— Да пусть говорят, мне-то что? Пока мы в буфере, ничего не случится.

— Вы же не будете тут вечно, Ден.

— Ты сам просил стать к ней ближе. Или забыл?

— Я-то помню, а вот ты как-то уж слишком заигрываешься…

— Просто пользуюсь моментом, ничего такого, — Денеб попытался улыбнуться, но по тяжелому взгляду Льё понял, что ничего не вышло. — А вот зачем ты её искажаешь, это другой вопрос!

— Тебе помогаю. Тоже ничего такого. Слушай, Ден, я не хочу с тобой ссориться из-за женщины.

— И именно это сейчас и делаешь, ага. Ты по делу зашёл или как?

— По делу, конечно, — Льё наклонился к самому уху Денеба и зашептал, — поговаривают, что Сёртун в бешенстве из-за своей ученицы, но это ерунда. К северо-востоку от Москвы замечено странное перемещение и локальное скопление мелких влияний. У нас не больше недели на всё про всё, понял?

— Ох ты ж!.. — выдохнул Ден. — Похоже, ты был полностью прав. Думаю, мне хватит времени, чтобы полностью склонить Аду на нашу сторону и уговорить её помочь. Мы, кстати, завтра придём к тебе на ужин… Как ты смотришь на это?

— Ха, ну приходите… Это будет крайне интересно, даже занятно, я бы сказал, — чуть повел бровью Льё, изображая удивление и ожидание.

— Ден! — раздался тревожный голос Ады из спальни. — Мне страшно!

— Льё! — шикнул Денеб на друга. — Ты что опять делаешь?

— Да ничего… Это в ней Феникс говорит, боится она меня. И не столько меня, сколько то, что я приношу с собой. Флёр экзистенциальности… — краем рта улыбнулся Льё. — Ладно. Оставляю вас…

— До встречи.

Ден закрыл дверь и бросился в спальню.

Пока Дена не было, я попробовала уснуть. Но как только глаза закрывались, мне мерещилось ужасное — оторванное крыло, стремительно превращающееся в угольки; обезумевшие люди, рвущие на себе волосы, разрывающие на куски всё, что попадается под руки; и тьма. Я решила просто ждать, может быть выйти в гостиную. Даже уже села, но спустить ноги с постели не смогла — вместо пола мне почудилась тягучая маслянистая жидкость черно-коричневого цвета, странным образом напоминавшая свернувшуюся кровь. Горло свело тошнотворной судорогой, и я отползла к середине кровати, подобрав колени поближе к себе.

Меня снова трясло от непередаваемого ужаса, вдруг вспомнились самые страшные случаи на работе, издевательства в колледже, учитель Сёртун с его огненными руками и не менее огненными другими частями тела. Руки дрожали так сильно, что я не могла удержать одеяло и откинуть пряди волос с лица. Страшно. И Ден никак не возвращался. Я набралась сил и крикнула:

— Ден! Мне страшно! — и уже тише, шепотом сумасшедшего добавила, — иди сюда, скорей же. Не оставляй меня одну в этом ужасе.

— Ада! — голос Дена донёсся до меня как будто сквозь сотню стен, приглушенный, еле узнаваемый. — Птичка! Ты чего?

— Страшно! Тут повсюду какая-то жуткая жидкость! Она как кровь! И моё крыло, одни угли остались, — я бросилась в руки Дена и едва удержалась, чтобы не разрыдаться.

— Это всё неправда, милая. Тебе просто показалось… — он погладил меня по голове и завернул в одеяло, как куклу.

— Кто приходил? Это же Ужас, да? Льётольв? Ты ведь дружишь с ним?

— Да, лапушка. Дружу. Тебе нужно перестать его бояться, тогда всё будет хорошо… Помнишь? Внешнее зависит от внутреннего.

Я замотала головой, слишком кошмарной казалась мне перспектива посмотреть в глаза Ужасу. В тот день, когда я встретилась с ним на задании, всё произошло быстро, хотя, как мне сказали позже, работа длилась больше двенадцати часов.

Мальчик. Невероятно милый мальчик сидел в комнате и играл в конструктор, когда я зашла к нему. Пшеничные волосы, худые плечи, угловато выпирающие из-под футболки — никогда не забуду эту милую картину, которая с ужасающей скоростью сменилась безумием. Как только я начала проникать в его крошечный мозг, меня сразу затрясло: внутри я встретилась с чем-то невероятно сильным, настолько сильным, что в ту же секунду поняла — без помощи не справлюсь. Мальчик встал и обернулся ко мне, его лицо исказилось злостью и ненавистью, он действительно был готов уничтожить не только себя и меня, но и весь мир, если бы только мог. Я видела это в его голове. Картины нескончаемого ужаса.

