— Пиджак в гостиной, — на автомате сказал я. — Получается, Ада?

— Да, она не справилась с собой. Вышла из тени и не могла вернуться. Уничтожала всё вокруг из-за простой паники. Не хватило опыта, не хватило внимательности наставника. И его заботы. Ребята слишком сильно пострадали, кое-кого удалось спасти, но это уже не люди и даже не Фениксы. Чтобы скрыть свою оплошность, Сёртун придумал историю с проваленным заданием и…

— И выжег кусочек памяти у птички… — я с силой сжал кружку, и она тоскливо заскрипела.

— Денеб, — строго прошептал Льё. — Спокойно.

— Причем тут то, что было между вами?

— Мне нужно её полное, безоговорочное доверие.

— Какого чёрта ты мне раньше этого не сказал? Разве мало моих с ней отношений? Неужели недостаточно? Или ты вдруг перестал мне доверять после стольких лет? — я осторожно поставил кружку обратно на стол, чтобы не разбудить Аду, но Льё готов был придушить на месте. И он знал это.

— Вспомни, о чём мы говорили до моего отъезда.

— Да и без разговора было ясно! Ты хотел её с самого начала. Ты даже не допускал мысли, что у меня тоже могут быть чувства? Нет, Льё, это не трансляция твоих ощущений. Это моё собственное, — я приблизился к нему и, положив руку на плечо, сжал его.

— Не только хотел… И не делай вид, что не в курсе, — Льё даже не шелохнулся, нацепил свою любимую маску полного безразличия, но по глазам я видел, что он зол и ни за что не отступит. — Я, может, давно её заприметил. Ещё тогда, когда она потеряла крыло. Ты бы видел тот бой. Великолепная, смелая! Чистейший огонь, полная отдача.

— Так что же ты сразу тогда и не подкатил к ней? — я крепче сжимал его плечо и всеми силами сдерживал себя. — Зачем ждал? Почему влез тогда, когда у меня наконец-то появился шанс на нормальную жизнь, на счастье даже?! Зависть? Соперничество, а? Льё!

— Кто знает… — он пожал плечами, и я не выдержал.

— Хватит играть в свои идиотские игры и прикидываться паинькой. Ты сейчас вообще можешь разрушить всё! И мою жизнь, и жизнь Ады и свои собственные планы! Не поверю, что она действительно что-то для тебя значит, — я схватил его за шею и приподнял со стула, подтаскивая к стене.

Льё через боль натужно улыбнулся. Лицо его багровело, а я продолжал впечатывать друга в стену и сжимать руки на шее. Перед глазами представлялись картины, что и как он делал с Адой, и впервые за всю жизнь во мне взыграла сумасшедшая ревность, возможно, усиленная ревностью Льё, которую я тоже прекрасно чувствовал.

— Ты дурак, Ден, — прохрипел он. — Ада к тебе ничего, кроме плотского не испытывает… Essentia.

— Убью… — прошептал я, в безумном порыве прижимая Льё к стене ещё сильнее. Если бы Ада не спала в соседней комнате, я бы вышел из тени, и тогда всё оказалось бы гораздо проще.

Льётольв тихо рассмеялся, теряя драгоценный воздух. Я понимал, что надо остановиться, иначе рискую и собой тоже, но желание сделать ему больно, растоптать и уничтожить это его отвратительное свойство использовать людей, даже самых близких, было сильнее всего остального. Даже сильнее инстинкта самосохранения.

— Денеб! — раздался со стороны испуганный голос Ады, она тут же подлетела ко мне и схватила за руки. — Что ты делаешь?!

— Отойди! Мы сами разберемся! — я попытался её отстранить, но Ада держалась крепко и не сдавалась.

— Отпусти Льё!

— Хватит! — гаркнул я. — Сказал, наше дело!

Она взглянула на меня с ужасом в глазах, медленно отпустила руки и попятилась, резко побледнев. На секунду мне показалось, что она сейчас потеряет сознание, но этого не случилось. Моя птичка облокотилась на кухонный гарнитур и уцепилась за него руками. Я чуть отпустил Льё и всё же засадил ему кулаком в живот. Он сдавленно вскрикнул и согнулся от боли.

— Друг, называется, — буркнул я.

— За что ты его? — прошептала Ада, не поднимая на меня взгляд.

— За тебя, птичка. Будем откровенны? Стала бы ты с ним спать, если бы он не настоял? Нет, я, конечно, понимаю, что ты не в состоянии сохранять верность кому-то одному и всё такое, любишь разные игры и прочее. Но это же Льётольв!

