– Телефоны, ключи от квартиры и немного налички, – отвечаю я, потому что Танька, напыжившись, ушла в глухую оборону, – мы специально не стали брать кошельки и карточки. Воров боялись, – виновато заканчиваю я.

– Молодца, ай да молодца! Нет в самом деле, – успокаивает меня Денис, но я так и не понимаю, издевается он или говорит серьезно, – хорошо, что вы про воров подумали. А в телефонах, случайно, нет банковских приложений с доступом к счетам?

Мы с Танькой ошарашенно смотрим друг на друга. Хорошо, что разговор начался после того, как мы поели. Откладываем в сторону вилки и ножи, уже не до еды. Аппетит испаряется легкой прозрачной дымкой. Какая, к черту, еда, если воры могут со счетов снять все наши деньги? Учитывая, сколько времени прошло, так именно это уже и произошло.

– Надеюсь, хоть банки помните? Надо срочно личные кабинеты заблокировать.

Сообщаем ребятам названия своих банков, они звонят на горячие линии, чтобы заблокировать нам онлайн-банки, карты, счета, заодно уточняют, были ли сегодня с них переводы. К счастью, деньги на месте. Но встряска получилась отличная, даже Таньку проняло. Денис заказывает всем мороженое и по пятьдесят грамм коньяка «для успокоения». Нам он сейчас в самый раз.

– Ты молоток, – признает правоту Дениса Танька, – спасибо. Так расстроились из-за одежды и ключей, что совершенно забыли про деньги, которые можно снять при помощи телефона.

– Спасибо на хлеб не намажешь, – ехидничает качок, стреляя на подругу намекающими взглядами, – может, лучше иначе договоримся?

– Отвали, – добродушно бурчит Танька и залпом заливает в себя принесенный официантом коньяк.

Денис картинно закатывает глаза, потом просит напомнить номера наших телефонов и пишет на них сообщения для воров, что мы готовы выкупить аппараты за приемлемую цену. Сообщения доходят и тут же читаются. Сие означает, что наши мобильники в чьих-то руках. Ответов на наши послания нет.

Пока ребята расплачиваются, мы заканчиваем с мороженым, и все вместе отправляемся в полицию.

***

В отделении Антон c некоторыми полицейскими здоровается за руку, с некоторыми обнимается. Здесь он явно свой. Нас приглашает в кабинет молодой парень. Судя по тому, что много вопросов не задает, ему наш ангел-хранитель все уже объяснил по телефону. Мы лишь пишем под диктовку заявления и получаем искреннее сочувствие и деликатный намек, чтобы не сильно рассчитывали на положительный исход. Озаряет мысль, что если бы мы пришли одни, то нас, скорее всего, просто выперли бы, возможно, слегка посочувствовав.

– На моем аппарате стоит приложение, чтобы родители видели, где я нахожусь, – говорю напоследок.

– Хорошо, что Дена нет рядом, уж он потоптался бы на родительской заботе о маленькой послушной дочурке, – усмехается Танька.

– Вы можете сейчас связаться с родителями? – подвигает мне стационарный аппарат полицейский, – нам им помощь пригодилась бы.

Я напрягаю все извилины и понимаю, что не помню номеров мобильных телефонов родителей, перед глазами лишь фотографии, которыми они у меня обозначены. Полицейский на всякий случай звонит на наши номера, но там никто не отвечает.

– Если стащили профессионалы, то они давно выучили этот номер и теперь знают, что вы обратились в полицию, – поясняет он нам свои действия, – но вам это мало поможет. Вспомните номера родителей, сообщите их нам.

Мы возвращаемся в отель. Денис демонстративно занимает свою кровать и заговорщицки подмигивает Татьяне. Она так же демонстративно протягивает ему дулю, и мы приземляемся на кровать Антона. Тот устраивается между кроватями на пляжных ковриках, благо, их два и они поролоновые. Хоть немного помягче, чем просто на полу.

– Матрешки, а в почту-то свою зайти сможете? – вздыхая, Денис задает очередной вопрос на засыпку.

– Да, я недавно меняла там пароль, попробую вспомнить, – восклицаю я, вскакивая с кровати и чуть на падая на Антона.

