— Сумасшедшая, — сказал Пез с очередным фырканьем. — Она встречалась с парнем в коллективе. Мне нужна была модель для сексуальной ведьмы, и я попросил ее позировать. Она согласилась только для того, чтобы заставить своего парня ревновать. Он не захотел прийти и посмотреть. Он спал с другой девушкой, пока она была внизу со мной в студии.

— Оу, — сказала Робин.

— Да, — сказал Пез, ухмыляясь. — После того, как он ее бросил, она пришла в Норт Гроув, чтобы “вернуть кое-какие вещи”, и когда она пришла в его комнату, дверь была заперта, и она услышала, как они трахаются, поэтому она в истерике вбежала в мою. Через двадцать минут она набросилась на меня — но я не люблю сумасшедших.

Отметив, что это была точная противоположность истории, рассказанной Кеа Страйку, в которой Пез сделал шаг, а Кеа дала ему отпор, Робин продолжила листать страницу Instagram в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать как предлог, чтобы вернуть разговор к Чернильно-черному сердцу.

— Это кот Нильса? Тот, который пропал?

— Да, — сказал Пез, глядя вниз на рисунок спящего черепахового кота. — Я пытался получить заказ на иллюстрацию детской книги о домашних животных. Я не люблю кошек, у меня аллергия. Может быть, им могли сказать, и поэтому я так и не получил работу. У этой твари только один глаз, но вы не видите, когда она спит.

— Как он потерял глаз?

— Не знаю, никогда не спрашивал… Его не было почти неделю. Его либо переехали, либо Брэм его задушил.

— Что? — сказала Робин, притворяясь шокированной.

— Он маленький псих. Я съезжаю, как только он достигнет шести футов. Возможно, это будет в следующий вторник, так как он растет… Да, хватит об этом, — внезапно сказал он, положив свою руку на ее, когда появилась угловатая черно-белая фигура в длинном викторианском фраке.

— Мне было приятно смотреть на это!

— А я наслаждался другими вещами, и ты меня остановила, — улыбнулся Пез, засовывая мобильник обратно в карман джинсов.

— Итак, — сказала Робин, когда Пез снова начал поглаживать ее спину большим пальцем, — ты вернул тому мужчине то, что ему было нужно?

— Нет, — ответил Пез, его улыбка сразу же угасла.

— Что это было?

— Ничего. Я потерял это. Но это было не его. После недолгого колебания он добавил: Его девушка дала мне его.

— О, — сказала Робин. — Но тогда — почему он…?

— Его девушкой была Эди Ледвелл. Девушка, которая создала Чернильно-черное сердце. Та, которую убили.

— О, — сказала Робин опять. — Бедняга!

— Что? — сказал Пез, а потом: — О. Да, я полагаю.

Пез отпил еще немного от своей пинты, в то время как ум Робин работал быстро.

— Слушай, — сказала она, быстро приняв решение, — раз уж ты упомянул о ней, я не знала, стоит ли говорить тебе об этом, но меня это немного пугает.

— Что именно?

— Ну, я знаю, о чем говорил тот мальчик, там, наверху.

— Кто, Брэм?

— Да. Он только что сказал мне, что Зои убила ту девушку. Эди.

На мгновение Пез просто уставилась на Робин.

— Брэм сказал, что Зои убила Эди?

— Да, — сказала Робин. — То есть, конечно, я ему не поверил. Просто это было странно для ребенка.

— Господи Иисусе, — пробормотал Пез, убирая руку со спинки стула Робин, чтобы провести руками по своим вьющимся черным волосам, прежде чем осушить остатки второй пинты.

— Я не должна была тебе говорить, — тихо сказала Робин.

— Я просто подумал, что могу провести один вечер, не думая об этом.

— О, прости, что я об этом упомянула, — сказала Робин, теперь в ее голос закралась слабая нотка недовольства. Джессика Робинс не виновата в том, что ее привел в эту сгоревшую спальню беспокойный ребенок и нагрузил разговорами об убийстве. Джессика Робинс была ошеломлена этой внезапной сменой тона и начала думать, что Пез вовсе не такой забавный и обаятельный человек, каким она его считала.