— Он не настаивал… — ещё тише сказала она, а Льё, усевшись на полу тихо рассмеялся.

— Скажи ещё, что это ты затащила его в постель.

— Нет. Но я не смогла устоять.

— Не смогла или не захотела, Ада? — продолжал давить я, испытывая странное удовольствие от этих всеобщих страданий.

— Да не знаю я! — закричала вдруг она. Опустилась на пол и схватила голову руками, как душевнобольная в приступе. — Ничего не знаю! Я не могу вас разделить! Не могу! Я боялась Льё, испытывала дикий ужас при взгляде на него, а потом, — она разрыдалась, а я просто смотрел. Впрочем, Льётольв тоже, — потом… Я не понимаю! Ден… Ден! То, что было между нами… Это неповторимо! К чёрту секс! Душа, понимаешь?! Да не могу я… А-а-а-а! Сказала бы, что это любовь. Но Льё! С ним по-другому, как магнит… С ним я — человек. Женщина. И такая сильная… От одного его только взгляда… Льё! — она подняла заплаканное лицо и продолжая рыдать, захлебываясь слезами, заговорила снова, глотая слова. — Скажи, что ты не искажал! Скажи!

Я тоже повернулся ко Льё и увидел, как он мягко и очень медленно опустил веки, пряча боль в глазах. Боль? Да что за чёрт? Ада судорожно всхлипнула и мне стало страшно. Льётольв тоже подобрался, но не рисковал подходить к ней — с такой дикой внутренней силой он не справился бы, слишком много энергии уходило на поддержание спокойной атмосферы в целом. Экзистенциалист и Феникс. Никогда они не смогут быть вместе. Противоположности. Пожирающие друг друга.

Мне вдруг тоже стало больно. Где-то далеко-далеко внутри. И эта боль расползалась по всему телу и в тени и вне неё. Я словно сосуд заполнялся горечью и отчаянием, ощущая всю тяжесть безнадежности в своих руках.

— Птичка…

Опустившись на колени, я подобрался к ней ближе, доверительно протягивая руку. Она никак не отреагировала, тогда я подполз ещё и со всей возможной осторожностью коснулся кончиков пальцев. По руке тут же пробежала волна тепла, крошечная, но вполне ощутимая. Ада кротко соединила свои пальцы с моими и нерешительно пробралась в ладонь. Я сжал её и подтянул к себе.

— Ден… — со вздохом облегчения Ада почти упала в мои объятия, и я сел, обхватив её ногами, отворачиваясь от Льё.

— Лапушка… Я знаю, как тебе сложно…

Она помотала головой, продолжая крепко сжимать мою ладонь.

— Давай мы снимем метку? Давай я уйду и оставлю тебя вместе с Льё? — эти слова дались мне с великим трудом, грудь разрывалась от боли и я не мог контролировать температуру тела. Оно горело.

— Ты не можешь меня потерять. Нет.

Что происходило с её глазами! Они то становились черными, как уголь, то вспыхивали ярким оранжевым пламенем, а в следующую секунду теряли цвета, словно превращаясь в пепел. Ада смотрела на меня, не отрываясь, и точно так же горела. Невероятная близость, будто мы два огня на концах одного и того же полена, брошенного в костёр. Я растворялся в её глазах, проваливался в омут памяти, сущность рвалась наружу из тени и мне казалось, что Ада обнимает нас своими невероятными крыльями. Частичный выход? Без нашей воли?

Кухню заполнял тёмно-серый туман, поблескивая искрами, пахло костром, а за спиной Ады разливалось тёплое желтоватое сияние. И в этот момент я перестал ощущать Льё, будто бы вырвался из клетки. Мы перестали на мгновение быть одним целым. Я вдохнул полной грудью серый туман и выдохнул. Тело наполнилось блаженным теплом и светом, я так остро ощутил Аду в своих руках, что не смог сдержать дрожи. Она прекратила плакать и провела ладошкой по моему лицу, от чего я взял и улыбнулся. Так по-настоящему, будто впервые.

Ада рассматривала меня, чуть наклонив голову, водила пальчиком по губам и продолжала светиться. Свет от моей груди расходился ярким орелом, сливался с её сиянием и пульсировал. Бесконечные мгновения абсолютного слияния, резонанс сущностей, внутреннего огня. Я — не сущность Льё.

— Ада, — шепнул одними губами, не уверен, что вслух. — Я — твоя сущность.