помогло, она выписала нам еще одно… потом еще. Возможно, есть дети, которым лекарства на самом деле помогают, но Эми не принадлежит к их числу… Все, что лекарства дали ей, — это лишние тринадцать килограммов веса. А мы до сих пор пытаемся понять, как жить с таким ребенком.

Мы перепробовали все, что нам советовали. И мы заплатили немалую цену — я имею в виду не только деньги, — слушая разных людей и совершая бесполезные действия. Все это время мы считали, что мы сами виноваты в ее поведении. Но если это наша вина, то почему два других ребенка в нашей семье прекрасно умеют себя вести?

Психология и психиатрия не являются точными науками. Разные специалисты придерживаются разных теорий и по-разному объясняют взрывное поведение у детей. Как вы узнали из предыдущих глав, подобное поведение может быть вызвано различными причинами, и потому не существует правильного или неправильного универсального объяснения и единой методики работы с подобными детьми. Ключом к решению проблемы является поиск индивидуального объяснения и подбора метода, подходящего для конкретного ребенка и его семьи.

Возможно, самым распространенным и широко применяемым подходом к интерпретации и коррекции взрывного поведения является так называемый стандартный подход к управлению поведением. Приверженцы этого подхода считают, что, во-первых, в какой-то момент ребенок усвоил, что истерики, взрывы, брань и крушение вещей привлекают к нему внимание или помогают ему добиться своего и принудить родителей сдаться. Отсюда вытекает, что эмоциональные взрывы — это запланированные, намеренные, контролируемые и направленные на осуществление некой корыстной цели акции («Вот ведь шантажист! Знает, на какие кнопки надо нажимать!»). Это нередко приводит к тому, что взрослые начинают воспринимать подобное поведение как рассчитанное личное воздействие («Почему ему нужно меня довести?»). Вспомните то, о чем говорилось во второй главе: если вы разделяете обывательскую точку зрения, полагая, что такому поведению можно научиться, вы неизбежно приходите к выводу, что такой ребенок плохо воспитан («Этому ребенку нужны родители, которые способны его как следует отшлепать»). Родители, убежденные в своей несостоятельности, нередко винят самих себя за взрывное поведение своих детей («Наверное, дело в нас… мы делаем что-то неправильно… что бы мы ни пробовали, ничего не получается»). В конце концов, если вы верите, что такому поведению можно научиться, то при должной настойчивости, применяя воспитательные меры, можно и разучиться.

Обычно подобный процесс «разучивания» и переучивания включает в себя (1) повышенное благожелательное внимание, которое призвано снизить у ребенка потребность привлекать к себе внимание нежелательными способами; (2) обучение родителей тому, как уменьшать количество собственных требований и более четко их выражать; (3) обучение детей тому, что выполнение всех родительских требований должно быть обязательным и незамедлительным, поскольку родители не будут повторять одну и ту же просьбу больше одного-двух раз; (4) систему учета (например, введение поощрительных баллов в виде жетонов, наклеек, смайликов и т. п.), фиксирующую выполнение ребенком конкретных поставленных перед ним задач (требований родителей, домашних заданий, сборов в школу, чистки зубов и т. п.); (5) систему позитивных (в виде денежных вознаграждений или особых поощрений) и негативных (отправка в угол или лишение поощрений) последствий, в зависимости от того, как ведет себя ребенок; (6) жесткое отношение к скандалам и истерикам, демонстрирующее ребенку, что взрывы — не тот способ, которым можно заставить родителей идти на уступки. Все вышеперечисленное не является панацеей, это всего лишь обобщение практики, являющейся краеугольным камнем правильного воспитания: четко выраженное представление о том, что такое правильное и неправильное поведение, последовательность в ожиданиях и требованиях, мотивация хорошего поведения.

Некоторые родители извлекают из подобного подхода массу пользы и придерживаются его в течение многих лет, находя, что это привносит в воспитание детей необходимый элемент порядка и организации. Другие родители могут не применять формальных методик управления поведением на протяжении длительных периодов, но, тем не менее, они в корне меняют свой подход к воспитанию, и приобретают умение более эффективно учить и мотивировать своих детей. Но есть и такие родители, которые поначалу относятся к методике управления поведением с большим энтузиазмом, энергией и готовностью выполнять все предписания, но вскоре растрачивают весь свой энтузиазм и возвращаются к прежним, привычным методам воспитания.