— Мне всегда кажется, что ты ожидаешь, что я буду смущена тем, откуда я родом.

— А что, если так? — Он задерживается на этом моменте. — Почему ты должна поддаваться желаниям и ожиданиям других людей? У тебя есть свобода действий и восхитительный ум. Продолжай отшивать меня. Сопротивляйся. Никогда не стыдись того, откуда ты родом. У человека нет будущего, если он не признает свое прошлое.

— А ты? — Я наклоняю голову вбок. — Ты уже признался в своем прошлом?

Его глаза встречаются с моими. Он выглядит задумчивым.

— Следующий вопрос.

Я ухмыляюсь. Я подловила его на этом. Это маленькая победа, но все же победа.

— Ты что-то скрываешь.

— Мы все что-то скрываем. — Он закатывает глаза. — Некоторые из нас просто лучше хранят секреты.

Он прав.

— Так . . . с чего нам начать? — Я оглядываюсь вокруг.

— Ее спальня. — Арсен отталкивается от острова и направляется к коридору. — Где они, вероятно, проводили большую часть своего времени вместе. Ублюдки.

Не то чтобы это должно меня удивлять, но я нахожу вещи, которые указывают на то, что Пол и Грейс были вместе на месте преступления.

В шкатулке Грейс лежат часы из нержавеющей стали с перламутровым розовым циферблатом, такие же, как те, что он подарил мне на Рождество. На обоих часах есть гравировка и одинаковый шрифт. В ее шкафу также хранится толстовка с капюшоном, которую Пол обычно носил и которая таинственно исчезла во время одной из его деловых поездок, а на ее кухне стоит банка с очень специфическим видом лунных пирожных, которыми Пол был одержим, и я должна была найти их для него, даже когда не было Лунного Нового года.

Его ДНК повсюду. И они даже не были здесь часто. У Арсена были ключи от этой квартиры, а это значит, что Грейс могла принимать здесь Пола только тогда, когда его не было в городе.

— Знаешь что? На самом деле я ожидала найти больше, — бормочу я, когда мы с Арсеном падаем на кушетку Грейс. — Учитывая, что у них был роман в течение как минимум девяти месяцев.

— Но подумай об этом, — возражает он. — Она знала, что я заходил сюда, когда захочу. Печенье говорит об этом, деревенщина. — Они показывают уровень близости. Если бы это была мимолетная интрижка, они бы не знали кулинарных предпочтений друг друга.

Я откидываю голову на диван, закрывая глаза.

— Почему они не оставили нас? — Я хриплю, открывая глаза. Я замечаю, что Арсен странно смотрит на меня. Что-то среднее между раздражением и удивлением.

— Ну…. — Он криво улыбается. — Потому что я был слишком богат, а ты была слишком хорошей добычей, чтобы отказываться от нее. Я не думаю, что Пол и Грейс планировали бросить нас ради друг друга. Они просто хотели нас подколоть. Для Грейс это было связано с тем, чтобы не принадлежать мне. Это был ее способ убедить себя в том, что она не отдалась мне. Это был ее способ уверить себя, что она не сдалась мне полностью. С Полом. . . — Он замолкает, бросая на меня косой взгляд. — Хм, теперь мне интересно. Чем ты его разозлила? Сожгла свой знаменитый яблочный пирог?

Если бы . . .

Я точно знаю, в чем я не угодила Полу.

Конечно, я лучше умру, чем разделю это с Арсеном.

— Тебе не обязательно говорить. — Он похлопывает меня по колену. — Ответ у тебя на лице. Бедная Виннфред.

Я чувствую, что краснею, и собираюсь наброситься на него, дать ему часть своего разума. Потом мне что-то приходит в голову.

— Знаешь, я думаю, что Пол был без ума от того, кем я была. Я имею в виду, я думаю, что я ему нравилась как идея, а не как человек. Здоровая маленькая светловолосая жена с милым акцентом, которая пекла печенье, работала волонтером в больницах и умела метать топор. Но потом он увидел, как смотрят на меня его коллеги — Чип, Пабло и даже Грейс - и он был... не знаю, разочарован.

— Разочарован как?