Денис протягивает мне свой телефон. С третьей попытки я прорываю глухую информационную блокаду. Я в своей почте! Пишу родителям, кратко описываю им ситуацию, под диктовку всезнающего Дениса сообщаю им телефоны ребят, по которым можно с нами связаться, прошу выслать мне скрин карты с местонахождением моего телефона, и номера их мобильников.

Электронная почта не самый скоростной способ связи. Ни родители, ни хозяева квартиры, о которых нам напомнил все тот же Денис, не читают на ночь сообщений. Наверное, это правильно, зачем портить себе сон? Похоже, совет профессора Преображенского не читать всякую дрянь актуален не только для пищеварения3. Остается только надеяться, что заглянут в почту завтра.

Но, вообще, жизнь налаживается, прогноз самый положительный. Денис значительно вырастает в моих глазах. Конечно, внешне он хам, но помощь от него не менее ощутимая, чем от Антона. Как же нам повезло с ребятами. Все-таки отпуск здорово начался! Будет, что вспомнить. Хорошо, что я поехала сюда с Танькой. На столь позитивной ноте я засыпаю, вжатая доброй подругой в стену.

– Подъем, – утро встречает нас не только солнцем и зычным кличем Дениса, но и взволнованным ответом родителей.

Чувствуется, родительница основательно прониклась нашим положением и ответ писала, не метясь пальчиком в мельчайшие буковки на телефонном аппаратике, а вольготно гуляя всеми десятью пальцами по комфортной компьютерной клавиатуре, с которой она «на ты». Скорость ее слепой печати вызывает уважение у всех, кому приходится быть свидетелем этого действа. Особенно зрителей умиляет, когда мама, внимательно глядя на собеседника, отвечает ему на вопрос при этом не перестает печатать абсолютно другой текст.

Умение работать мозгом одновременно в двух плоскостях – особенность моей родительницы. Когда она в детстве читала мне книжки, то иногда настолько уходила в свои другие мысли, что если я вдруг ее о чем-то спрашивала, то оказывалось, что маманька совершенно не помнила, о чем мне читала. В то время как ее язык, подключившись напрямую к глазам, выдавал мне все, что они видели в книге, освобожденный от детских глупостей мозг занимался совершенно другими проблемами. Вот только ответить на мой простейший вопрос язык самостоятельно не мог. Мама рассказывала, что на простые профессиональные вопросы, ее язык отвечает сам, позволяя ей не отвлекаться во время работы из-за пустяков.

Письмо родительницы читаем хором и немало веселимся. Привычный ей деловой стиль и официальные обороты весьма впечатлили не только подругу, ребята тоже прониклись уважением. Мамино не слишком высокое мнение о нас с Танькой было выражено явно, но весьма корректно. И это при том, что я написала ей про потерю телефонов, но ни словом не обмолвилась, что мы еще остались без ключей от квартиры и одежды.

– Тоха, я так понимаю, что следующим письмом нас заставят на этих сирых и убогих жениться, – театральное возмущение Дениса вызывает требование мамы записать паспортные данные помогающих нам ребят.

Что делать, такая моя мама. Всю правду о нашем отпуске я никогда не смогу ей рассказать, а то и вправду заставит ребят жениться. Мысленно хихикаю: «Она сможет». Главное, у меня есть номера родительских телефонов, и Антон немедленно пересылает их своему знакомому полицейскому.

Вскоре приходит ответ и от хозяйки нашей квартиры. Послание женщины на несколько порядков короче маминого и состоит всего из нескольких слов. Дама просто указала, что в одиннадцать часов будет ждать нас в квартире.

– Таньк, ты только не хами ей, – напоминаю подруге, памятуя, как она вела себя вчера. Представляю, что женщина о нас думает, если мы в первый же день умудрились потерять ключ.

– Буду ласковая, как шелковая тряпочка, – смеется подруга, – все переговоры с милейшей Светланой Анатольевной, если хочешь, предоставляю тебе.

Жизнь налаживается несмотря на то, что воры по-прежнему не торопятся отвечать на наше предложение выкупить мобильники. После завтрака мы купаемся с ребятами, немного обсыхаем. Уговариваю всех пройти мимо переодевалки и оставить там позаимствованное накануне полотенце, все-таки, в таком случае есть шанс, что вчерашняя женщина его увидит. Затем ребята ведут нас мимо магазина, торгующего телефонами, и покупают нам один на двоих простейший аппаратик. Расстаемся с ними, обменявшись номерами и договорившись встретиться после обеда.