– Есть, сэр.

– Когда получишь окончательные расчеты, забрось их мне. Журнал распоряжений пришлю тебе попозже.

Корабль ускорялся по расписанию. Вскоре после трех утра капитан появился в рубке и уставился в забортную темноту. Солнце все еще пряталось за корпусом корабля, и в полуночной темноте лишь тускло светились синим циферблаты приборов и пробивался луч света из-под колпака навигатора. Услыхав знакомые шаги, штурман повернулся.

– Доброе утро, капитан.

– Надеюсь, доброе, Блэки. Он уже виден?

– Еще нет. Мы изучили с полдюжины камней, но ни один не был похож на наш Восемьдесят восьмой.

– Что-нибудь есть поблизости?

– Не так, чтобы очень. Разве что горсточка песка – время от времени мы на такие натыкаемся.

– Это вряд ли нам повредит – мы же заходим им в хвост. Если бы пилоты понимали, что астероиды движутся всегда по определенной траектории на фиксированной скорости, у них не случалось бы неприятностей. – Капитан остановился, чтобы прикурить. – Говорят, что космос опасен. Согласен, но так было раньше. А за последние двадцать лет я не припомню ни одного случая, когда проблемы возникали не из-за чьей-то беспечной глупости.

– Вы, как всегда, правы, шкипер. Между прочим, под колпаком навигатора есть кофе.

– Спасибо, я уже попил кофейку у себя в каюте.

Капитан, присоединившись к вахтенным у стереоскопов и радаров, стал всматриваться в черноту с крапинками звезд. Выкурив три сигареты, ближайший к нему вахтенный сообщил:

– Вижу свет.

– В каком направлении?

Второй вахтенный снял показания с индикаторов стереоскопа:

– Ноль точка два, к корме – один точка три. Легкий дрейф к корме. – Помощник придвинулся к радару и добавил: – Дистанция – семь-девять-ноль-четыре-три.

– Подходит по параметрам?

– Возможно, капитан. Каков диаметр диска? – раздался приглушенный колпаком голос штурмана. Первый вахтенный стал поспешно крутить ручки прибора, но капитан легонько отодвинул его в сторону.

– Я сам справлюсь, сынок. – Дойл приложился к окулярам, чтобы рассмотреть маленький серебристый шарик, похожий на крошечную Луну. Затем начал осторожно сводить два светящихся перекрестья, пока они не коснулись верхнего и нижнего краев диска.

– Засекайте!

Показания были записаны и переданы штурману.

– Это наш малыш, капитан.

– Хорошо.

– Мне провести визуальную триангуляцию?

– Пусть вахтенный займется этим. А ты иди вздремни. Мы уточним положение, когда подойдем достаточно близко, чтобы применить оптический дальномер.

– Спасибо. Тогда я пошел.

Весть о том, что Восемьдесят восьмой уже виден, облетела весь корабль за несколько минут. Либби вскоре оказался на десантной палубе правого борта, где протиснулся сквозь возбужденную толпу сотоварищей, чтобы разглядеть через иллюминатор будущий дом. Маккой охладил пыл собравшихся:

– Когда этот камень приблизится настолько, что можно будет что-то разглядеть невооруженным глазом, мы все будем в наших посадочных креслах. Он всего сто миль толщиной, знаете ли.

Так и случилось. Прошло несколько часов, и в корабельных динамиках раздалось:

– Всему экипажу. Занять посадочные кресла. Задраить все люки. Приготовиться к отключению вентиляторов по сигналу.

Следующие два часа Маккой не давал подняться никому из своего отделения. Быстрые толчки маневровых двигателей чередовались с тошнотворными периодами невесомости. Лопасти вентиляторов замерли, и клапаны затворов с щелчком встали на свои места. Всего несколько мгновений корабль находился в свободном падении. Последний толчок двигателя, еще пять секунд падения – и корпус слегка тряхнуло. Из динамика донесся трубный звук, и вентиляторы снова загудели.

Маккой легко вскочил на ноги и встал, покачиваясь на цыпочках.

– Бойцы, все на выход. Конечная остановка.

Низенький коренастый парнишка, который был чуть моложе остальных, без особой ловкости подражая старшине, подскочил к люку и заорал:

– Давайте, парни! Давайте выйдем и исследуем тут все!

