— Как ты? Получше? Всего минут 15 и поспала-то.

Юлька удивилась, ей показалось, что она спала долго, очень долго - часов восемь, а может быть и больше, а оказывается не больше 15минут, как сказала мать. Родители не приставали с расспросами, увидели, что с дочерью всё в порядке и ушли на участок заниматься делами. Юлька лежала, укутанная до подбородка одеялом и размышляла о материных словах: «Ты, что беременна?» Ерунда какая-то! Во-первых, Сергей сказал, что позаботится о том, что бы она не забеременела, во-вторых… Что во-вторых, она не знала и стала вспоминать, когда последний раз у неё были критические дни и не могла вспомнить. У неё ещё не сформировалась привычка отслеживать их регулярность. Она, под одеялом, ощупала груди, сначала одну, потом вторую. Ну, да грудь как будто увеличилась, но она же ещё растёт! Ей всего пятнадцатый год, и грудь, вполне, может увеличиваться, она и вырасти может ещё на несколько сантиметров. Она рывком отбросила одеяло, подошла к зеркалу, придирчивая оглядывая своё отражение. Приятного было мало: из полупрозрачной тростинки она превратилась в жирную девчонку-подростка, в неумеренных количествах поглощающую пиццу, картошку фри и колу. Внутри у неё похолодело, на лбу и на висках выступила испарина. Ерунда, — убеждала она себя мысленно, — просто много ела, вот и рабухла. Как бы в ответ на мысли о еде, проснулся желудок и грозно потребовал питание для поддержки сил организма. Спазмы голода были настолько сильными, что Юлька и в самом деле, отрезала горбушку чёрного хлеба, налила уже остывший чай и забралась с ногами на диван, попеременно откусывая кусочки от горбушки и запивая холодным, без сахара чаем.

Пришло время возвращаться домой. Они сели в легковушку: отец за руль, мать - рядом, Юлька на заднем сидении. За окном автомобиля мелькал пригородный пейзаж, обычно Юлька любовалась природой, восторженно восклицала: «Ой, какая красивая ёлочка! Смотрите, какая изумрудная травка на полянке! Какие тонконогие берёзки! Смотрите!» — чем ужасно раздражала отца: «Не отвлекай меня от дороги! Любуйся молча!» Она честно пыталась восторгаться «про себя», какое-то время у неё это получалось, но потом эмоции снова захлёстывали, и она вновь начинала громко и вслух восхищаться пейзажем. В этот раз она молчала, не было настроения любоваться красотами природы. Тоска неопределённости безжалостно грызла, терзала её: «А, вдруг, то о чём спросила мать - правда? Нет, — она резко помотала головой, как бы пытаясь отогнать тревожные мысли, — этого не может быть! Не-е-ет! Не хочу! Нет! Нет! И ещё раз нет!» — чуть не закричала она, но вовремя спохватилась. «Как так? Как так?» — пульсировало у неё в висках, она покосилась на мать, та отвернулась и смотрела в окно. Они въехали в город.

— У аптеки притормози, — сказала мать отцу, тот кивнул.

Через некоторое время отец припарковал машину у аптеки. Мать вышла:

— Скоро приду, — она закрыла дверь автомобиля и зашла в аптеку.

— Какое лекарство мама собирается купить?

— Вернётся - спросишь! — немногословно буркнул отец, — только бы не три часа там торчала. Знаю я вас - женщин! Скажите: пошла на пять минут, возвращаетесь через полдня!

У Юльки вырвался смешок:

— Папа, тебе лишь бы нас с мамой критиковать!

Мать и правда вскоре вернулась, села в машину. Подъехали к дому, поднялись на свой этаж, зашли в квартиру.

— Чур! Я первая в душ! — Прокричала Юлька из своей комнаты. Она всегда мылась первая после садово - полевого отдыха, так уж повелось. Она достала из шкафа свежее бельё, халатик и уже собралась пойти в ванную, как в комнату вошла мать, она что-то держала в руке.

— Сначала сделай тест, потом пойдёшь мыться, — спокойным тоном произнесла она, ни один мускул не дрогнул на её лице.

— Какой тест? — похолодевшим голосом, произнесла Юлька. Она прекрасно поняла, о чём говорит мать, но ещё надеялась, что, может быть, обойдётся, — зачем?

