— Зачем тогда вырываться из неё? — чуть осознаннее заговорила Майя.
— Ну… Мы отступники, — мило улыбнулся Льётольв. — Нас просто так никто не выпустит. Буферы для безопасности обнесены специальным защитным куполом. Вот наша Адочка умеет такие барьеры разрушать.
— Отступники? Преступники в смысле?
— Да, — гаркнул на неё Ден, отчего Майя даже чуть присела.
Электричка затормозила, и мы быстро вышли на пустующую открытую платформу в почти ночную темноту. Кое-где горели фонари, из первых вагонов выползали редкие люди и торопливо спускались с платформы. Мы последовали их примеру, одолев старую лестницу, выбрались на грунтовую дорогу, уводящую в дряхлый дачный поселок, и побрели по ней.
— Нам нужно постараться уйти как можно дальше от станции, слишком близко от дыры в барьере нельзя находиться. Марсель уже в Москве, моментально найдёт, — думал вслух Льё, бодро шагая вдоль тёмных домов, подтаскивая за собой Майю, крепко держа руку. — Так что никто никуда не расходится. Ты, Майя, идёшь с нами до самого конца, потому что являешься важным элементом. И либо смиряешься, либо я тебе помогу это сделать. Мне, как отступнику, в общем-то уже всё равно — одним преступлением больше, одним меньше. А если ты не будешь сопротивляться, то я даже поправлю то, что успел разрушить Герша своим бездарным вторжением в твою милую головку.
— Пешком мы далеко не уйдем, — буркнул Денеб, помогая мне догонять Льётольва.
— Знаю. Попробуем найти какой-нибудь транспорт.
— В этой глуши? — хохотнул Ден. — Знаешь, в такие моменты я очень жалею, что Фениксы не умеют летать.
— Очень смешно, — пихнула я его в бок. — Почему сущности не умеют превращаться в машины?
— Вот за это я вас и люблю, — пропел игриво Льё, — за несусветную глупость и потрясающую гармонию. Сказочники.
— Кто бы говорил, — рассмеялась я. — Может ты нам нарисуешь самолетик?
Не знаю, что нас так веселило, но мы продолжали перебрасываться дурацкими фразочками, скабрезными шуточками, и, кажется, разбудили пол посёлка своим хохотом. Только Майя не разделяла нашего веселья, понуро плелась за Льётольвом и даже не поднимала головы. Я могла представить снова, что творилось у неё в голове, но мир жесток. Иногда с этим нужно просто смириться, и чем быстрее она это сделает, тем лучше.
Мы почти дошли до конца улицы, как Льё свернул к одному из домов, в единственном окне на первом этаже которого горел свет. Я слышала, как осторожные шаги экзистенциалиста удалялись от ворот, как он тихо постучал в дверь, и ему открыли.
— Как думаешь, искажение? — шепнула я Дену.
— Вряд ли. Скорее план. Это ж Льё, — пожал он плечами в ответ.
— Неужели продумал и такой вариант? — я не могла поверить в нереальную проницательность.
— Лапушка, он полжизни может готовился к этому… Ну ладно, не половину, но очень много лет.
Через минуту показался Льё, позвякивая ключами. Он махнул нам, указывая на широкие подъездные ворота. Ден поймал брошенную ему звенящую связку и распахнул створки. Из старенького гаража, больше похожего на сарай, выехал небольшой джип с экзистенциалистом за рулём.
— Неплохо, — обрадовался Денеб.
Мы погрузились в машину, и Льётольв повез нас сквозь ночь, зеленеющие весенние поля и березовые посадки туда, куда считал нужным.
notes
Примечания
1
Огнём вся природа возобновляется (возрождается) (лат.)
2
Наиболее глубокие реки текут с наименьшим шумом (лат.)
