– Вам еще нужно помнить, что у Эвельды ВИЧ-положительная реакция, – добавила Старлинг. – Дижон заразил ее шприцем. Это обнаружилось, когда она была в тюрьме, и она словно с цепи сорвалась. В тот день она и убила заключенную по имени Марша Валентайн и подралась с охраной. Если сегодня она будет без оружия, но начнет сопротивляться, от нее можно ожидать чего угодно: будет плеваться, кусаться, может напустить или наложить в штаны, когда вы будете пытаться ее взять. Так что надевайте перчатки, маски – весь стандартный набор. Если будете сажать ее в патрульную машину и положите ей руку на голову, чтоб пригнуть, остерегайтесь иглы, спрятанной в волосах, и свяжите ей ноги.

У Берка и Хара вытянулись лица. Полицейский Болтон выглядел очень озабоченным. Он кивнул своим двойным подбородком на основное оружие Старлинг – хорошо послуживший пистолет «кольт» 45-го калибра[8], модель «гавермент-спешиэл», с приклеенной к рукоятке полоской светоотражающей пленки, который торчал у нее за правым бедром из открытой кобуры типа «яки».

– Вы так и ходите повсюду? Со взведенным курком? – Это его больше всего заинтересовало.

– На боевом взводе и на предохранителе, в любое время дня, – ответила Старлинг.

– Опасно, – сказал Болтон.

– Приходите как-нибудь на стрельбище, я вам покажу, что это вовсе не опасно.

Тут вмешался Бригем:

– Болтон, я сам тренировал Старлинг, когда она три года подряд выигрывала соревнования между агентствами по стрельбе из боевого пистолета. Так что насчет ее оружия можешь не беспокоиться. Кстати, эти ребята из Группы по освобождению заложников, эти ковбои хреновы, как они вас прозвали, Старлинг, когда вы их всех обставили? Энни Оукли?[9]

– Гадюка Оукли, – ответила она и отвернулась к окну.

В этом провонявшем микроавтобусе наружного наблюдения, набитом мужчинами, под их пронизывающими взглядами Старлинг чувствовала себя страшно одинокой. Запахи мужских дезодорантов: «Чапс», «Брют», «Олд спайс», да еще пота и кожи. Ощущала она и страх – на вкус он был как медная монетка под языком.

Образ в памяти: отец, от которого пахнет табаком и дешевым мылом, чистит апельсин складным ножом, у которого кончик лезвия отломан, и делится с ней. Огни задних фонарей отцовского пикапа исчезли в ночи, когда он отправился в последний ночной объезд, во время которого и был убит. Его одежда в шкафу. Его ковбойка.

Несколько хороших вещей в ее нынешнем шкафу она так ни разу и не надела. Грустные выходные платья на вешалках, как заброшенные игрушки на чердаке…

– Через десять минут будем на месте, – обернувшись, сообщил водитель.

Бригем глянул вперед сквозь лобовое стекло и проверил по часам время.

– Посмотрите все на план, – сказал он. План квартала был грубо и поспешно изображен фломастером. Еще у Бригема имелся смазанный поэтажный план дома, присланный по факсу из Департамента строительства. – Здание рыбного рынка расположено в сплошной линии магазинов и складов вдоль реки. Парсел-стрит вот здесь упирается в Риверсайд-авеню, там небольшая площадь, прямо перед рыбным рынком. Видите, здание рыбного рынка задами выходит прямо к воде. У них там есть причал, он тянется вдоль всего заднего фасада, вот здесь. Рядом с рыбным рынком на первом этаже лаборатория Эвельды. Вход вот здесь, спереди, рядом с навесом рыбного рынка. У Эвельды наверняка выставлена наружная охрана, пока она варит дурь, по крайней мере возле ближайших домов. Они ее прежде предупреждали о приезде полиции, так что у нее всегда было время, чтобы спустить весь товар в сортир. Поэтому сегодня группа захвата из УБН, та, которая в третьем автобусе, подходит к дому на рыбачьей лодке со стороны причала – в пятнадцать ноль-ноль. Мы в нашем автобусе можем подъехать ближе, чем кто-либо другой, прямо ко входу с улицы – за пару минут до начала рейда. Если Эвельда выйдет через переднюю дверь – мы ее берем. Второй автобус – наше прикрытие и резерв, семь ребят подъезжают ровно к пятнадцати, если мы не вызовем их раньше.

