— Так ты решила, что хочешь дать нам денег, да? — сказала Мазу, внимательно глядя на Робин своими темными, кривыми глазами.

— Да. Тайо поговорил со мной, — сказала Робин, уверенная, что Мазу это знает, — я тут немного подумала, и, похоже, он был прав, я все еще борюсь с материализмом, и пора вложить свои деньги в правильное место.

На длинном бледном лице появилась небольшая улыбка.

— И все же ты отказалась от духовной связи.

— После “Откровения” я чувствовала себя так ужасно, я считала себя недостойной, — сказала Робин. — Но я хочу искоренить ложное “я”, очень хочу. Я знаю, что мне предстоит много работы.

— Как ты собираешься делать пожертвования? Ты не взяла с собой кредитных карт.

Робин зарегистрировала это признание тем, что ее шкафчик был открыт и обыскан.

— Тереза сказала мне не делать этого. Тереза — моя сестра, она… Она вообще не хотела, чтобы я сюда приезжала. Она сказала, что ВГЦ — это секта, — извиняюще произнесла Робин.

— А ты послушала свою сестру.

— Нет, но я действительно приехала сюда, чтобы изучить обстановку. Я не знала, что останусь. Если бы я знала, как буду себя чувствовать после недели служения, я бы взяла с собой банковские карточки — но если вы позволите мне написать Терезе, я смогу организовать банковский перевод на счет церкви. Я хотела бы пожертвовать тысячу фунтов.

По тому, как слегка расширились глаза Мазу, она поняла, что не ожидала такого большого пожертвования.

— Очень хорошо, — сказала она, открыла ящик стола и достала оттуда ручку, бумагу для письма и чистый конверт. Она также положила на стол шаблон письма для копирования и распечатанную карточку с реквизитами банковского счета ВГЦ. — Теперь ты можешь это сделать. К счастью, — сказала Мазу, доставая из другого ящика кольцо с ключами, — твоя сестра написала тебе только сегодня утром. Я собиралась попросить кого-нибудь передать тебе ее письмо за обедом.

Теперь Мазу направилась к шкафу, на котором стоял портрет Дайю, и отперла его. В поле зрения Робин попали кипы конвертов, скрепленных резинками. Мазу извлекла один из них, снова заперла шкаф и сказала, все еще держа в руках письмо,

— Я сейчас вернусь.

Когда за Мазу закрылась дверь, Робин бегло оглядела кабинет, и ее взгляд упал на розетку в плинтусе, к которой ничего не было подключено. Поскольку камера, которая, по ее мнению, была спрятана в освежителе воздуха, фиксировала каждый ее шаг, она не решилась ее рассматривать, Но, раз они пользуются подобными устройствами, она подозревала, что эта невинная розетка также является скрытым записывающим устройством. Возможно, Мазу вышла из комнаты, чтобы посмотреть, что она будет делать, оставшись одна, поэтому Робин не стала подниматься с кресла, а принялась за работу по копированию письма-шаблона.

Мазу вернулась через несколько минут.

— Вот, — сказала она, протягивая письмо, адресованное Робин.

— Спасибо, — сказала Робин, открывая письмо. Она была уверена, что письмо уже было вскрыто и прочитано, судя по подозрительно сильному клею, которому оно было запечатано. — Хорошо, — сказала Робин, просматривая письмо, написанное почерком Мидж, — она дала мне свой новый адрес, а у меня его не было.

Она закончила копировать шаблон письма, адресовала конверт и запечатала его.

— Я могу отправить его, — сказала Мазу, протягивая руку.

— Спасибо, — сказала Робин, поднимаясь на ноги. — Я чувствую себя намного лучше, когда делаю это.

— Не стоит давать деньги, чтобы “почувствовать себя лучше”, — сказала Мазу.

Они были одного роста, но почему-то Робин все равно чувствовал, что Мазу выше.

— Твой личный барьер на пути к чистому духом — это эгомотивность, Ровена, — сказала Мазу. — Ты продолжаешь ставить материалистическое “я” выше коллективного.

— Да, — сказала Робин. — Я… я пытаюсь.