— Затем, чтобы точно знать НАШУ ситуацию, — она выделила интонацией «нашу», как бы подчёркивая, что она не одна, с ней её семья. И, первую очередь, конечно, с ней мать.

— О, боже! — Юлька покорилась.

Через несколько минут она вернулась - в лице ни кровинка, в глазах плескался ужас и отчаяние. Она, молча, подала тест матери - две полоски. И, вдруг, резко уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

— Теперь - то уж что рыдать, — всё также спокойно и даже как-то по -будничному, произнесла мать. Примерно, как если бы она сказала: «Дома соли нет, сбегай, дочь, за солью в магазин». Она прижала Юльку, точно той было лет пять, погладила по голове, по спине, — ну, хватит, хватит! Не плачь! В твоём положении это вредно. Иди в душ, я пока ужин на скорую руку приготовлю, чай заварю. Иди, мойся, только недолго! Мы тоже хотим помыться, — точно ничего и не произошло, будто не было двух полосок. Будто они, как обычно, вернулись с дачи и шутливо переругиваются: кто будет мыться первым, почему кто-то моется долго, остальным тоже надо…

Помылись, ужинали молча. Юлька поняла - отец знает! Мать ввела его в курс произошедшего в их семействе. Поели, отец вышел из-за стола, пошёл в спальню, мать стала убирать со стола. Юлька сидела за столом, не зная, что сказать матери, как оправдаться.

— Ну, что сидишь! Иди, ложись, устала же после садовых работ. Ложись! Ложись!

Юлька, послушно вышла из кухни, юркнула в постель и затряслась от рыданий, спазмом, сжимающих горло. Вошла мать, включила ночник, увидела зарёванное лицо дочери:

— Ты что? Ну, перестань, не надо, не плачь, мы рядом с тобой, ты не одна, девочка моя! — мать гладила её по голове, точно малышку, промокнула ей слёзы краешком пододеяльника. Мать ещё долго - долго гладила её, шептала слова утешения и Юлька незаметно заснула. Под утро, во сне, она увидела розовощёкую куклу - младенца в розовом костюмчике, с пустышкой в крохотном ротике, очаровательные голубые глаза смотрели на Юльку с любопытством и удивлением, как бы спрашивая: кто ты такая? Так это же просто кукла! — счастливо смеялась Юлька, — ура! Это просто кукла! Я назову её… Она стала думать, как назвать куклу, но не могла придумать имя - ей все имена казались неподходящими. Она проснулась, луч солнца пробился сквозь узкую щель между шторами и уютно расположился на коврике около Юлькиной кровати. Она ощупала грудь и живот, ей показалось, что за ночь они ещё больше увеличились. «Жаль, что это был всего лишь сон», — произнесла она вслух. Очаровательная куколка - младенец до сих пор «стояла» у неё перед глазами. Юлька прислушалась: мать гремела кастрюлями в кухне, тонкий аромат свежезаваренного кофе проник в Юлькину комнату, она жутко захотела есть. Посмотрела время 11:45. Ничего себе, я сплю! Почти полдня проспала! Она умылась, проскользнула в кухню, жадно втягивая в себя запах кофе, села за стол, стараясь не смотреть на мать.

— Доброе утро! — мать поставила перед ней тарелку: яичница из двух яиц, сосиска, поджаренный кусочек хлеба.

— Наверное, мне надо в больницу? — неуверенно спросила она у матери, когда закончила есть.

— Конечно, как же иначе. На учёт встать, наблюдаться у врача, проверять здоровье твоё и младенца.

— Может быть, — Юлька замолчала,не смогла подобрать правильных слов.

Мать села рядом с ней, подперев щёку ладонью, всмотрелась в её лицо:

— Кто отец? Надо его поставить в известность. Он совершеннолетний? Взрослый?

Юлька помотала головой:

— Ему семнадцать. Серёжа. Ты помнишь его? Ты же его видела.

— А, припоминаю! Русоволосый такой паренёк с испуганным выражением лица.

— Почему это с испуганным выражением! Нормальное у него выражение.

— Позвони ему, прямо сейчас и скажи. Он тоже ответственен, почему не предохранялись, если уж вступили в связь?

— Его мать отобрала у него телефон и заблокировала меня. Его перевели в престижный лицей в Москве, и у меня больше нет с ним связи.

В проёме двери появился отец:

— Ты знаешь, где он живёт?