За всю свою жизнь у Робин Эллакотт побывали во рту всего двое мужчин: ее муж, с которым она начала встречаться в семнадцать лет, и мальчик, с которым она встречалась в пятнадцать, чьи поцелуи были небрежнее, чем у ее семейного лабрадора. На долю секунды она напряглась, но Джессика Робинс не была Робин Эллакотт: у нее были все те парни, которых не было у Робин; она была на Tinder; она посещала лондонские клубы со своими подружками, поэтому Робин ответила ему взаимностью с притворным энтузиазмом, а Пез запустил руку в ее волосы, чтобы удержать ее голову неподвижной, его губы плотно прижались к ее губам, его язык работал у нее во рту так, что она почувствовала вкус недопитого пива и горячее дыхание Пеза на своей верхней губе.

Когда она решила, что с Джессики — у которой был весь тот опыт, которого не хватало Робин, но которая не была слабой — уже достаточно, она отстранилась, и Пез отпустил ее, проведя рукой по парику, который, к счастью, был сделан из человеческих волос. Робин пришлось оправдывать расходы, когда она покупала его, но она сказала Страйку, что вблизи синтетические парики просто не такие.

— Ты чертовски великолепна, — сказал Пез хриплым голосом.

— Я просто пыталась прочитать твою татуировку, — скромно ответила Робин.

— Становится трудно быть кем-то, Но все в твоих руках, для меня это не имеет большого значения, — процитировал он. Strawberry Fields Forever. Она проходит по всей задней части моей шеи.

— А для тебя это не имеет большого значения? — спросила Робин, думая, как лучше втянуть это в разговор.

— Не очень, — сказал Пез. — А что? Тебе нравятся мужчины, которые водят большие машины и зарабатывают большие деньги?

— Нет, они надоедают мне до смерти, — сказала Робин, и Пез разразилась смехом. Если бы это было настоящее свидание, подумала Робин, в то время как ее сердце учащенно билось от нервов и волнения, она бы справилась на отлично. — Итак, как ты оказался в Норт Гроув?

— Я был здесь однажды ночью и познакомился с парнем, который жил там, когда мне было трудно платить за квартиру. Он уже уехал, но он сказал мне, что у них есть свободная комната. Я пошел и познакомился с Нильсом, я ему понравился и он сказал: “Да, присоединяйся к нам”. С тех пор я там и работаю. Где ты живешь?

— В Кентиш-Тауне, — сказала Робин, которая уже подготовилась к ответу.

— Да, Зои сказала мне, что ты живешь рядом с ней, — сказал Пез. — Одна?

— Нет, у меня две соседки, — сказала Робин, преследуя цель пресечь любые предположения о том, что они уединятся в ее квартире. — Нильс сказал, что Зои сегодня заболела.

— Правда? — спросил Пез без особого интереса. — Ну, у нее анорексия, типа. Никогда не ест. Типичная фанатка Чернильно-Чёрного Сердца.

— Что ты имеешь ввиду?

— Они все долбанутые, те, кто действительно в этом разбирается. Ищут что-то, типа. Самоповреждение и все такое. Почему ты не пьешь свое вино?

— Я пью, — сказала Робин, хотя на самом деле она сделала всего три глотка, в то время как Пез почти допил свою пинту. — Я не большой любитель выпить.

— Мы должны что-то с этим сделать, — сказал Пез.

— Кто-нибудь звонил Зои, чтобы узнать, все ли с ней в порядке?

— Мариам, наверное, — сказал Пез. Он сразу же выпил остаток пинты. — Это было мне нужно, — сказал он, и Робин подумала, не из-за разговора ли с Ормондом ему захотелось выпить.

— Я принесу тебе еще одну, — сказала Робин.

— Ты даже не…

— Это же не соревнование, да? — спросила Робин, улыбаясь, и Пез улыбнулся в ответ.

— Хорошо, твое здоровье.

Она встала и направилась к бару, чувствуя на спине взгляд Пеза. Она намеренно проигнорировала его первое упоминание о “Чернильно-черном сердце” и собиралась вернуться к этой теме только после того, как он выпьет еще немного.

Когда Робин вернулся со своей пинтой, Пез протянул свободную руку и взял ее, когда она села.

— Ты не такая, как я думал, — сказал он, рассматривая ее с легкой улыбкой на лице.

