Хомутов онемел. Но чтобы не ударить лицом в грязь, с превеликим отвращением осушил стакан воды.
И — закусывайте, закусывайте!
Х о м у т о в. А ты тут не командуй! Хочу закушу, хочу запью, понял? (И в самом деле — запил.)
Крымов смеется. Еле сдерживается от смеха и Агеев и, чтобы не расхохотаться вслух, берет гармошку, играет что-то разудалое.
(Крымову) Ты Леньку не трожь! Он тебе кто?
А г е е в. Кончай, Вася!
Х о м у т о в. Нет, пускай скажет, чего ему от тебя надо! (Крымову) Кто ты такой? Я тебя не знаю. Может, ты стукач!
К р ы м о в. Очень может быть.
Входит С т е п а н и д а.
С т е п а н и д а. В двадцать седьмой заиграли — нешто тут усидишь? Я не помешаю. Вот туточки притулюсь и послушаю. Страсть как веселые песни слушать обожаю… Да ты пой, Леня, пой, милый…
Х о м у т о в. Брешешь, Степа. Известно, зачем к нам пожаловала. Нюх у тебя, брат, собачий!
С т е п а н и д а. Ой, Васек, ты уж скажешь!
Х о м у т о в. Что, Ленька, поднесем ей пару капель? (Наливает полстопки.) Только ты, Степа, учти. Даром что дают? По уху. За все остальное платить треба. Вот тебе наперсток, опрокинешь — спляшешь нам. Для всей публики…
С т е п а н и д а. Ой, Васек, завсегда ты придумаешь…
Х о м у т о в. Давай, Леха, жарь!
К р ы м о в. Может быть, хватит, Хомутов?
Х о м у т о в. Быстрей, Степа, быстрей, быстрей!
Степанида пляшет еще быстрей и быстрей, и уже задыхается, и уже ей невмочь.
К р ы м о в. Прекратите это безобразие!
С т е п а н и д а. А ты его не забижай, Глеб Николаич, не забижай. Мы с Васей по-хорошему, по-свойски. Верно говорю, Вася?
Х о м у т о в. Ладно, пей. Завтра комнату уберешь. Живем как в хлеву. Плюнуть некуда!
С т е п а н и д а (выпила полстопки). Уберу, Васенька, все как нельзя лучше сделаю. (Крымову) Ты уж меня, Глеб Николаич, не осуждай. Опосля привыкнешь.
Х о м у т о в. Вот так, Степанида. В собственном доме покоя не дают. Пойдем с тобой в клуб. Допляшем… Айда, Леха!
Все трое уходят. Крымов один. В задумчивости стоит у зажженной елочки, снимает игрушку, снова вешает. Берет хомутовскую гитару, наигрывает что-то — похоже, ту самую мелодию, что играла на рояле Галка. Без стука входит Л а р и с а.
Л а р и с а (не сразу). А вы еще и на гитаре играете?
К р ы м о в. Лариса Ивановна? Вы?.. Так неслышно вошли… Проходите, пожалуйста. У нас тут, правда, не хоромы… Садитесь, садитесь…
Л а р и с а (оглядывает комнату). Здесь вы и живете?
К р ы м о в. Здесь и живу… Вот тут спит Агеев. Тут — Хомутов. А это моя койка…
Л а р и с а. Знаете, Глеб Николаевич, когда я вошла сюда и увидела, как вы сидите с гитарой, а вокруг эти голые стены, койки, мне показалось, что вы ужасно одиноки…
К р ы м о в. Ну зачем же так…
Л а р и с а. Скажите, вы вернулись бы к вашей жене, если бы она позвала вас назад?
К р ы м о в (помолчав). Знаете что, Лариса Ивановна…
Л а р и с а. Простите. Я спросила не то. Не сердитесь на меня. Я сначала говорю, потом уж думаю…
Входит А г е е в.
А г е е в. Здравствуйте, Лариса Ивановна. (Достал из тумбочки тетрадь, протянул Ларисе.) Вот. Распишитесь в получении.
Л а р и с а. Что это?
А г е е в. Сочинение на заданную тему. Накатал. Проверьте.
Л а р и с а. Наконец-то!.. Послушайте, а погрязней тетради у вас не нашлось?
