Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Сердце сжалось от предчувствия. Я медленно поднялась и с опущенной головой вышла в коридор. Мне не надо было поднимать взгляд, чтобы понять, кто стоит в коридоре. Воздух заметно накалился, стало жарко и очень душно. Он что? Решил меня спалить?

— Ада, — ох уж этот голос, низкий, басистый. Он всегда так говорит, когда страшно зол. Нет. Когда в гневе! Учитель Сёртун.

— Простите, — я не нашла ничего лучше, чем упасть на колени и разрыдаться. Жутко страшно. Лишь бы он ничего не говорил. Не надо, не надо говорить!

— Когда ты начнёшь себя контролировать? Хоть бы проверяла, к кому в постель прыгаешь! Ты позоришь Фениксов!

— Я не знала, правда не знала, — рыдала я. — Не бывает сущностей в Москве, не бывает! У меня перерыв в работе, почти маленький отпуск, я расслабилась.

— Ада! Нельзя терять бдительность! Сущность! Искажающий реальность. Ты не подумала, что можешь быть теперь искажена? Нет? Как можно так рисковать! Ты — Феникс! Отличный! Вас так мало осталось, а ты… — каждое его слово было похоже на гвоздь, которым меня прибивали к полу. Жутко больно и горячо, особенно дышать. Воздух раскалился до предела, ещё немного, и кожа начнёт покрываться волдырями.

— Ошиблась, виновата! — я упала на пол, прикрывая голову руками — так легче дышалось.

— Если бы контролировала свои животные порывы, то ничего бы не случилось. Что за дикая жадность до телесных удовольствий? Случайные связи, Ада! Мне даже говорить противно.

— Мне нечего сказать в оправдание, — стыдно, кошмарно стыдно, до тошноты. А внутри всё равно продолжало скрестись чувство удовлетворения, мне невероятно понравилось с Деном. Такая страсть, все желания совпадали. Даром что сущность!

— Ада! Я же знаю, о чём ты думаешь! — возмутился учитель, заставляя меня сжаться ещё сильнее. — Он оставил метку, да? Показывай.

Я подползла к его ногам и выставила вперед руку, предусмотрительно задрав рукав. Учитель Сёртун опустился ко мне и, кажется, стал внимательно изучать рисунок. Его молчание напугало ещё больше. Уж лучше бы говорил!

— Что там? — не выдержала я, от страха всё тело сводило судорогой.

— Если хочешь избавиться от неё, то могу предложить только один действенный способ, — мрачно произнес учитель.

— Какой?

— Отрубить руку, — он встал, и жар чуть поубавился.

— Нет. Нет-нет-нет! Она нужна мне! Нужна! — я всё ещё боялась подняться с пола.

— Новая вырастет, не такая красивая, конечно, но… Годик походишь с одной, ничего.

Вместо слов из моего рта вырвались дикие рыдания. Не хотелось расставаться с рукой, не хотелось признавать свою ошибку и сделать промах достоянием общественности. Как после этого смотреть в глаза Фениксам? А если на работе столкнусь с экзистенциалистами?

— Ада, это не просто метка. Тот, кто её поставил, не хочет от тебя ни силы, ни слежки.

— Что тогда?

— Он отметил тебя своей парой.

— А? — я подняла голову и увидела усмехающееся лицо учителя. Его болотно-золотые глаза с легким укором смотрели на меня, волосы были уложены не так тщательно, как обычно, — заметно по выбившимся золотым прядям из-под бордового капюшона. А мантия как всегда — чистейшая, по подолу расшитая золотыми перьями. Красиво. И страшно.

— Пошутил. Зло и по-собственнически. Ему-то за это ничего не будет, а вот тебе придется несладко. Либо руки лишиться, либо… Позориться перед Фениксами.

— Пара? — до меня только стал доходить смысл слов, сказанных учителем.

— Каждому — своё. Ты читала? Это же парная клятва верности у экзистенциалистов. Историю учила?

— Учила, кажется, — у меня внутри всё ещё какая-то пустота. Слова и мысли есть, но вроде бы и нет. Всё проваливалось куда-то в небытие, проходило сквозь меня. — Он меня не спросил! Фениксы не дают клятв! Нам вообще нельзя никак взаимодействовать с экзистенциалистами, опасно же! Он что, дурак? — наконец-то из глубины души полезли страшные догадки и картины будущего.

