Она протянула руку, чтобы стереть безобразие, но снова остановилась.

Сыну надо было донести простую мысль о том, что нельзя портить вещи, особенно – чужие. И надо нести ответственность за свои поступки. Сам нарисовал – сам стирай. Еще бы найти его!

– Арсений! – снова громко закричала она, надеясь, что он услышит ее в открытое окно. – Сенька!

Сын не отзывался. Где-то вдалеке ей послышался детский смех.

– Босиком ускакали, вот же обормоты!

Сеня уже наплюхался и теперь, перевернувшись на спину, покачивался на волнах, как рыбацкая лодка. Вода была теплая, словно парное молоко, а солнце слепило глаза, поэтому он жмурился, как довольный котенок.

Издалека, из другого мира, он услышал свое имя.

Мама!

Он быстро перевернулся и поплыл обратно к берегу.

Дети продолжали смеяться и брызгаться.

Сеня увидел, как одна полоска от контура растворилась в воздухе.

– Мама! – изо всех сил закричал он и бросился к спасительной двери. – Мамочка!

Мама аккуратно провела тряпкой по прямоугольнику, стирая полоску. Она знала, что если просто размазать мел, то потом замучаешься оттирать разводы, поэтому никуда не спешила.

Внезапно ей послышалась, как Сеня позвал ее. Она выглянула в окно.

– Сеня!

Арсений услышал мамин крик. Он бежал к двери, проваливаясь в мягкий песок, застревая в нем ногами.

– Бежим, скорее!

Дети встревоженно стали выбираться из воды.

До двери оставалось несколько метров.

– Мама!

Следующая полоска растворилась.

– Нет! Мама! Пожалуйста, нет!

Мама выглянула в окно. Крик Сени, как будто, стал ближе, но она все еще не могла увидеть мальчишку. В его голосе ей слышался страх или паника.

– Да что ж такое, – пробормотала она.

– Мама! – крик все еще был тихим, как через подушку, но, казалось, стал еще ближе.

Она решительно стерла остатки мела со шкафа, бросила тряпку на подоконник и вышла из комнаты.

– Арсений! Где ты?

Сеня не успел. Последняя полоска растворилась в воздухе, когда он обессиленно упал на песок в том месте, где висел контур.

Одиннадцать пар глаз уставились на него. Одиннадцать ребят. Одиннадцать его друзей.

Он уткнулся лицом в колени и зарыдал.

Где-то в другом мире его звала мама.

Ярослав закончил свой рассказ и обвел нас взглядом. Ребята сидели с такими лицами, словно их самих закинуло в параллельный мир, где им предстояло погибнуть от голода и жажды в ближайшие пару минут.

Я и сама напряглась довольно сильно. Как будущая мать я стала слишком чувствительна к теме детей, котят и прочей усипусечной мишуре, которая раньше не вызывала у меня никакого умиления. Теперь же я могла расплакаться и от рекламы подгузников, а уж от такой истории мне полагалось впасть в депрессию раз и навсегда.

Но я была бы не я, если бы это признала.

– Жесть! – наконец, выдохнула Маринка, и остальные словно ожили и начали шевелиться.

Тарас поворошил дрова, которые почти закончили гореть и потянулся за пакетом с углем. Женя засуетилась, пытаясь найти что-то в пакетиках, а Денис встал и взял бутылочку со словами:

– Наверное, уже можно.

– Да уж, нагнал ты страху, – похвалила я. – Нечего добавить. Хотя, история совсем сказочная. Все знают, что никаких волшебных мелков и порталов в параллельные миры не существует.

– Ну, как знать, – глубокомысленно изрекла Женя. – Что, если все вот такие путешественники пропали где-то в параллельных мирах и уже не смогут рассказать правду?

– О, если бы вы только знали, сколько людей ежегодно пропадают без вести! – подтвердила Маринка. – Таких случаев на работе наслушалась, все эти страшилки – детский лепет по сравнению с реальностью.

– Так, – твердо остановил ее Тарас. – Мы тут вроде и собрались рассказывать детский лепет, а не слушать кошмары с твоей работы. Мне этих историй и дома хватает!

