–
Фрау Марта – плотная, розовощекая женщина, с веселым добродушным нравом. Ее муж – Альберт Шульц, служил управляющим в старинном имении барона Карла фон Браунштайна.
Имение Браунштайн – старинный замок, построенный из розового гранита, состоящий из нескольких зданий, раскинувшийся на берегу большого озера, окруженного кленовыми рощами. Главная башня замка была увенчанная бронзовым, в виде стрелы, флюгером и поднималась высоко над деревьями. Окна в замке были выполнены из цветного стекла, с коваными, ажурными решетками, и через них открывался изумительной красоты вид на озеро, берега которого были усыпаны красно-желтыми кленовыми листьями. От замка к озеру спускался парк с розовыми кустами и лавочками, сделанными из кованого железа в виде качелей, вдоль дорожек, посыпанных гранитной крошкой. На берегу стояла беседка из белого камня, а от нее в воду уходил небольшой деревянный пирс, возле которого безмолвствовали на воде несколько лодок. На озере цвели белые лилии и плавали величественные лебеди. Это было почти идиллическое место для жизни в любви и согласии, семейное, уютное гнездо потомков древнего рода Браунштайнов.
Барон рано остался вдовцом – баронесса умерла во время вторых родов. Он жил в имении со своим единственным сыном – маленьким Генрихом. Барон Карл фон Браунштайн много времени уделял науке и был очень образованным человеком. Во времена становления Великой Германии он принимал активное участие в политической жизни страны, много работал на военных заводах в качестве технического консультанта и изобретателя. Военная машина Третьего Рейха нуждалась в таких специалистах, и, после смерти баронессы, Карл с головой ушел в работу. Потеря любимой женщины была для него невыносимо сильным ударом. Только маленький Генрих и любимая работа могли отвлечь его от тяжелых мыслей.
Марта и Альберт Шульцы помогали барону, как могли. Они очень любили так рано ушедшую баронессу и переживали утрату как близкие друзья. Карл тоже уже давно относился к этой семье не как к прислуге, а как друзьям. Он доверил Альберту полное управление поместьем и всей его бухгалтерией, а сам все чаще разъезжал по разным городам Германии, развивая промышленность и занимаясь политикой.
Когда отец приезжал из своих командировок на отдых домой, Генрих все время проводил с ним. Они гуляли по берегу озера, кормили с рук уток и лебедей, катались на лодке и много разговаривали. В этих разговорах барон старался привить своему наследнику гордость за принадлежность к старинному арийскому роду и Генрих с детства научился понимать, что в мире есть они, люди – носители чистой расы – арийцы, и есть все остальные, вроде тех, польских сезонных рабочих, которых управляющий нанимал для небольших работ.
Для обучения Генриха были наняты лучшие учителя, и мальчик проводил время в изучении естественных наук и чтении книг, произведений мастеров изящной словесности. Физическим воспитанием маленького Браунштайна занимался племянник Альберта – Хельмут. Он был на три года старше Генриха и готовился поступать в военный колледж. Они вместе занимались физкультурой, подтягивались на турнике, бегали купаться на озеро и по очереди катались на, единственной в конюшне, лошади Шульцев.
Барон предлагал Шульцам жить в его замке, пока он отсутствует, но Альберт и Марта вежливо отказались, они тоже трепетно относились к своему дому. Поэтому большую часть времени, после смерти мамы, Генрих проводил в их доме. Шульцы отвели ему небольшую, светлую комнату на втором этаже, с окнами в яблоневый сад, рядом с комнатой Хельмута.
Фрау Марте он был как сын, а она ему хоть как-то старалась заменить так рано ушедшую от него маму. Генриху было три года, когда умерла его мать, и он уже почти не помнил ее. Он называл фрау Марту – «Ма», а она иногда обнимала его, прижимала к груди, целовала в макушку и говорила: «Сынок». Своих детей Шульцам бог не дал, и они были рады видеть в своем доме этого веселого, вихрастого мальчишку.
Их племянник – Хельмут, почти каждый день уезжал на учебу в город, а вечером возвращался обратно. Он был родом из небольшого селения, далекого от крупных городов, и на время учебы жил у Шульцев. Они с Генрихом так сдружились, что были похожи на братьев. Старший и рассудительный Хельмут всегда поучал и подстраховывал Генриха, а веселый и бесшабашный Браунштайн всегда находил способ сделать их обучение и тренировки более развлекательными и непринужденными.