— Ну как не спросил…

— Я что, сама согласилась? Сама? Когда?

— Когда ввязалась в игру, Ада. Имя Денеб тебе о чем-нибудь говорит? Дурочка ты моя… — Сёртун вдруг по-отечески добро улыбнулся.

— Ох…

Меня словно оглушило. Я села, вытянув ноги, и уставилась на подол мантии учителя. Как меня так угораздило? Ладно, сущность. Но это же Денеб! Лучший друг истинного экзистенциалиста Льётольва, изгнанного за нарушение правил, лишенного права заниматься своей деятельностью. К слову сказать, мы все частенько нарушаем правила. Но не так, как он. За глаза Льётольва называют Ужасом. Он и есть ужас. Изощренные искажения реальности, которые не только снимают влияние, но и наводят его. Он сам, как болезнь или проклятие. Меня затрясло с удвоенной силой, я протянула руку учителю.

— Давайте, режьте.

— Ты серьезно?

— Совершенно.

— А я думал, ты захочешь продолжить общение с Денебом… — Сёртун прекратил источать жару. Сжалился что ли?

— После того, что он сделал?

— Ада, ты же сама хотела. Он подыграл тебе.

— Тварь он. Вы Льётольва видели? Я вот видела разок! То, что он делает — жутко! Как мне жить теперь?

— Спокойно жить. С этой меткой тебя он точно не тронет, в отличие от всех остальных. Это как проклятье. Но мы можем обыграть твоё безрассудство, — учитель снова опустился передо мной и заговорил спокойно, вкрадчиво, обволакивая каждое слово своим тягучим голосом, — что Денеб делает в Москве? Нейтральная территория, город-буфер, где нельзя надолго задерживаться ни Фениксам, ни экзистенциалистам. Они что-то задумали вместе с Льётольвом? Что? Возможно, это опасно для нашего сообщества или для мира. А ты… Проникла в стан к врагу… Ну?

— Врагу? — эхом отозвалась я.

— Кхм… Хорошо. К антагонисту. Лучше? Пожертвовала репутацией, неприкосновенностью, чтобы подобраться к главному преступнику и нарушителю…

— Он же убьет меня…

— Нет. Исказит твою реальность, не более. Но ты же не допустишь этого, правда? Будешь милой и обаятельной…

— Чего? Вы предлагаете мне с ним подружиться?! — я ошалело посмотрела на Сёртуна.

— Ада, Льё держит в напряжении всех нас. И раз уж всё так сложилось, можно воспользоваться моментом.

— Это ведь моя жизнь, вы понимаете? С одной стороны возможное искажение и фактическая смерть, а с другой — вечный позор и забвение…

— Ну-ну, не надо мрачных красок. Ты — Феникс, а они всегда возрождаются, — он потрепал меня по голове, как нерадивую ученицу, и добавил, — договорились.

— Я не соглашалась…

— А я и не спрашивал, Ада.

Сёртун развернулся и бесшумно вышел за дверь, оставив меня сидящей на полу. Кажется, у меня новое рабочее задание, на которое я никогда бы не согласилась. Фениксы открыли охоту на Льётольва? С чьего одобрения? Сил думать у меня не осталось, поэтому я просто растянулась на полу во весь рост и посмотрела в белый потолок. Всё из-за моей распущенности и жадности до телесных удовольствий, как говорит учитель. Грехопадение, как сказала бы няня. Сладострастие. Духовная пустота. И как следствие — преобладание физических аспектов. Ну да, я тоже уже почти больна и попала под влияние. Но Феникса так просто не исцелить… Это вам не борьба с мелкими бесами — пакостниками, как иногда ласково называем мы их на работе. Ден-Денеб-Денис, как моё наказание. И как исцеление.

Я закрыла глаза в надежде увидеть что-то хорошее. Друзей, может. Которых у меня давно не осталось. Но мозг подбрасывал образ мирно спящего Дена. Теперь из-за метки мне никакие другие мужчины недоступны. Может, так даже лучше. Попробую быть моногамной. Исправиться. Всё равно пропадать. Может, Денеб не станет меня слишком сильно искажать. Хотя куда уж больше.

Игра продолжается

К вечеру мне удалось себя успокоить и выработать некоторый план действий. Я собиралась прогуляться по близлежащим районам в надежде встретить Дена. Он, конечно, скорее всего будет скрываться, но кто знает. Может быть у него тоже есть какой-то план.