— Денеб, — в трубке прозвучал строгий голос Льётольва, — выговор хочешь? Какая постель? Других способов не нашёл?
— Да я не был уверен, что она Феникс. Вот и решил совместить приятное с полезным, — Денис-Денеб вышел из спальни, устроившись на диване в гостиной.
— Ну напоил бы, главное что? Отключить мозг.
— Напоил. Вернее, она сама напилась. Но с головой сложнее, контроль очень сильный. Пришлось вот… — не сильно сожалея о своём поступке, оправдывался Ден.
— Только без подробностей, пожалуйста, — по голосу было слышно, как Льётольв поморщился.
— Ну было весело.
— И она не догадалась?
— Не-а. Во всяком случае виду не подала. Думаешь, стала бы она тут со мной полночи вытворять всякое, если бы знала? — Ден вытянул свою руку вперед, рассматривая татуировки, будто впервые видел.
— Новенькая? Интересно…
— Вряд ли. Просто я хорошо маскируюсь. Либо она расслабилась. Фениксы тут по работе не бывают, значит отпуск или ещё что.
— Молись, чтоб не узнала ничего, — буркнул Льё.
— Да мне-то что? Это у неё проблемы будут, — беззаботно откликнулся Денеб. — Но она классная, я и не думал, что Фениксы такие.
— Не все, Ден. Не все. Судя по тому, что ты сказал, уровень у неё хорош.
— А он разве влияет?
— На стойкость и выносливость — да, конечно, — неожиданно хохотнул Льё.
— Приму это за комплимент.
— Ушатал девушку, да?
— Я тебе всё уже сказал! — начал злиться Ден.
— Спокойно-спокойно. Не лезь в это, я как друг тебя прошу. Нашёл — отлично. Мы будем чуть внимательнее к тому, что происходит в тени и вне её, — Льётольв чуть помолчал и задумчиво добавил, — тебе бы исчезнуть. На случай, если она всё же догадается.
— Будет сделано. Льё…
— А?
— Я метку оставил. Она пока не знает. И самое забавное, что за ней эта… Ада… Сама пришла.
— За меткой? Денеб. Ты мощь. Но лучше спрятаться. Если она окажется не настолько умна, чтобы сохранить ваш небольшой секрет и метку в тайне, нам с тобой снова влетит. Не хочу напряженности.
— Я понял, — Денеб зевнул. — Ладно, пойду вздремну чуток, полюбуюсь на истинное лицо Феникса, пока есть возможность.
— Ден. Не сгори, — снова хохотнул Льё и повесил трубку.
Essentia
Проснулась я как-то слишком резко, будто от внутреннего удара, даже с некоторым привкусом ужаса во рту. Взгляд упал на огромные часы, нарисованные прямо на противоположной от кровати стене. Не припоминала их. Стрелки показывали ровно девять часов. За окном было светло. Значит утро. Меня крепко обнимал Ден, его тяжелая рука лежала на талии, придавливая к постели.
Мне вспомнилась урывками ночь, и губы сами собой расползлись в довольной улыбке. Правда половину я не помнила, голова всё ещё гудела от лишнего выпитого, но тело отзывалось приятным, тягучим теплом. Спящий Денис не выглядел таким уж страшным, да и вся обстановка изменилась. Неужели я была настолько пьяна вчера, что напридумывала невесть что? Простынь и покрывало действительно бордовые, но балдахина над кроватью не было вовсе; стены не чёрные, а тёмно-серые и совершенно гладкие.
Я легко провела по руке Дена пальцем, повторяя узоры татуировок. Нравились они мне без какой-либо причины, будто живые. Кажется, что вот-вот запустишь руку в цветы, а они окутают тебя своими цепкими листьями. Денис зашевелился и перевернулся на другой бок, освободив меня из объятий. Отлично! Я стала рассматривать другую его руку и внезапно поняла, что не помню надписи, которая там выбита. Вчера, как мне думалось, она была другой. Теперь же перед моими глазами красовалась фраза “Fontes ipsi sitiunt” (даже источники испытывают жажду (лат.)). Я судорожно пыталась вспомнить, все ли татуировки успела рассмотреть на руках Дена. Все. Он был в футболке, я точно видела каждое слово.