— Нет, — быстро сказал Пез, — не надо, это не твоя вина. Просто это было ужасно. С тех пор, как это случилось. Все хотят говорить об этом все время, а какой в этом, блядь, смысл? Я имею в виду, она же, блядь, мертва, не так ли? Разговоры об этом все время не вернут ее… Брэм не любит Зои, вот и все. Она иногда нянчится с ним. Он не любит никого, кто пытается указывать ему, что делать. Ты видел ее: она, блядь, не может поднять мачете, не говоря уже о том, чтобы им пользоваться… Ты когда-нибудь допьешь это вино?

— Да, — сказала Робин, стараясь сохранить в голосе нужную долю сдержанности.

— Извини, — сказал Пез, выглядя теперь отчасти раскаявшимся, отчасти раздраженным. — Это было… мы все через это прошли, с тех пор как это случилось. Со мной разговаривала полиция.

— Серьезно?

— Да. Они говорили со всеми, кто знал Джоша и Эди, типа. Даже с Мариам.

— Ты шутишь!

— Неа. Она знала, что Джош и Эди встречались на кладбище в тот день. Но она была на дневном занятии, когда это случилось. Класс для детей с особыми потребностями. Дети. Я был в студии, работал над своей идеей комикса.

— Гробовщик, путешествующий во времени?

— Да, — сказал Пез, хотя он не выглядел особенно польщенным тем, что Робин вспомнила. — В общем, люди видели, как я проходил мимо двери, так что я был вне подозрений в убийстве. Но потом свиньи захотели узнать, не был ли я тем троллем, который преследовал Эди в Твиттере.

Он насмешливо фыркнул.

— Я жил с ней в одном гребаном здании три года — если бы я хотел ее преследовать, мне вряд ли понадобилось бы выходить в гребаный Интернет. В любом случае, я знаю, кто был тем троллем, это несложно, блядь, выяснить.

— Кто это был? — спросила Робин, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно.

— Парень по имени Уолли Кардью, — ответил Пез, не задумываясь ни на секунду.

— Ты сказал это полиции?

— Да. Сказал им, что с самого начала знал, что это он. Аноми — так называют тролля…

— Аноми? — сказала Робин. — Это странно. Нильс просто…

— Да, имя было одной из причин, по которой я понял, что это Уолли. Я слышал, как Нильс объяснял ему это, что он взял это с окна на кухне.

— О, ты знаешь этого парня лично?

— Да, мы оба снимались в “Чернильно-черном сердце”, типа. Озвучивали персонажей. Я был только в паре эпизодов, потому что мне пришлось вернуться и немного присмотреть за отцом, а когда я вернулся, кто-то другой занял мое место, делая фальшивый, блядь, скаузский акцент.

По выражению его лица Робин поняла, что Пез был не в восторге от этого.

— У Уолли есть приятель, который умеет кодить — я помню, как он рассказывал мне о парне, который пытался заставить разработчика сделать какую-то игру, — а этот тролль, Аноми, вместе с приятелем ведет онлайн-игру по мотивам мультфильма. Так что, да — не ракетостроение, не так ли?

— Собираюсь выпить еще пинту, — сказал Пез. — Уверена, что не хочешь еще вина?

— Нет, я сначала допью это, — сказала Робин.

Пез пошел к бару, в то время как мысли Робин неслись вскачь. Некоторые вещи, которые Пез только что сказал о себе, соответствовали примерному портрету Аноми, который они со Страйком составили, и все же она представляла себе, что если она встретится с Аноми лицом к лицу, то почувствует это, узнает инстинктивно, потому что злоба и садизм, которые он демонстрировал во время долгого преследования Эди Ледвелл, будут просачиваться из него, как бы хитро он ни пытался это скрыть. Возможно, Пез Пирс не был ее идеальной компанией для выпивки, но она не могла себе представить, чтобы он посвящал часы своей жизни игре или неустанной кампании травли, проводимой через Twitter. Он был талантливым художником, пользовался успехом у женщин, любил музыку: казалось, он живет вполне удовлетворительной жизнью в физическом мире и не нуждается в сомнительных удовольствиях анонимной личности в Интернете.

Когда он вернулся к столу и сел, Робин сказала:

— Почему они заменили тебя в мультфильме? Не лучше ли было использовать кого-то, кто действительно родом из Ливерпуля, а не симулировать акцент? Я ненавижу людей, имитирующих мой акцент, — добавила она. — На работе есть парень, который считает, что это очень смешно, когда я начинаю говорить на собрании “ee bah gum”.