— Что ж, посмотрим, — сказала Мазу, слегка помахав письмом, которое только что передала ей Робин, и, по мнению последней, только после того, как деньги окажутся на банковском счете ВГЦ, можно будет считать, что она достигла духовного прогресса.

Робин вышла из фермерского дома, держа в руках письмо. Несмотря на то, что было время обеда и она была очень голодна, она зашла в женский туалет, чтобы внимательнее рассмотреть страницу в своей руке.

Наклонив бумагу под верхним светом в туалетной кабинке, Робин заметила почти незаметную линию полоски: кто-то стер дату отправки. Перевернув конверт, она увидела, что время и дата на почтовом штемпеле также размыты. Обессиленная, она уже не могла с точностью определять промежутки времени и не имела возможности воспользоваться календарем, Робин не могла вспомнить, когда именно она попросила Терезу прислать фальшивое письмо, но сомневалась, что узнала бы о его существовании, если бы Мазу не хотела, чтобы у нее был адрес Терезы.

Впервые Робин пришло в голову, что одной из причин отсутствия реакции Уилла Эденсора на письма, извещавшие его о смерти матери, может быть то, что он никогда их не получал. Уилл владел большим трастовым фондом, и в интересах церкви было, конечно, чтобы он оставался на ферме, безропотно передавая деньги, а не обнаруживал, узнав о смерти матери, что не может воспринимать ее как объект плоти или относиться к ее любви как к материалистическому имуществу.

Глава 58

Две дочери живут вместе, но их мысли не направлены на решение общих проблем.

И-Цзин или Книга Перемен

Робин знала, что тысяча фунтов стерлингов от Колина Эденсора должна была поступить на банковский счет ВГЦ, потому что через несколько дней после того, как она передала Мазу письмо с приказом о переводе денег, она воссоединилась со своей первоначальной группой высокопоставленных рекрутов. Никто не вспоминал о ее сеансе Откровения, никто не приветствовал ее возвращение — все вели себя так, как будто ее и не было.

Это взаимовыгодное молчание распространилось и на необъяснимое отсутствие Кайла в группе. Робин не стала спрашивать, как он провинился, но она была уверена, что он сделал что-то не так, потому что вскоре заметила его за тяжелой ручной работой, от которой ей только что разрешили отказаться. Робин также заметила, что Вивьен теперь отводила глаза, когда ее группа и группа Кайла проходили мимо друга.

Робин узнала, в чем заключалось преступление Кайла, когда сидела напротив Шоны за ужином в тот вечер.

После того, как Шона по неосторожности наняла Робин для помощи в занятиях с детьми, ее обрили налысо. Если при первом появлении в лысом виде она казалась напуганной, то теперь вновь проявилась ее изначальная болтливость и нескромность, и первыми ее гордыми словами, обращенными к Робин, были,

— Мой снова увеличивается.

Она похлопала себя по животу.

— Ох — сказала Робин. — Поздравляю.

— Ты так не говори, — с насмешкой сказала Шона. — Я не делаю это для себя. Ты должна поздравлять церковь.

— Верно, — устало сказала Робин. Она специально сидела с Шоной в надежде узнать больше новостей о Джейкобе, потому что догадывалась, что именно его судьбу она подслушала, когда Хармон, Чжоу и Бекка обсуждали что-то в кабинете Мазу, но она забыла, насколько раздражительной может быть эта девушка.

— Ты слышала о нем? — Шона спросила Робин радостным шепотом, когда Кайл проходил мимо конца стола.

— Нет, — сказала Робин.

— Хахаха, — сказала Шона.

Люди рядом с ними были заняты своим напряженным разговором. Шона оглянулась в сторону, чтобы убедиться, что ее не подслушивают, и, наклонившись, шепнула Робин:

— Он говорит, что у него нет духовной связи с, ну, знаешь… женщинами. Сказал это прямо в лицо Мазу.

— Ну, — осторожно сказала Робин, тоже шепотом, — я имею в виду… Он ведь гей, не так ли? Так что…

— Это материализм, — сказала Шона громче, чем собиралась, и один из молодых людей рядом с ними оглянулся, и Шона, вопреки желанию Робин, громко сказала им:

— Она считает, что есть такое понятие, как “гей”.