– Да. А теперь, пожалуйста, помолчите.)
– Джейк, вы вовсе не старый. Я знаю, что такое быть старым. Вы – классический тип, Джейк, а такой тип с годами становится только лучше. К тому же всего несколько минут назад вы чувствовали себя довольно-таки молодым, я заметила.
– Возможно. Но оставьте ваши намеки.
Она засмеялась.
– Джейк, так здорово быть вашей девушкой! Я не буду спорить, я подожду. Со временем вы поймете, что я вам нужна, а вы нужны мне. Что никто другой не подойдет ни для вас, ни для меня. И тогда вы сделаете из меня честную женщину.
– Вероятно, это выше моих сил, даже если у нас будет свидетельство о браке.
– Не грубите, дорогой. Я могу подождать. Вы не уйдете от меня, Джейк. Юнис вас не отпустит.
– Хорошо… Черт возьми, я не буду спорить. От этого вы станете еще упрямей
– и Джоанна, и Юнис. Мой старый друг Иоганн был самым упрямым из всех, кого я когда-либо встречал. И Юнис была упрямой по-своему. И, дорогая, я никогда не смогу понять, кто вы. Иногда мне кажется, что у вас появилось раздвоение личности, которого так боялись ваши врачи.
(– Переведите разговор на другую тему!
– Постараюсь, дорогая. Но не будем суетиться по этому поводу. Неужели мы никогда не расскажем ему об этом?
– Расскажем. Но не так скоро. Сначала надо покончить с этим процессом. Помните те ремни, что привязывали нас к постели.)
– Джейк, я не удивлена, что вы думаете так обо мне, потому что я и сама так о себе думаю. Ничего психопатического в этом нет. Просто я нахожусь в странном положении. Как долго вы меня знали? Четверть века?
– Двадцать шесть лет, почти двадцать семь.
– Да, и если я не хлопала по попкам своих секретарш, разве честно называть меня старым черствым негодяем?
– Ваше поведение по отношению к женщинам всегда было безукоризненным.
– Бросьте, Джейк! Вы сейчас говорите с Иоганном. Говорите со мной.
Саломон усмехнулся.
– Иоганн, по-моему, вы были старым черствым негодяем до того самого дня, как вас забрали в операционную.
– Ну, так-то лучше. Джейк, мой интерес к симпатичному личику или стройной ножке никогда не увядал, но мне приходилось воздерживаться сперва по социальным соображениям – старик выглядит дураком, когда ведет себя как молодой жеребец; а позже из-за моей болезни и физической неспособности. Затем я получил молодое, здоровое тело Юнис. Женское. Посмотрите на меня, Джейк. Женское.
– Я заметил!
– Но вы не все заметили! Хотя вы и поцеловали меня и мне это понравилось, дорогой, вы не могли заметить всего. У меня теперь появились месячные циклы, Джейк. Они регулируются Луной. У меня уже два раза была менструация. Вы знаете, что это такое?
– Естественное явление. Вполне нормальное.
– Это значит, что тело контролирует мозг не меньше, чем мозг контролирует тело. Перед началом менструации я капризна и несдержанна, реветь готова. Мои чувства, мои эмоции, даже мои мысли – женские, хотя у меня за спиной почти целый век мужских эмоций и мужских взглядов на жизнь. Взгляните на мою медсестру Вини… Вы бы хотели ее?
– Черт вас побери, Иоганн! Она славная девушка. Достаточно совершенная модель.
– Она действительно милая девушка. Но, поскольку я Юнис так же, как и Иоганн, я знаю, как она чувствует. Она чувствует себя, как кошка в течку… а вы, старый бык, Джейк, могли бы над ней господствовать, и, если бы вы хотели взять Вини, она бы оказала лишь символическое сопротивление.
– Джоанна Юнис, не говорите глупостей. Я в три раза старше ее.
(– Босс, куда вас несет?
– Я еще сам точно не знаю.
– Не надо сюда припутывать Вини. Мне казалось, что мы хотим оставить Джейка для нас.
– Не становитесь свиньей, маленький поросенок. Вини – медсестра; она так же тщательно следит за приемом противозачаточных, как и за зубками.)
– Джейк, дорогой, я телом ненамного старше Вини… а вы знали и любили это тело, хотя я об этом и не помню. Мы знаем, что Юнис всегда держалась как подобает леди. Как вам удалось сблизиться с ней? Вы ее изнасиловали?
(Черт возьми, нет! Я сама его изнасиловала… хотя он и не особенно сопротивлялся.)
– Это очень личный вопрос!
– Это очень женский вопрос. Я знаю вас благодаря многим годам общения с вами… и я знаю Юнис как благодаря общению с ней, так и, что более важно, благодаря тому, что у меня ее тело, ее железы, ее гормоны, ее самые сокровенные нервные окончания. Подозреваю, что вы были слишком горды, чтобы волочиться за ней; поэтому она нашла какой-то способ дать вам понять, что вы желанны. И когда вы уверились, что Юнис не сделает из вас дурака, вопрос был решен. Ну как? Я права?
(– Если он скажет «нет», он соврет. Все это длилось пять минут, сестричка… и мы бы закончили через десять, если бы нас не прервали. Пришлось ждать до следующего дня. Помните, я тогда нарядилась русалкой? Мне пришлось оттирать краску, прежде чем вернуться домой. Джейк размазал весь рисунок – и мне пришлось врать Джо, делая честные глаза.
– Он вам поверил?
– Думаю, что да. Он что-то рисовал, а в такие моменты он практически ничего не замечает.)
– Джейк, вы будете отвечать? Или позволите мне сделать собственные выводы… возможно, ошибочные?
– Я мог бы ответить, что это не ваше дело!
– И вы были бы правы. Иоганн просит прощения у вас. Но не Юнис. Джейк, тело Юнис говорит мне, что это было именно так. Но я не могу быть уверена, и я хочу быть такой же, как она, и, если бы она так не поступила, скажите мне. Я же не выспрашиваю интимные подробности.
(– О, дорогая, как я хочу услышать интимные подробности! Я хочу увидеть все это его глазами. О своих впечатлениях я вам позже расскажу.
– Дорогая, нельзя быть такой нетерпеливой… Я же пыталась смягчить его.)
– Джоанна Юнис… нет, просто… Юнис, у вас всегда была своенравная манера добиваться своего любыми средствами.
– Это ответ, Джейк? У меня нет ее памяти.
(– Что вы такое говорите, босс? Я тут кое-что поняла… и плоские черви здесь ни при чем. У каждого есть оперативная память и базовая память, как, например, у Бетси. Эта базовая часть и есть я, которая осталась в теле, хотя я и умерла. Может быть, это душа? Но какая разница, как это называть? Это та моя часть, которая не касается желез и сосудов.
