Шаг за шагом, рисунок за рисунком, влияние угасало, разрушалось и исчезало. Но я упустил самый важный момент — оно было разумным. За секунду до того, как нам удалось добраться до последнего ядра, влияние сжалось, выскользнуло из цепких лап Денеба и тонкой струйкой потянулось ко мне, тогда как основная его часть поднялась выше, забиваясь под крышу дома.
— Ден! Уходи! — крикнул я, размахивая руками, чтобы он меня заметил. Но в таком состоянии и ухватить его сложно, чтобы хоть как-то отвлечь.
Влияние сверкало под крышей, озаряя небо розово-красными всполохами.
— Де-неб! — крикнул я снова, что было сил.
Громыхнуло так, что заложило уши, сверху посыпались осколки, гулом заполнилась вся улица, отовсюду доносились звуки ударов, рядом со мной падали куски кровли, какие-то металлические конструкции. Запахло гарью, кровью и выжженной землей. Денеб! Я прислушался к себе, уворачиваясь от осколков и сквозь дым пытаясь рассмотреть, что происходит. Ден жив. Но собрать его сейчас не выйдет. Нужно возвращаться к Адочке и уносить её отсюда!
Она лежала на спине, совершенно стеклянными глазами, залитыми слезами, глядя в небо, и тяжело дышала. Я опустился рядом с ней:
— Ада? Ада! Ты в порядке?
Она только покачала головой. Слишком сильно пострадала, теперь я видел это отчетливо. Опаленные волосы, обожженна наверняка не только кожа.
— Чем тебе помочь? — попытался выяснить я.
— Ден? — прохрипела она жутко.
— С ним всё нормально. Нам надо уходить. Тут сейчас будет слишком опасно. Влияние взорвалось на крыше дома, пожар начался. Люди собираются, — я приподнял Аду, из её губ вырвался стон боли, сердце у меня сжалось. Бедняжка. — Тише, тише…
Недалеко остановилось такси, на наше счастье оказавшееся рядом. Я махнул водителю, и он тут же сообразил, чем помочь. Вместе мы оттащили её к тротуару, и пока парень готовил машину, я с тревогой осматривал Феникса. Она всё ещё иногда постанывала, так заунывно и трагически, что мне хотелось выть вместе с ней.
— Ада, слышишь меня? — шепотом спросил я, в ответ получил сдержанный кивок. — В больницу тебя нельзя, пожалуй, ни ко мне домой, ни к Денебу пока тоже не получится. Потерпишь немного?
Я ласково погладил её по опаленным волосам, стёр с лица слёзы, которые так и лились из глаз, поднял и уложил в машину. Крикнул водителю адрес запасной квартиры, которую мы с Деном держали на всякий случай, и такси тронулось.
Как нас угораздило так глупо попасться, чуть не лишиться Адочки. Да и Денеб — что теперь с ним, насколько он пострадал? Удастся ли нам избежать наказания и как вообще мы сможем доказать, что просто защищались? Наверняка это всё подстроено, спорить готов, что Сёртун приложил свою руку. Тварь. Нельзя было пускать Гершу на благотворительный вечер, не стоило оставлять Аду одну. Да много чего не стоило! Но я ведь упрямый, я хотел как лучше. И просчитался. Впервые в жизни так сильно просчитался. Думал, что Сёртун не способен на такие пакости, что он успокоился и забыл о том, что было, выкинув меня за пределы экзистенциального сообщества.
Да, я не допускал никакой другой мысли. Вряд ли у кого-либо ещё нашлись силы и возможности, а ещё такой извращенный план, чтобы совершить всё это. Да и врагов кроме Сёртуна у меня нет, хотя бы потому, что любой, даже истинный экзистенциалист, боится Льётольва. А Фениксы не рискнут лезть, их и так мало осталось, а зная мой нрав…
В сердцах, виня в первую очередь себя за недальновидность, я нервно оборачивался на дорогу, посматривал на свои грязные руки и израненную Аду.
Наконец-то мы приехали, я вышел из машины, с облегчением вдохнув прохладного ночного воздуха и открыл заднюю дверь.
— Адочка, потерпи ещё немного. Я тебя вытащу.
Я осторожно взял её на руки и понёс в квартиру. Включать свет не стал — хватало фонарей, освещающих комнату через высокие окна — просто уложил Адочку на диван и добрался до кухни, чтобы достать из морозилки лёд. Это единственное, что могло ей сейчас помочь. Завернув его в полотенце, я прикладывал спасительные компрессы к обожженному телу Феникса, надеясь, что боль от этого немного утихнет. Я смотрел на неё, на мою милую Адочку и страдал вместе с ней, нестерпимо болело в сердце и душа разрывалась на крохотные кусочки, больно впивающиеся во внутренности.