Меня снова начал сковывать необъяснимый страх, я судорожно водила взглядом по телу Дена, понимая, что даже сами цветы и другие рисунки стали немного иными. Что со мной? Почему такие искажения в памяти? Ожидая чего-то ужасного, я взглянула на его спину: звери, тут только звери, разные, но в большинстве своём — мифические. Вдоль поясницы ещё одна надпись: “Dolus an virtus quis in hoste requirat?” (Кто станет разбирать между хитростью и доблестью, имея дело с врагом? (лат.)). Она меня насторожила, я очень хорошо помнила, кто любил повторять её. Если я сейчас увижу на спине ещё кое-что важное, то…
Я внимательно присмотрелась к небольшому узору на левой лопатке Дена. Сомнений нет, вместо одной из полосок на шкуре тигра пряталась ещё одна надпись на латыни, гласящая “Vita somnium breve” (Жизнь — это краткий сон (лат.)). Не хотелось бы, чтобы всё это было правдой. Ден — ходячая книга, сборник крылатых фраз. Зачем ему столько слов на теле? К чему они? Я знала ответ, знала, где искать подтверждение догадок, но не хотела этого делать. Как я могла так ошибиться, не рассмотреть, ничего не понять?!
Мои руки покрылись ледяным потом, ладони задрожали, перед глазами скакало всё — и эта комната, и десяток подушек, и даже крупная фигура Дениса. Я склонилась над его шеей: на каждом позвонке выбито по одной букве, изящные, невероятно красивые, с завитками и узорами.
— Essentia… Сущность, — едва слышно прошептала я, и сама себе закрыла рот рукой. Сердце упало. Нет, не просто упало, оно остановилось и исчезло. Растворилось в моём немом ужасе.
Теперь стало понятно, почему всё так. Откуда смутный огонёк в глазах, безумная выносливость и желание странных, отчаянных любовных утех. Надеюсь, он не вычислил меня. Столько внимания к Фениксу. Да нет, Ден не мог догадаться, я очень старалась держать себя в руках. Судорожные попытки вспомнить абсолютно все моменты ночи не привели к успеху. Чёрт!
Всё ещё дрожа и со страхом посматривая на безмятежно спящего Дена, я сползла с кровати и, собирая по дороге свои вещи, выбежала в коридор. Дыхание сбилось, любой шорох мне казался предвестником ужаса. Я кое-как оделась, сунула босые ноги в ботинки, схватила пальто, накинув на голое тело, ведь кофта осталась в машине, и выскочила на лестницу. Сердце вдруг решило, что теперь-то можно биться сильнее, и стучало где-то в голове, словно молот по наковальне. Перед глазами заскакали звездочки, не знаю, каким чудом я чуть не упала с лестницы, но свежий воздух и яркий утренний свет взбодрили моментально.
Я вдруг ощутила себя супер-знатоком города, и в какие-то полчаса бегом добралась до своей квартиры, заперла дверь на все замки и опустилась на пол в коридоре.
Что же я наделала? Если Ден знал? Значит… Подстроено? А если не знал и не догадался? Что делать? Я схватилась за голову и разрыдалась от бессилия и ужаса, от страха перед наказанием. Сущность! Откуда экзистенциалисты такого уровня в Москве? Что они тут забыли? Я слышала только об одном, который обитает тут постоянно. Ден с ним заодно? Как же так вышло? Какого черта меня вообще понесло именно к нему в салон? Это не могло быть простым совпадением.
И тут меня осенило: если бы всё было подстроено, вряд ли бы Ден отпустил меня так просто. Мы, Фениксы, открыто не конфликтуем с экзистенциалистами, но и не дружим. Эти ребята совершенно безбашенные, иногда невменяемые, и крайне жестокие. Вряд ли бы Денис упустил возможность вытащить из меня какую-нибудь информацию. Точно. Я даже перестала рыдать от этих логичных мыслей. Он ничего не знал. Но нужно было убедиться в этом. Сегодня в двенадцать я должна посетить салон. Значит, буду там.
Первым делом я сходила в душ, чтобы отмыться от запаха Дена и в целом освежиться, видок у меня, наверняка, не самый лучший. Вода бодрила и освежала. И дернул меня чёрт показать ему татуировку с крылом. Но кто знал, кто же знал?! Надо сообщить об этой сущности. Происходит что-то странное и, надеюсь, не противозаконное. Лезть в дела экзистенциалистов совершенно не хотелось. Меня снова пробрала дрожь от одной только мысли о наказании. Если сообщить о Дене, то придется признаться и в том, что у нас было. Унизительно и страшно. Позор для всего моего отдела. И для семьи.
