Через прямоугольное отверстие она наблюдала, как Мазу, Тайо и Бекка выходят из комнаты, видны были только подолы их халатов и ноги. Мазу, уходившая последней, погасила свет, закрыла дверь в комнату и заперла ее на ключ.

Глава 83

Девять на пятом месте…

Среди величайших препятствий,

Приходят друзья.

И-Цзин или Книга Перемен

Страйк, прибывший на Львиную пасть еше в час дня, теперь сидел в темноте в своем БМВ в мертвой зоне периметра фермы Чепмена с выключенными фарами. Шах дал Страйку бинокль ночного видения и кусачки для проволоки, и он использовал первый, чтобы вглядываться в лес в поисках каких-либо признаков человеческой фигуры. Он отправил Шаха обратно в Лондон: им двоим не было смысла часами сидеть здесь в темноте.

Была уже почти полночь, шел проливной дождь, когда зазвонил мобильный телефон Страйка.

— Есть какие-нибудь признаки ее присутствия? — с тревогой спросила Мидж.

— Нет, — сказал Страйк.

— Однажды она уже пропустила четверг, — сказала Мидж.

— Я знаю, — сказал Страйк, глядя сквозь затянутое дождем окно на темные деревья, — но почему, черт возьми, камень исчез?

— Могла ли она сама его передвинуть?

— Возможно, — сказал Страйк, — но я не вижу причин.

— Ты уверен, что не хочешь компании?

— Нет, мне и одному хорошо, — сказал Страйк.

— А если она не придет сегодня?

— Мы договорились, что я ничего не буду делать до воскресенья, — сказал Страйк, — так что у нее есть еще одна ночь, если, конечно, она не появится в ближайшие несколько часов.

— Боже, надеюсь, с ней все в порядке.

— Я тоже, — сказал Страйк. — С целью поддержания дружеских отношений с Мидж, даже несмотря на свои более серьезные заботы, он спросил,

— Таша в порядке?

— Да, я думаю, что да, — сказала Мидж. — Барклай возле ее дома.

— Хорошо, — сказал Страйк. — Я, возможно, слишком остро отреагировал на фотографии. Не хотел давать Паттерсону еще одну палку для битья.

— Я знаю, — сказала Мидж. — И я сожалею о том, что сказала об этой с фальшивыми сиськами.

— Извинения приняты.

Когда Мидж повесила трубку, Страйк продолжал смотреть в бинокль ночного видения на лес.

Через шесть часов Робин все еще не появилась.

Глава 84

Шесть на пятом месте…

Постоянно болеет и не умирает.

И-Цзин или Книга Перемен

Каждая попытка ослабить давление или онемение в любой из ноющих ног Робин приводила к усилению боли. Грубая крышка коробки царапнула ее по спине, когда она попыталась немного изменить свое положение. Свернувшись калачиком в кромешной темноте, слишком напуганная и испытывающая слишком сильную боль, чтобы убежать от настоящего сном, она представила, как умирает, запертая в коробке в запертой комнате. Она знала, что никто не услышит, даже если она закричит, но плакала периодически. По прошествии, как ей показалось, двух или трех часов, ей пришлось помочиться внутри ящика. Ее ноги горели от веса, который они держали. Ей не за что было уцепиться, кроме того, что Уэйс сказал ‘восемь часов’. Освобождение будет. Оно придет. Она должна была держаться за это.

И вот, наконец, оно наступило. Она услышала, как ключ повернулся в замке двери. Включился свет. Пара обутых в кроссовки ног подошла к коробке, и крышка открылась.

— Вон, — сказал женский голос.

Сначала Робин обнаружила, что разогнуться почти невозможно, но, оттолкнувшись руками, она заставила себя принять стоячее положение, ее ноги онемели и ослабли. Теперь уже высохший халат прилипал к ее коленям, которые за ночь покрылись кровью.

Хэтти, чернокожая женщина с длинными косами, которая проверила ее вещи, когда она приехала, молча указала ей на место за столом, а затем вышла из комнаты за подносом, который поставила перед Робин. На подносе стояла порция каши и стакан воды.

— Когда ты пообедаешь, я провожу тебя в общежитие. Тебе разрешается принять душ, прежде чем приступить к выполнению своих повседневных обязанностей.