— Ты прости, что мы так поздно, — пробормотал я, потому что не мог больше молчать. — Надо было догадаться, что ты не станешь выполнять обещание и обязательно уйдешь в одиночестве. Это же ты, Ада… Тебя твой этот Герша обидел, наверное?
Она помотала головой, крепко сжимая губы и не открывая глаза.
— Можешь не говорить, но я всё равно уверен в этом. И Ден себя слишком странно повёл, — я замолчал, потому что и так всё было понятно. Что-то произошло между ней и Денебом, остальное уже просто добавило масла в огонь. Ада открыла глаза. Мне до дрожи хотелось обнять её, утешить, забрать всю боль себе и помочь. Видеть во взгляде Феникса страдание — невыносимо. — Ада, ещё не поздно всё изменить. Тебе не обязательно быть с ним. Ты можешь просто быть свободной. Или…
Я склонился над ней в непонятном даже самому себе порыве, готовый поцеловать, или хотя бы просто почувствовать дыхание как можно ближе. Если бы не метка, если бы не моё уважение к другу…
— Метка Денеба не позволит мне сделать то, чего я так хочу, — зашептал я. Не метка… Нет. Мы ещё не поговорили с ним, а я не мог вот так предать его, обмануть. Осторожно я провел пальцами по пересохшим губам Ады и прислонил их к своим, хотя бы так почувствовать её на вкус. Запекшаяся кровь, дым, пепел. Феникс. — Но ты можешь сделать другой выбор… В любой момент.
Входная дверь тоскливо скрипнула, и я услышал знакомую тяжелую поступь, но на всякий случай поднялся и спросил:
— Денеб?
Ну конечно это был он, принес с собой любимые запахи выжженой травы и болота.
— Собственной персоной, — раздалось из коридора. — Ада с тобой?
— Да, она здесь.
Ден с усилием выдохнул и пробрался в комнату. Вид у него был ужасающим, даже для меня, привычного ко всему.
— Еле ушёл оттуда, — прохрипел он.
— Это всё подстроено, Ден. Если бы Ада не наткнулась на влияние и не начала с ним бороться…
— Да-да. Оно бы добралось до нас, устроило бы черти что… А в итоге всю вину свалили бы на тебя, Льё. Несанкционированное искажение, непредвиденные последствия… Благодаря нашей птичке, всё обошлось обычным взрывом при несогласованном ремонте, — Ден прямиком направился к дивану и сел рядом с Адой. — Как она?
— Как видишь. Ожоги. Я так понял, что горло, голосовые связки и лёгкие тоже повреждены. Она как маленький дракончик, дымит. Похоже, это последствия запрещенных техник. Да, Ада?
— Она в сознании? — удивился Денеб.
— Ага. Не говорит только.
— Лапушка, — пробормотал Ден, — открой глазки… Хочу убедиться, что ты в порядке.
— Оставь её, ты себя видел? Нельзя таким вообще никому показываться, а Аде тем более, — я решил отойти от него подальше, чтобы не схлопотать чего-нибудь ненароком. Ден был крайне зол, я чувствовал это. — Давайте просто отдохнём. Все проблемы решим утром.
— Но ей надо помочь!
— Не надо. Ада — Феникс. К утру и половины ожогов не будет. Не дергайся, Денеб. Factum est factum.
Я улегся на полу, прислушиваясь к перешептыванию Дена и Ады. Да, им было о чем поговорить. Идеальная пара, созданная самой природой, как два кусочка пазла. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга, почти как у нас с Денебом, только связь в десятки раз крепче и изящнее. Чем дальше, тем больше я ощущал себя лишним, неприкаянным, неспособным ничего привнести в наши отношения, в нашу дружбу и даже сотрудничество. Я мог бы только использовать этих двоих и всё. Но уже не хотел.
Самым главным моим желанием теперь была невозможность их потерять. Мою сущность и моего Феникса. Мне вспоминались взгляды Ады, и я понимал, что интересен ей, что она готова перейти определенную черту со мной, но… Это причинит боль Дену, да и всем нам. Отравляющая любовь. У меня просто больше не было сил скрывать. Сколько раз я рисовал её, Аду, сжигал и рисовал снова. Я бредил ей, я любил её не зная. Мечтал, как семнадцатилетний парнишка, надеялся на чудо, а оно произошло не со мной. Почему? Потому что у мироздания другие планы и Ада предназначена Денебу.