— Они не видели во мне равного себе. Достойного соперника. Ох. — Я машу рукой, смеясь сквозь боль. — Дело не в том, что я им не нравилась. Нравилась. Но примерно так, как ты любишь свою домашнюю собаку. Они считали меня очаровательной и одноразовой. А после крушения самолета, когда я снова и снова звонила Чипу и Пабло, просила, умоляла дать ответы, пролить свет на то, почему Пол и Грейс вместе, никто из них не отвечал на мои звонки. Сначала они извинялись за это, но вскоре я перестала получать даже их неловкие текстовые сообщения.

— Они обращались с тобой как с мусором, — прямо говорит он.

Я качаю головой.

— Они обращались со мной так, как будто я была бессильна, потому что так оно и было.

— Для них, — подчеркивает он. — Никогда не ставь себя в положение, когда ты снова позволяешь людям думать, что ты бессильна, Виннфред. Они всегда этим воспользуются. Я знаю, что так и было.

Я знаю, что он говорит о нашем обмене в Италии, и у меня переворачивается живот.

Он встает и неторопливо идет к двери.

— Давай возьмем что-нибудь поесть. Все эти разговоры о неверности и предательстве вызывают во мне голод.

Я смотрю на свой телефон.

— Сейчас час ночи.

— Да, и никто из нас не обедал. Я знаю, потому что не спускал с тебя глаз последние шесть часов.

Это чуждое чувство расцвета под неожиданным солнечным светом врезается в меня. Правда? Он следил? Он заметил? Заманчиво притворяться, что я ему нравлюсь, даже если я знаю, что это не может быть правдой.

— Я не думаю, что у нас одинаковые кулинарные предпочтения. — Я пытаюсь уклониться от предложения.

— Ты будешь удивлена.

— Куда ты хочешь пойти? — Я вскакиваю на ноги прежде, чем осознаю это, следуя за ним.

Он отмахивается от меня.

— Вот увидишь.

Десять минут спустя мы оказываемся в захолустном ресторане, спрятанном в глубине кубинского гастронома, открытого всю ночь. Мы проходим через настоящий винный погреб, прежде чем спуститься по нескольким ступеням в его подвал, где горстка круглых столиков, громкая кубинская музыка, официанты и посетители весело смеются и переговариваются. Густое облако сигарного дыма висит над комнатой. Я удивлена, что Арсен часто посещает это место. Оно не позолочено и не имеет звезд Мишлен.

Нас проводят к маленькому столику. Я заказываю кальмаров в чесночном соусе, а он — лечон асадо. Еда прибывает в рекордно короткие сроки и подается на тарелках, которые вы найдете на кухне вашей тети. Они даже не совпадают, что мне нравится. Впервые за несколько месяцев, а может быть, и лет, я чувствую себя на Манхэттене непринужденно. Это место похоже на чей-то дом. Ему не хватает гламура и притворства, которые обычно присущи чему-либо в этом почтовом индексе.

— Мне нравится это место, — признаюсь я.

— Так и знал. — Он глубоко концентрируется на еде.

Я должна была быть уставшей, но я не устала. Может быть, это адреналин от шоу, или встреча с Ма, а может быть, от поездки в квартиру Грейс и встречи лицом к лицу с проступками Пола. Неважно, что это, но я действительно бодрствую, пока мы поглощаем еду.

— Так ты регулярно встречаешься с людьми со времен Грейс? . . — Я поднимаю эту тему, жуя липкий кусочек кальмара.

— Я не встречался с тех пор, как Грейс умерла. И я не хочу. Я никогда не был парнем, который любит отношения.

— Ты был помолвлен. —Я пронзаю вилкой другого кальмара, направляя ее на него.

— Грейс была женщиной, которая бывает раз в жизни. — Он щедро откусывает асадо. — У меня есть только одна жизнь; поэтому я не ожидаю найти кого-то вроде нее.

— Значит, ты никогда не планируешь двигаться дальше? — спрашиваю я со странной грустью, хотя я не должна заботиться о нем.

— А ты? — Он поднимает взгляд от своей тарелки.

Закусив губу, я думаю об этом.

— Надеюсь, что да. Логика подсказывает, что в какой-то момент я это сделаю. И если честно, с тех пор, как я узнала, что он действительно мне изменил...