Если бы мне сразу удалось распознать влияние — демоническое ли, проклятие ли, или ещё что-то, возможно, удалось бы справиться. Но я не могла, сколько бы ни пыталась, ничего не выходило. Уже позже, когда приехала команда зачистки и наставники, когда собрались экзистенциалисты, нам сообщили, что мальчик находился под смешанным влиянием неизвестного вида. В далеком прошлом, лет так триста назад, такие влияния встречались, но в настоящей истории — это первый случай.

Каждую мою попытку выжечь его часть, мальчик сбрасывал на меня же. Он метался по комнате с дикими воплями, разрушая на своём пути всё. Ему было больно и страшно, я чувствовала это, но упорно продолжала попытки. Когда он сосредотачивался на разрушении, у меня выходило сжечь крошечную часть его больной сущности. Конечно, за почти десять лет работы я привыкла и к сложным случаям, но к такому всё равно оказалась не готова.

Когда мальчик понял, что и как я делаю, стало ещё хуже. Любая моя попытка выжигания, всё ещё возвращалась ко мне, правда, чуть ослабевшая. Дикая головная боль и невероятный жар изматывали, да и мальчик стал нападать. С адским визгом и рычанием он кидался вперед, наскакивал, царапал и кусал. Я отбивалась, как могла, и приняла решение выйти из тени. Согласовывать свои действия было некогда.

Выход из тени во время боя — сложная, опасная манипуляция. Но без неё я бы не справилась. Помнится, я закрыла глаза, чтобы не поймать головокружение, почувствовала за спиной огненные крылья, а когда подняла веки, то ужаснулась: передо мной вместо беснующегося мальчика стояло или висело, или плыло нечто, сотканное из тумана, вен, наполненных кровью, а внутри у этого облака мерцало что-то чёрное.

Я расправила крылья и снова принялась выжигать, целилась в самый центр. Но вспышки гасли, не достигая цели. Я продолжала попытки, параллельно отбиваясь от струй чёрного тумана, которые подбирались ко мне со всех сторон. Со лба ручьями тёк пот, с крыльев сыпался пепел, руки обжигало моим же собственным жаром, а комната продолжала медленно заполняться туманом. Я собрала все силы, крылья вспыхнули, и в чёрное мерцающее сердце влияния отправился гигантская струя огня. Но вопреки ожиданиям, загорелись стены комнаты, хотя туман тоже пострадал — теперь из него лилась кровь. Тёмно-красная лужа растекалась стремительно, поглощая пол. Туман рванулся ко мне, а я только успела прикрыться крыльями. В этот момент нестерпимый жар закрался мне в голову, режущая боль пронзила висок и я почти перестала себя контролировать. Крылья пылали, обжигая спину, запахло палёным.

В панике я отбивалась, как могла, изнемогая от боли в правом плече. Нечто уничтожило моё крыло, сожгло его моим же пламенем. Пепел и чёрные угольки — это всё, что осталось. Мне бы пришёл конец, если бы не появился он. Ужас. Льётольв. Ворвался в комнату с ледяным порывом ветра, чуть затушившим огонь. Никогда не забуду его взгляд — безумный, отчаянный и глубокий. Он ничего не говорил и не спрашивал, просто стоял в дверях и смотрел на туман. Это длилось мучительно долго, так мне показалось. На деле же прошло не больше минуты.

Льётольв выхватил из кармана большую кисть, макнул её в лужу крови и принялся что-то писать на полу, на стенах, даже в воздухе. Его руки мелькали так быстро, что даже туман не успевал за ним, моментально потеряв ко мне интерес. С ужасом я наблюдала, как нечто сжимается, корчится от боли, пока стены перестают гореть, светлеют и очищаются от копоти. Я видела, как кровь собиралась обратно в вены и туман медленно, но очень уверенно приобретал очертания человеческой фигуры.

Льётольв бросил на меня тяжелый взгляд, в глазах зарябило, голова закружилась — он вытолкнул меня из тени. Экзистенциалист исказил мальчика настолько сильно, что в нём не осталось ничего, что я видела, когда пришла: изменились цвет волос, телосложение, осталась только жуткая лучезарная улыбка. Меня трясло от страха перед силой Льётольва. Его тяжелый взгляд всё ещё вставал перед глазами. Комната очистилась, только хаос напоминал о том, что что-то произошло, да пара чёрных угольков на кипенно-белом ковре.