Мальчики росли, уделяя много времени учебе и спорту, и постепенно превращались в красивых, атлетически сложенных юношей. Они были теми, про кого Фюрер потом скажет: «Истинные арийцы, надежда нации!»
В той светлой комнате, на втором этаже дома Шульцев и случилось то, что потом в полностью изменило судьбу Генриха.
Однажды, проснувшись утром, он лежал в постели, нежась в лучах солнца, падающих на него через окно, и вдруг почувствовал, что с его телом что-то происходит. Сначала он ощутил непонятную дрожь во всем теле, как озноб, который бывает при высокой температуре во время болезни. Эта дрожь, постепенно усиливаясь, переросла в вибрацию, мелкую и частую, но такую сильную, что Генрих испугался. Он усилием воли заставил себя повернуться на бок и поднять руку. По мере того как он поднимался, вибрация становилась все слабее. Посмотрев на свою руку, он испугался еще больше – она была прозрачная. Генрих повернул голову и увидел на подушке себя, мирно спящим, с закрытыми глазами. Получилось, как бы, один Генрих спал, а второй, полупрозрачный, пытался выйти из него и уже высунулся почти наполовину. Генрих подумал, что он, наверное, спит, и это ему снится, но такое поведение даже во сне не было приятным, и он решил вернуться обратно. Генрих постарался лечь, принять ту же позу, что и спящий Генрих, и у него получилось. Он закрыл глаза и тут же открыл их снова. Вибрации исчезли. Генрих сел на кровати и ощупал себя. Вроде все в порядке. Генрих поднял руку и, улыбаясь, сделал вид, что смотрит через нее: «Приснится же такое!». И тут он увидел на оконном стекле бабочку и понял, то, что сейчас с ним произошло, не было сном. Минуту назад, в том странном «сне», он видел эту бабочку сквозь свою прозрачную руку. Генрих сидел на кровати и думал.
Во-первых, это ощущение вибрации в теле ему показалось знакомым. Подумав немного, он вспомнил, когда и при каких обстоятельствах он уже ощущал эти вибрации. Это было в далеком детстве, когда умерла мама. Тогда отец как-то неумело объяснил маленькому Генриху, что мамы больше нет, он понял, что ее больше не увидит, и у него случилась истерика. Он тогда упал на колени на пол и ревел захлебываясь, а отец сидел в кресле, закрыв лицо руками. Горе Генриха все росло, он вдруг ощутил, как его тело завибрировало, он резко поднялся, хотел закричать и вдруг увидел мальчика, который лежал, скорчившись на полу, и плакал навзрыд. Дальше Генрих смутно помнил, что долго болел от пережитого стресса, и они с отцом проводили все время вместе. Отец читал ему книги, и они катались на лодке. Все уже почти забылось, но вот это ощущение вибрирующего тела Генрих запомнил хорошо. Он понял, что эта вибрация и отделение прозрачного тела взаимосвязаны. Это приключение Генриха заинтересовало, и он решил впредь не пугаться, а посмотреть, что будет дальше. Рассказывать про это происшествие Генрих тоже никому не стал, а просто ждал, когда что-то подобное повторится. Но проходили дни, время текло, и ничего не случалось.
Хельмут поступил в военную академию и теперь приезжал в имение редко, когда за отличную службу выдавались увольнительные на несколько дней. Форма немецкого курсанта была очень к лицу этому подтянутому, атлетически сложенному молодому человеку.
Фрау Марта всегда к его приезду готовила большой обед, они все собирались за столом и обсуждали последние новости из жизни страны. А в стране происходили важные перемены. Немецкая Национал-социалистическая Рабочая Партия по итогам выборов стала правящей, и ее лидер – Адольф Гитлер, занял должность рейхсканцлера. Из всех динамиков и радиоприемников разносился его резкий призывающий голос, вещающий о возрождении Великой Германии. Этот человек с пронзительным взглядом и маленькими черными усами производил на Генриха сильное впечатление. Он просто заставлял гордиться собой за принадлежность к великому народу: «Гражданином Германии может быть только тот, кто принадлежит к германской нации, в чьих жилах течет немецкая кровь». Гитлер придавал большое значение так называемой «чистоте крови»; на этих идеях была построена нацистская «расовая теория».
