Ф е д о р. Но я полюбил тебя, Вера, может быть, с первого взгляда, еще тогда, когда мы шли с чемоданами со станции, и я был обросший, как зимовщик. Что ты мне ответишь на это?
В е р а. Не знаю. Честное слово.
Ф е д о р. Ты чувствуешь что-нибудь внутри?
В е р а. В том-то и дело, что ничего не чувствую. А ведь паспорт получила!.. Или вообще уж я такая деревянная?
Ф е д о р. Нет, ты другая.
В е р а. Скажите, какая я? Мне самой надо знать это.
Ф е д о р. Чрезвычайно неопытная.
В е р а. Да, мне все это говорят. Но что поделаешь? Никто не родится сразу опытным. Нужно время.
Ф е д о р. И ты никогда никого не любила?
В е р а. Наверно, еще нет. Правда, мне некоторые нравились. Из киноартистов, например. Но это было смешно и глупо, я понимаю.
Ф е д о р. Значит, ты не знаешь, что такое любовь…
В е р а (нерешительно). Хотите, Федя, я расскажу вам одну вещь. Только вы никому ни слова, хорошо?… Был у меня один знакомый мальчик, который мне очень нравился. Дима или Боря, например, все равно. Я не скажу его настоящего имени. Мы дружили. Он был на класс старше меня и этим летом получил аттестат зрелости. Он, конечно, не знал, что нравится мне, хотя вполне мог подозревать, потому что мы вместе работали в стенгазете, вместе ходили собирать металлолом и буквально каждый день виделись на переменках. Он, этот Дима или Боря, например, все равно, был в тысячу раз умнее меня по математике. И вот он получил аттестат зрелости и поехал в Москву поступать в университет… Я пришла провожать его на вокзал. Знаете, о чем я думала тогда? О том, что он… поцелует меня. Ведь на вокзале все целуются — и ничего. А если бы у меня не было любви, могла бы я думать и даже мечтать, что он меня поцелует? Вот видите, вы молчите. Есть такие вопросы, на которые никто не умеет ответить… А он, этот Дима или Боря, все равно, так и не поцеловал меня. Со всей своей родней перецеловался. Старух каких-то чмокал, а меня… а мне только руку пожал. Как на торжественном собрании.
Пауза.
Только вы не смейтесь, Федя, вы первый человек, которому я рассказала об этом.
Ф е д о р. А почему ты доверяешь мне? Значит, ты относишься ко мне не так, как к другим?
В е р а. Я еще не знаю точно, как я к вам отношусь. Вот вы написали мне записку, и я прибежала на первый зов. Я рассказываю вам про все, и мне не стыдно. Вы стояли на коленях, а мне было приятно, потому что еще никто не стоял передо мной на коленях.
Ф е д о р. А ты понимаешь, почему я стоял перед тобой на коленях?
В е р а. Да. И мне это тоже приятно, Федя… И знаете, я вдруг что-то почувствовала внутри, честное слово!
Ф е д о р. Что же?
В е р а. Не знаю, таких слов нет… Я как будто плыву в каких-то разноцветных облаках, и мне ни капельки не страшно… Что это такое?
Ф е д о р. Любовь.
В е р а. Любовь?.. Значит, теперь я знаю, какая она?..
Ф е д о р (декламирует).
Любовь возникает, как пламя,
И мы, сгорая в нем,
Невольно становимся сами
Ясным и чистым огнем.
В е р а. И вы тоже знаете эти стихи?.. Странно как! Разноцветные облака, у меня кружится голова, вы читаете стихи… Все вокруг исчезло куда-то, остались только мы вдвоем. Как альпинисты, которых показывают в кино, когда они стоят на самой вершине, жмурятся от солнца и машут руками. Одного лишь никак не пойму, отчего вы подписались не целым именем, а только буквой «Ф»? Зачем стыдиться, если так хорошо?.. Ой, Феденька, держите меня, я сейчас упаду!..
Ф е д о р. Я не дам тебе упасть, любимая!
В е р а. Я совсем падаю!..
Ф е д о р (каким-то чужим голосом). Вставай!
В е р а. Нет, нет, еще минутку… И не трясите меня за плечо!
Ф е д о р (опять не своим голосом). Хватит, Верок. Вставай, вставай, слышишь?