— Спасибо, — слабо сказала Робин. Ее благодарность за то, что ее отпустили, была безгранична; она хотела понравиться этой женщине с каменным лицом, чтобы она увидела, что она изменилась.

Никто не смотрел на Робин, пока она и ее спутница пересекали двор, остановившись, как обычно, у фонтана Дайю. Робин заметила, что теперь все были одеты в синие спортивные костюмы. Очевидно, сезон Утонувшего Пророка закончился: начался сезон Пророка-целителя.

Ее сопровождающая осталась возле душевой кабины, пока Робин мылась жидким мылом. Ее колени были ободраны, как и часть позвоночника. Завернувшись в полотенце, Робин последовала за своей спутницей в пустое общежитие, где на кровати лежал свежий синий спортивный костюм и нижнее белье. Когда она переоделась под наблюдением другой женщины, последняя сказала:

— Сегодня ты будешь присматривать за Джейкобом.

— Хорошо, — сказала Робин.

Ей очень хотелось лечь на кровать и уснуть, потому что она почти бредила от усталости, но она покорно вышла вслед за Хэтти из общежития. Теперь для нее ничего не имело значения, кроме одобрения церковных директоров. Ужас перед коробкой останется с ней навсегда; все, чего она хотела, — это чтобы ее не наказывали. Теперь она боялась, что кто-нибудь из агентства придет и вытащит ее, потому что в этом случае Робин снова закроют в коробке и спрячут. Она хотела, чтобы ее оставили на месте; она боялась, что агентство еще больше поставит под угрозу ее безопасность. Возможно, когда-нибудь в будущем, когда у нее восстановятся нервы и за ней снимут круглосуточное наблюдение, она найдет способ вырваться на свободу, но сегодня она не могла думать так далеко вперед. Она должна подчиниться. Соблюдение правил было единственным спасением.

Хэтти провела Робин обратно в фермерский дом, через резные двери с драконом и по лестнице с алым ковром. Они прошли по коридору с черными блестящими дверями, затем поднялись по второй лестнице, узкой и без коврового покрытия, которая вела в коридор с покатой крышей. В конце коридора находилась простая деревянная дверь, которую открыла ее спутница.

Когда Робин вошла в маленькую чердачную комнату, на нее обрушился неприятный запах человеческой мочи и фекалий. Луиза сидела рядом с детской кроваткой. На полу, застеленном листами старой газеты, стояли различные картонные коробки, а также частично заполненный черный мусорный контейнер.

— Скажи Ровене, что делать, Луиза, — сказала женщина, сопровождавшая Робин, — а потом можешь идти спать.

Она ушла.

Робин в ужасе уставилась на обитателя кроватки. Джейкоб был примерно трех футов в длину, но, несмотря на то, что на нем не было ничего, кроме подгузника, он не был похож на малыша. Его лицо осунулось, тонкая кожа обтягивала кости и торс; его руки и ноги были атрофированы, и Робин могла видеть синяки и то, что она приняла за пролежни, на его очень белой коже. Казалось, он спит, его дыхание было гортанным. Робин не знала, болезнь ли, инвалидность или постоянное пренебрежение привели Джейкоба в такое плачевное состояние.

— Что с ним? — прошептала она.

К ужасу Робин, единственным ответом Луизы был странный квакающий звук.

— Луиза? — спросила Робин, встревоженная этим звуком.

Луиза сложилась вдвое, ее лысая голова оказалась в руках, а шум превратился в звериный визг.

— Луиза, не надо! — яростно сказала Робин. — Пожалуйста, не надо!

Она схватила Луизу за плечи.

— Нас обеих снова накажут, — с яростью сказала Робин, уверенная, что крики с чердака будут расследованы теми, кто находится внизу, что единственной безопасностью для них является молчание и послушание. — Прекрати! Хватит!

Шум утих. Луиза лишь раскачивалась на стуле взад-вперед, ее лицо было по-прежнему скрыто.

— Они будут ждать, что ты уйдешь. Просто скажите мне, что с ним делают, — сказала Робин, ее руки все еще лежали на плечах пожилой женщины. — Скажи мне.