А г е е в. Да это Васька селедку на нее положил. А переписывать — артель «Напрасный труд». Все равно же у вас пару схлопочу. (Уходит.)
Л а р и с а. Ведь совсем не плохой парень, но…
К р ы м о в. В том-то и дело, Лариса Ивановна, что неплохой. Но самое страшное, что в нем иногда проглядывает второй Хомутов. Упустим парня — кто будет виноват? Вот так и теряем людей. Одного, другого, третьего. А потом красиво говорим о разных берегах…
Л а р и с а. Вы слишком много от него требуете. Кто он такой, что у него за образование? Даже училище у вас не кончил — сбежал… А вы хотите, чтобы он вел себя как интеллигентный человек.
К р ы м о в. А вы считаете, что интеллигентность — это диплом о высшем образовании?
Л а р и с а. Одно дополняет другое.
К р ы м о в. У нас это часто путают… Я знаю людей, не имеющих никакого образования, но у них природный ум, душевная чуткость, умение понять других… А есть диплом о высшем образовании, за которым скрывается обыкновенный мещанин, обыватель…
Л а р и с а. Значит, вы совсем исключаете образование?..
К р ы м о в. Конечно, нет. Просто я имею в виду настоящую интеллигентность — непримиримость ко всякого рода обывательщине, честность, искренность, активное отношение к жизни… А не просто уровень образования… К сожалению, у Лени Агеева нет пока ни того, ни другого.
Л а р и с а. Пожалуй, вы правы… Он и сочинение это написал только из симпатии ко мне. (Смеется.) Он же за мной, так сказать, ухаживает.
К р ы м о в. Что вы говорите?
Л а р и с а. Он тут как-то заявляет мне: вы когда очки снимете, сразу какая-то такая делаетесь… (Снимает очки.) А что? Мне правда лучше без них?
К р ы м о в (глядя с улыбкой на нее). Лучше.
Л а р и с а. Серьезно?
К р ы м о в. В вашем лице появляется какая-то… милая детскость, что ли…
Л а р и с а (смеется). Ну вот. Захотела услышать от вас комплимент — услышала…
Входят Х о м у т о в и А г е е в.
Х о м у т о в. Какие люди!
Л а р и с а (Крымову). Проводите меня, Глеб Николаевич.
К р ы м о в. Конечно, конечно…
Уходят.
Х о м у т о в. Видал? Брезгуют нами!
А г е е в (не сразу). Ушла, а духами все равно пахнет.
Х о м у т о в (повел носом). Точно! А ты когда-нибудь одеколон пил? (Взял со стола тетрадь.) Во! Гранит науки! Образ Базарова. Сочинение Л. Агеева!..
А г е е в. Ну-ка дай сюда!.. Забыла. Я вон сколько пыхтел, а она — круть-верть — и забыла!
Х о м у т о в (укладываясь на койку). Чего забыла?
А г е е в. Ничего! (Порвал тетрадь в клочья.) Квиты! (Ложится на койку поверх одеяла, гасит лампу на тумбочке.)
Входит К р ы м о в, разбирает свою койку. В комнату заглядывает С т е п а н и д а.
С т е п а н и д а. Не спишь еще, Глеб Николаич? Ты уж меня не брани: не голова, а решето. Цельный день письмо тебе ношу, а отдать не отдала…
К р ы м о в. Давайте, давайте, давно жду.
С т е п а н и д а. Утречком почтальонша принесла, вы все на работе. Дай, думаю, возьму да прямо тебе. И позабыла, из головы вон… Нате. (Уходит.)
К р ы м о в. От Галки… (Торопливо распечатав, читает письмо.)
На просцениуме — Г а л к а, в шубке, с нотной папкой. В руке у нее письмо.
Г а л к а. Чао, Крымов… Я теперь всегда буду здороваться с тобой так: чао. Мне нравится это слово. Оно какое-то доброе, хорошее. И еще пушистое, как котенок… Теперь оно будет наше с тобой… Твое последнее письмо я прочитала, наверно, сто раз и, когда иду в школу, если одна, без девочек, повторяю его наизусть. Как будто иду и ты тоже идешь рядом и разговариваешь со мной…
Х о м у т о в. Крымов!.. Оглох, что ли?
К р ы м о в. Ну?