Но старшина его осадил:

– Притормози, малыш. Собираясь на прогулку, учитывай, что за бортом нет никакого воздуха. Ты там превратишься в ледышку или сгоришь, а если повезет – лопнешь, как спелый помидор… Командир отделения, выдели шесть человек, чтобы принесли скафандры. Остальным оставаться на местах.

Шестерка быстро вернулась, навьюченная несколькими дюжинами здоровенных пакетов. Либби выпустил из рук те четыре, которыми нагрузился, и смотрел, как они медленно опускаются на палубу. Маккой вынул из упаковки один скафандр и начал инструктаж:

– Это стандартная рабочая модель «Марк-четыре» серийного выпуска второй модификации. – Старшина взял скафандр за плечи и встряхнул так, что тот развернулся и стал похож на пару нижнего белья. Шлем при этом беспомощно свесился вниз. – Скафандр будет поддерживать вашу жизнедеятельность в течение восьми часов; соответственно, на это время имеется и запас кислорода. Есть также баллон с азотом для обеспечения нормального состава дыхательной смеси и кассетный фильтр, поглощающий водяные пары и углекислоту.

Старшина уныло бубнил, дословно повторяя инструкцию с описанием и правилами пользования скафандром. Маккой знал такие скафандры как свои пять пальцев, и это знание уже не раз спасало ему жизнь.

– Скафандр соткан из стекловолокна и имеет стойкую асбестоцеллюлозную пропитку. Такая ткань гибка, очень прочна и отражает любые лучи, какие только могут быть в Солнечной системе за орбитой Меркурия. Он надевается поверх обычной одежды. Однако обратите внимание на армированные проволокой «гармошки» в местах сгибов. Они спроектированы так, чтобы сохранять постоянным внутренний объем скафандра при сгибании рук и ног. В противном случае внутреннее давление будет удерживать скафандр в распрямленном состоянии – и двигаться в нем будет очень утомительно.

Шлем отлит из прозрачного силикона, освинцован и поляризован, чтобы отражать часть лучевой энергии. Его можно оснастить внешними фильтрами нужного типа. На данный момент есть приказ носить фильтр не слабее, чем «янтарный» номер два. Дополнительную защиту дает свинцовая пластина, которая прикрывает голову и спускается вниз по спине скафандра, полностью экранируя позвоночник.

Скафандр оснащен двусторонним телефоном. Если ваше радио заглохло, как это часто бывает, то можно пообщаться, соприкоснувшись шлемами. Вопросы есть?

– А как есть и пить все эти восемь часов?

– Никто вас не станет заставлять носить скафандр восемь часов подряд. Вы, конечно, можете положить сахарные шарики в раздатчик шлема, но есть вы всегда будете на базе. Что касается воды – в том же самом шлеме у рта есть соска, которую можно ухватить, повернув голову влево. Но не дуйте много жидкости, прежде чем влезть в скафандр. Сантехникой он не оборудован.

После этого каждый получил свой скафандр, и Маккой показал, как их надевать. Для начала облачение нужно было разложить на палубе и расстегнуть переднюю молнию, тянущуюся от шеи к промежности. Затем раздвинуть ткань пошире, сесть в отверстие и натянуть нижнюю часть на ноги, совсем как колготки. Далее втиснуться в каждый рукав так, чтобы кисти рук влезли в тяжелые, но гибкие рукавицы. Наконец, надо было сгорбиться и откинуть голову назад, чтобы она попала в шлем.

Либби аккуратно повторил все движения Маккоя и встал на ноги – уже в скафандре. Затем проверил молнию, которая отвечала за герметичность скафандра. По краям она была снабжена двумя мягкими уплотнениями, которые в закрытом состоянии плотно прилегали друг к другу и герметизировались давлением воздуха изнутри. Внутри шлема находился пластиковый мундштук для выдоха, который соединялся с фильтром.

Маккой суетился вокруг новобранцев, проверяя застежки, подтягивая там и сям пояса и поясняя, как пользоваться элементами оснащения, которые находились у скафандра снаружи. И вот, удовлетворенный, он доложил на центральный пост, что его отделение прошло базовый инструктаж и полностью готово к выходу на поверхность астероида. Разрешение на получасовую прогулку для акклиматизации было получено.