Но каждый половой акт морален или аморален по тем же законам морали, которые определяют природу любого человеческого поступка; все же прочие кодексы сексуальных обычаев представляют собой всего лишь обряды местного и преходящего значения. Подобных кодексов больше, чем у собаки блох, общее в них только то, что они «заповеданы Богом». Помню общество, где совокупляться в уединении считалось непристойным, запрещенным и преступным, а на публике — что ж, дело обычное. Сам же я вырос среди людей, у которых все было наоборот — и это тоже было «Богом предписанным законом». Не знаю, какому пути труднее следовать, только хочется, чтобы Бог поскорее остановился на чем-то одном, потому что игнорировать подобные обычаи небезопасно, и невежество не является оправданием, проявить его — все равно что самому лезть под пулю.

Я отказал Ллите не из моральных соображений, а следуя собственным сексуальным привычкам, выработанным через синяки и шишки за много столетий. Никогда не спи с женщиной, которая от тебя зависит, если ты не женат на ней или не собираешься жениться. Это аморальное эмпирическое правило может быть изменено в зависимости от обстоятельств и неприменимо к женщинам, от меня не зависящим, — это совершенно другой случай. Но настоящее правило — это мера предосторожности, полезная в большинстве случаев и в местах с самыми разными обычаями, — мера, способная обезопасить меня… потому что, в отличие от той леди из Бостона, о которой я вам рассказывал, многие женщины склонны рассматривать совокупление как официальное заключение контракта.

Я позволил стечению обстоятельств поставить меня в затруднительное положение, сделав Ллиту на какое-то время зависимой от меня, но не намеревался ухудшать положение дел женитьбой, мой долг перед ней этого не требовал. Минерва, долгожители не должны жениться на эфемерах, это плохо и для эфемера, и для долгожителя.

Тем не менее если ты подобрал бездомную кошку и накормил ее, то выбросить не имеешь права. Твое самолюбие это запрещает. Благополучие этой кошки становится важным для твоего душевного спокойствия, не говоря уж о том, что обмануть ее доверие — само по себе сущий кошмар. Купив этих ребят, я не мог избавиться от них простым возложением рук. Нужно было позаботиться об их будущем: ведь они сами не могли этого сделать. Это были бездомные котята.

На следующее утро, пораньше — по корабельному распорядку — капитан Шеффилд поднялся, отпер каюту вольноотпущенницы и застал ее спящей. Разбудив ее, он велел вставать, умываться и готовить завтрак на троих. Потом отправился будить ее брата и, не обнаружив того в каюте, отправился на камбуз, где и застал молодого человека.

— Джо, доброе утро.

Тот подпрыгнул.

— Ох! Доброе утро, хозяин. — И он преклонил колено.

— Джо, правильно будет так: «Доброе утро, капитан». Это примерно то же самое, потому что я действительно хозяин корабля и всего, что в нем находится. Но когда ты покинешь мой корабль на Валгалле, у тебя не будет никакого хозяина. Вообще никакого, я же говорил тебе вчера. А пока называй меня «капитан».

— Да… капитан. — Молодой человек поклонился.

— Не кланяйся! Когда говоришь со мной, стой прямо и гордо и при этом смотри мне в глаза. Правильный ответ на приказ — «Да, капитан». Что ты делаешь?

— Э… я не знаю… капитан.

— Я так и думал. Тут кофе хватит на дюжину человек.

Шеффилд локтем отодвинул Джо в сторону, отсыпал большую часть кофе, который молодой человек бухнул в свою чашку — этого хватило бы на девять порций, — и заметил для себя: научить девицу, чтобы во время работы подавала кофе. Ллита появилась, когда капитан взял первую чашку и уселся. Глаза ее были красные, вокруг них были круги — он подозревал, что утром она снова плакала. Он не стал это комментировать. Ограничившись утренним приветствием, он предоставил ей возможность орудовать самой — она же видела вчера, как он управлялся на кухне.

Вскоре пришлось с тоской вспоминать вчерашние обед и ужин — когда сэндвичи пришлось делать ему самому. Но он ничего не сказал, только велел обоим сесть и не висеть над душой. Завтрак состоял из кофе, корабельного хлеба и консервированного масла. Вместо яичницы из яиц аккры с грибами получилась какая-то несъедобная каша; девица ухитрилась испортить даже сок рай-фрутта. Для этого требовался истинный талант: одну часть концентрата следовало разбавить восемью частями холодной воды — и все, все инструкции были на этикетке.