– Вот-вот, – поддержала я мужа. – Если уж захочется испортить себе настроение, то лучше новости почитать.

– Да все, молчу я, молчу!

Тарас высыпал угли в костер, а Женя быстро и ловко уложила мясо на решетку.

– И все же я не понимаю, – вдруг задумчиво произнесла она. – Зачем мама решила стереть нарисованную дверцу? Почему не дождалась обормота-сына, чтобы он сам убрал за собой то, что напакостил?

– Да руки чесались, видимо, – высказал идею Денис. – Знаешь, у меня матушка тоже такая – быстрее все сама сделает, чем дождется помощи. Еще и выскажет потом, что не допросишься! Можно подумать, я сижу на низком старте и жду, пока она озвучит какую-нибудь архиважную просьбу, типа достать стеклянные банки с балкона.

– Ага, еще веселее, когда сначала сама сделает, а потом возмущается, что никто не помог – не прочитал мысли и не сделал заранее, до того, как понадобилось, – поддакнул Ярик.

Парни еще немного пообсуждали матерей, жен, подруг и женщин в целом. Меня распирало от возмущения, но я решила не вмешиваться. В конце концов, это ведь их близкие попали под обстрел несправедливых обвинений, а не я.

На улице уже стемнело, и лишь пламя костра освещало наши лицо. Против ожидания, было довольно тепло, да и жар от углей согревал ноги.

На секунду в моей голове мелькнула мысль о том, что с нашей стороны довольно цинично сидеть на месте, где разыгралась целая трагедия, но я тут же от нее отмахнулась.

– А я бы хотел такой мелок, – завил Тарас.

– Так-так, – потер ладони Ярослав. – Расскажи нам, почему ты так хочешь убежать от реальности?

– Не в этом смысле. Просто было бы здорово побывать в других мирах, узнать неизведанное. Ну, как путешествие за границу, только еще дальше. Да и просто круто путешествовать, не выходя из дома.

– Еще и бесплатно, – зажмуилась я. – Не отказалась бы очутиться на море с пляжем. Лежала бы себе под пальмой, наслаждалась солнышком. Есть захотела – домой вернулась, перекусила, и – обратно.

– Угу, – кивнул Денис. – Случайно не там дверку нарисовала, и вот ты уже не на море, а в жерле вулкана!

– Ну я же не маленький мальчик, – пожала плечами я. – Что я, дверку не смогу нарисовать? Это же просто – берешь изоленту, клеишь ее прямо на стену, хорошенько проглаживаешь, чтобы нигде не отлипла, затем аккуратно рисуешь по контуру. Вуаля – дверь готова. Если мир за этой дверью не устроил, значит отклеиваем изоленту, перемещаем, рисуем заново.

– Гениально! – восхитился Ярослав.

– Витек такая – голова! – прицокнула Маринка и повернулась ко мне. – Вот зря ты в полицию работать не идешь! Такие кадры всегда нужны!

– Нет уж, спасибо, хватит с нас тебя да Ваньки. Я и так ночами плохо сплю, не хватало еще чужие проблемы решать.

– Ну, радуйся, что пока ты плохо, но спишь. Потом, когда малыш родится, спать будет некогда! – вякнула Женя.

– Но-но, у ребенка еще и отец есть. Мы решили так, дежурить будем по очереди, безо всяких этих :“Он работает, ему надо спать”. Весь день крутиться с ребенком – тоже работа, и очень важная.

– Да кто ж спорит, – вздохнул Ярик.

Мы немного помолчали. Каждый думал о своем.

Я в очередной раз погрузилась в собственные мысли о том, что ребенок изменит всю мою жизнь. Уже сейчас на меня навешали столько ограничений, что впору психануть и уйти в горы – это не ешь, то не трогай, сюда не ходи… Иногда мне кажется, что я сама перестала иметь значение, как личность, и всех интересует только мой живот и человек, который еще даже не родился.

Что же начнется, когда он появится на свет?

– Так, ну и чего мы все такие грустные? – вырвала меня из потока хандры Маринка. – Предлагаю перейти к следующей истории. Кто готов? Ну? Ладно, раз все молчат, тогда я поведаю вам жуткую, леденящую кровь историю, которую я назвала…