— А что, ты думал, что я альпийка? — спросила Робин, позволяя ему переплести свои пальцы с ее.

— Нет, — сказал Пез, усмехаясь, — я думал, что ты будешь более скованной, типа.

— Я очень скована, — сказала Робин. — Ты, наверное, что-то во мне пробудил.

Пез засмеялся. Его рука была горячей и сухой.

— Так ты часто возвращаешься в Ливерпуль? — спросила она, вспомнив страницу Пеза в Instagram, на которой он рассказывал о месячных скитаниях по родному городу.

— Да, — ответил он. — У моего старика болезнь двигательного нерва. Он овдовел. Сам по себе.

— О, это печально, — сказала Робин, смутившись.

— Моя сестра в основном присматривает за ним, но у нее двое детей-аутистов, поэтому я иногда езжу домой, чтобы внести свою лепту. Даю ей передышку, типа.

— Это очень мило с твоей стороны, — сказала Робин. — Вау… ты тоже не такой, каким я тебя представляла.

— Да? — сказал Пез, глядя на нее с полуулыбкой, его теплые пальцы крепко сжимали ее. — Что это значит?

— Ты добрый, — сказала Робин. — Приличный. Я думала, ты… не знаю… художник-плейбой.

— Почему? Потому что я снял свою экипировку для художественного класса?

— О, я была не против, — сказала Робин, и Пез снова рассмеялся. — Так, какая еще музыка тебе нравится?

— Любая хорошая, мне все равно, — сказал Пез, пожав плечами. — Когда ты рассталась со своим парнем?

— Около шести месяцев назад, — ответила Робин. — А что у тебя?

— Я не виделся толком ни с кем уже больше года. Хотя у меня все в порядке.

— Еще бы, — сказала Робин, и Пез притянул ее к себе для очередного поцелуя. Когда она притворилась восторженной, его зубы столкнулись с ее зубами, а когда он прижал ее лицо к своему, его рука снова оказалась на ее затылке, Робин пожелала, чтобы он перестал трогать ее парик, и не могла отделаться от подозрения, что ее используют, как и пиво, чтобы отвлечь Пеза от его забот. В этом бесцеремонной тактике была какая-то безрассудность. И снова именно она разорвала контакт, и он издал небольшой стон, когда она это сделала.

— Обычно я не занимаюсь подобными вещами при свете дня, — прошептала она, оглядывая других посетителей. Двое мужчин средних лет в баре, очевидно, наблюдали за ними и улыбались с видимым удовольствием. Пез, который теперь придвинул свой стул еще ближе к ее стулу, обнял ее, поглаживая большим пальцем ее лопатку.

— Нет проблем, — сказал он. — Скоро стемнеет.

— Выпей свою пинту, — сказала Робин, — и расскажи мне о своей работе. Мариам сказала, что ты действительно хорош.

— Да, — сказал Пез. Просто не могу найти ничего стабильного. Отчасти потому, что я постоянно езжу домой, чтобы присматривать за отцом. Он продержался гораздо дольше, чем они думали, когда ему поставили диагноз. Хотя у меня есть пара вещей в планах — может быть. Зависит от обстоятельств.

— Покажи мне что-нибудь из своих работ, — сказала Робин. — Спорим, ты есть в Instagram?

— Да, есть, — сказал Пез.

Ему пришлось убрать руку, чтобы достать свой мобильный и открыть Instagram.

— Вот смотри.

Он придвинул телефон к ней.

— Вау, — сказала Робин.

На этот раз она не притворялась восторженной: все фотографии были очень красивыми. Пока она медленно прокручивала линейные рисунки, фэнтези, аниме, короткие мультипликационные ролики в разных стилях, Пез снова наклонился ближе, положив руку на спинку ее стула, и рассказал ей о каждой из них.

— Это был заказ на комикс… Это было для рекламы, но клиенту не понравилось. Но мне все равно заплатили… Это было для разработчика инди-игр, который разорился. Я все еще пытаюсь выяснить, смогу ли я вернуть свои работы….

— Ты делал все это в Норт Гроув?

— Большую часть, да. У Нильса есть все новейшие технологии.

— Красиво, — сказала Робин, остановившись на знакомом лице. Сердцевидное лицо Кеа Нивен смотрело с карикатурного портрета черноволосой женщины в длинных, тонких зеленых одеждах, с обнаженной грудью. Позади нее в ночном небе висел огромный серп луны.