— Ллита, ты умеешь читать?

— Нет, хозяин.

— Говори «капитан»! А ты, Джо?

— Нет, капитан.

— А арифметика, числа?

— О да, капитан. Числа я знаю. Два да два — это четыре, два да три — пять, три и пять — девять.

— Не девять, а семь, Джоси, — поправила его сестра.

— Довольно, — проговорил Шеффилд. — Вижу, занятие у нас найдется… — Он задумался, напевая себе под нос: «И все будет хорошо… У него же есть сестра… Даже старый капитан…» Наконец он громко сказал: — Когда закончите завтракать, займетесь своими делами. После этого приведите в порядок каюты — чтобы было похоже на корабль, — потом проверю. Застелите и мою постель, но больше там ни к чему не прикасайтесь, особенно на столе. А затем примете ванну. Да, я сказал — ванну. На корабле каждый принимает ванну раз в день, можно и чаще. Чистой воды много, она идет по замкнутому контуру, а в конце рейса у нас будет на несколько тысяч литров воды больше, чем в начале. Не спрашивайте почему, просто поверьте на слово. Я объясню потом. — (Через несколько месяцев. Что они поймут сейчас, если не умеют сложить три и пять?) — А через полтора часа, когда вы все закончите… Джо, ты умеешь пользоваться часами?

Джо поглядел на циферблат старомодных часов на стене.

— Не знаю, капитан. На этих слишком уж много чисел.

— Ах да, конечно, на Благословенной другая система счисления. Значит, постарайтесь вернуться сюда, когда маленькая стрелка будет указывать налево, а большая — вверх. Но на этот раз не страшно, если опоздаете, — надо, чтобы вы все успели сделать. Особенно — принять ванну. Джо, помой голову шампунем. Ллита, нагнись, дорогуша, я понюхаю твои волосы. И ты тоже… с шампунем.

(Куда запропастились сетки для волос? Если выключить псевдогравитацию, в условиях свободного падения им понадобятся сетки для волос, или молодежь придется подстричь. Джо это не повредит, а вот длинные черные волосы его сестры, пожалуй, ее главное достоинство — они помогут ей подцепить мужа на Валгалле. Ну что ж, если сеток нет — едва ли они найдутся: сам-то он стрижется коротко — пусть заплетет косу и подвяжет ее чем-нибудь. Или все-таки потратить энергию на поддержание одной восьмой g? Люди, не привыкшие к невесомости, плохо переносят ее и могут даже получить травму. Впрочем, пока беспокоиться не о чем.)

— Приберитесь, приведите себя в порядок и возвращайтесь. Живо.

Шеффилд составил список:

— определить для каждого его обязанности (NB: научить их готовить!);

— начать обучение: по каким предметам?

Основам арифметики, очевидно, — не учить же их читать на том жаргоне, который в ходу на Благословенной: они туда не вернутся никогда! Но на корабле придется говорить на нем — когда еще ребята научатся говорить и читать на галакте… и хорошо бы выучить английский — многие книги, которые он собирался использовать для обучения, были на английском. Есть ли на корабле записи того варианта галакта, который используется на Валгалле? Впрочем, в таком возрасте несложно запомнить местные словечки, обороты и произношение.

Но важнее всего — исцелить их оцепеневшие души, личности. Можно ли взять взрослых домашних животных и превратить в настоящих, счастливых людей — предприимчивых, способных, всесторонне образованных, готовых к конкуренции в рамках свободного общества; более того — желающих конкурировать, не боящихся состязания? И только сейчас он начал сознавать, какие проблемы пали на его голову вместе с «бездомными котятами». Не придется ли ему содержать их в качестве домашних животных лет пять — десять или шестьдесят, пока не умрут от старости? Давным-давно, еще мальчишкой, Вуди Смит подобрал в лесу полудохлого лисенка — мать или потеряла его, или погибла. Взял зверька домой, выкормил из бутылочки и всю зиму держал в клетке. Весной мальчик отнес зверя на то место, где нашел, и оставил там клетку, открыв дверцу.