– Как входить будем? – спросила Старлинг.

Ответил ей Берк:

– Если там все тихо – выбиваем дверь. А если услышим выстрелы или увидим вспышки – тогда «привет из Эйвона». – Берк похлопал по своему дробовику.

Старлинг видела такое. «Привет из Эйвона» – это мощный патрон с гильзой длиной в три дюйма, заряженный мелкими свинцовыми опилками. Он предназначен для вышибания дверных замков так, чтобы не ранить никого из находящихся внутри людей.

– Как насчет детей Эвельды? Где они? – спросила Старлинг.

– Наш информатор видел, как она отвезла их в детский садик, – ответил Бригем. – Он хорошо знает все их семейные дела, вроде бы даже близок с ней – насколько можно быть близким при безопасном сексе.

Заговорила рация Бригема – у него в наушнике зачирикало, и он, вытянув голову, попытался осмотреть часть неба, видимую сквозь задние стекла.

– Может, они снимают автомобильную аварию, – произнес он в микрофон. Потом сказал водителю: – Вторая группа минуту назад засекла вертолет службы новостей. Ты что-нибудь видел?

– Нет.

– Ох, лучше бы это было дорожно-транспортное происшествие. Ладно, давайте приготовимся. Все в седло, сабли к бою.

Сто пятьдесят фунтов сухого льда не в состоянии охладить пять человеческих тел в металлической коробке автобуса да еще в жаркий день, особенно если на них надета противопульная броня. Когда Болтон поднял руки, лишний раз стало понятно, что прыскать под мышками дезодорантом «Каноэ» совсем не то же самое, что принять душ.

Клэрис Старлинг уже давно вшила толстые плечики в свою камуфляжную рубашку, чтобы облегчить тяжесть кевларового бронежилета, хоть какой-то защиты от пуль. Жилет утяжеляли еще и металлокерамические пластины на спине, равно как и на груди.

Трагические случайности в прошлом доказали ценность такой пластины на спине. Силовая операция, когда вламываешься в помещение вместе с группой, с которой раньше никогда не работал, с людьми разного уровня подготовки, – дело очень опасное. Прешь напролом впереди испуганных парней в зеленом и вдруг получаешь заряд прямо в позвоночник – от собственных коллег.

Не доезжая трех миль до реки, третий микроавтобус свернул в сторону, чтобы забросить группу захвата УБН к месту их рандеву с рыбачьей лодкой, а второй автобус отстал на приличное расстояние от первого.

Район здесь запущенный. Треть домов стоит с заколоченными окнами, остовы сожженных автомобилей у тротуаров поставлены вместо колес на ящики. Молодые люди слоняются у входов в бары и магазинчики. Дети играют на тротуаре вокруг горящего матраса.

Если охранники Эвельды находятся снаружи, то хорошо маскируются под местных. Рядом с винными магазинчиками и на парковочных площадках возле бакалейных лавок в машинах сидят люди, разговаривают.

Открытая, низко посаженная «Импала» – в ней четверо молодых афроамериканцев – отъехала от стоянки и влилась в поток редких машин. Едет следом за первым микроавтобусом. Пассажиры «Импалы» запрыгнули на передок машины прямо с тротуара, уступая дорогу проходящим мимо девицам, от грохота их стереомагнитолы дрожат металлические стенки микроавтобуса.

Наблюдая за ними сквозь зеркальные задние окна, Старлинг скоро убедилась, что эти молодые люди в открытой машине опасности не представляют. «Криспы» в качестве «канонерки», как называют машины охраны и прикрытия, почти всегда используют мощный четырехдверный седан или универсал, достаточно старый, чтобы вписаться в местный антураж; задние окна в нем можно открывать полностью. В нем помещаются трое, иногда четверо. Баскетбольная команда в «Бьюике» производит более угрожающее впечатление, если, конечно, у тебя уже поехала крыша.

Пока ждали зеленого сигнала светофора, Бригем снял чехол с наглазника перископа и похлопал Болтона по колену.

– Глянь вокруг, может, заметишь на тротуаре кого из местных знаменитостей, – сказал он.