И вдруг исчезло все фантастическое, кончился сон. Вера открыла глаза и увидела, что уже солнечное утро, что сама она лежит на раскладушке, а на веранде стоят К л а в а и… д я д я П а в е л.
Д я д я П а в е л. Вставай, Верок. Хватит спать. Ну?
В е р а (в полнейшем изумлении). Дядя Павел?
К л а в а. Проснулась?
Д я д я П а в е л. Раз признала, значит, проснулась.
К л а в а. Вот и хорошо. (Уходит.)
В е р а. А почему вы здесь, дядя Павел?
Д я д я П а в е л. Потому что приехал за тобой. Давай, давай, по-быстрому. Поезд приходит меньше чем через час, с шофером уже договорено, грузовик ждет, так что… Я тебя загорожу, одевайся. (Загораживает Веру одеялом.) Натворила же ты «делов», нечего сказать. Спасибо, еще телеграмму дать сообразила. Мол, жива-здорова, с восторгом веду самостоятельный образ жизни и ни за что не вернусь в логово лютых зверей…
В е р а (из-за одеяла). Неправда, там этого не было!
Д я д я П а в е л. Там многого не было. Артистка…
В е р а. Дядя Павел… Я отсюда никуда не поеду… Ой, загородите же меня, я еще неодетая!
Д я д я П а в е л (снова держит одеяло ширмой). Выдрать бы тебя как сидорову козу! Не поедет она… Из-за нее пришлось от дела оторваться, и в какое время! Турбина уже на стендовые испытания поставлена, вот-вот начнут.
В е р а (из-за одеяла). При чем тут ваша турбина?
Д я д я П а в е л. Мы с Валюшей не спрашиваем, поедешь ты или нет, ясно? На тебя уже есть билет. У меня в кармане. И поезд меньше чем через час, ясно? Фокусница… Одеваешься?
В е р а. А если мне надо остаться? Если у меня здесь дела?
Д я д я П а в е л. Я спрашиваю: одеваешься?
В е р а. Да, да, одеваюсь!
Д я д я П а в е л. Героиня… Ведь как повернула, а! Вечером все было нормально, тихо, дружно. А утром встали — здравствуйте — постель убрана, на столе меморандум: «Вам без меня будет лучше».
В е р а. А разве не правда?
Д я д я П а в е л. Одевайся, говорят!
В е р а. А я что, по-вашему, делаю?!
Д я д я П а в е л. Я тебе расскажу, как нам стало лучше без тебя. Валюша две ночи не спала, с ума сходила. Гешка орал. У меня тоже нервы не проволочные. А тут еще на работе… Как людям только объяснить, отчего ты сбежала? Идиотское положение.
В е р а. Я не сбежала.
Д я д я П а в е л. Оделась ты наконец?
В е р а (выходит из-за одеяла). Да.
Д я д я П а в е л. Давай чемоданы, собирать помогу.
В е р а. Под кроватью.
Дядя Павел достает чемоданы, беспорядочно бросает туда вещи.
С и н я е в (входит). Да-а, что ни говори, а дома лучше, чем в гостях.
Д я д я П а в е л. Хотя, если не ошибаюсь, вы делали все, чтобы ваша незваная гостья чувствовала себя как дома.
К л а в а (входит). Утюг и валенки. Вот.
Д я д я П а в е л. Вы только полюбуйтесь: все было продумано. Лягушка-путешественница!
С и н я е в. Молочка на дорожку, а?
Д я д я П а в е л. Спасибо, но боюсь, не успеем.
С и н я е в (Клаве). Тогда сообрази что-нибудь. Сала, огурчиков. Взять с собой.
К л а в а. Конечно. (Уходит.)
Д я д я П а в е л (Вере). Посмотри, ничего не забыла?
В е р а. Все равно.
Д я д я П а в е л. Нечего дуться. Дома еще потолкуем с тобой.
В е р а. Вы меня совсем за личность не считаете.
Д я д я П а в е л. Перестань, пожалуйста, изображать из себя великомученицу. Можно подумать, что ты едешь не домой, а в изгнание… Тебе что, было с нами плохо?
В е р а. Нет, хорошо.
Д я д я П а в е л. В чем же тогда дело?
В е р а. Ничего вы не понимаете, дядя Павел.
Д я д я П а в е л. Да, действительно. Этого я как-то не учел.
В е р а. Пожалуйста, не смейтесь.
