Едва он поднялся на ноги, как вдруг слева, из-за угла сарая, выскочил человек, на ходу перезаряжая автомат. Увидел Дениса и замер от неожиданности. Такая же, как у него, Николаева, форма и оружие. Только ярко-зеленый берет, густая черная борода и кавказский нос отличали их. Человек сжимал в левой руке незаряженный автомат. В правой руке он держал полный магазин с патронами. Их разделяло метра три. «Наташка» Святого смотрела стволом прямо в живот противника.

– Не стреляй! А? – внезапно мягким и каким-то домашним голосом проговорил чеченец с сильным акцентом. Глаза его, до этого горевшие каким-то бешеным огнем азарта и упоения боем, вдруг стали заискивающими, он улыбнулся.

– Не стреляй, дорогой. Видишь? – он, согнув колени, бросил автомат на землю. – Я сдаюсь. А хочешь, денег дам? – рука боевика потянулась за пазуху.

– Руки, – сквозь зубы процедил Святой.

– Что? Что? Дорогой! – скороговоркой заговорил чеченец.

– Руки! – рявкнул Николаев и дернул стволом автомата вверх.

– Да, да, не стреляй! Клянусь! Мамой клянусь! Не стреляй! Сдаюсь, – затараторил чеченец и вдруг упал на колени, прижал руки к груди. – Денег хочешь? Все отдам. Доллары!

– Руки, падла, вверх!

Но тот упорно продолжал шарить правой рукой на груди, пытаясь расстегнуть пуговицу. Вдруг рядом что-то оглушительно рвануло, вокруг взвизгнули, зашуршали и зашлепали по стенам и ветвям осколки. Взрывной волной Дениса даже качнуло. Инстинктивно он пригнул голову и оглянулся в сторону взрыва. На долю секунды. В следующее мгновение он увидел, что чеченец в неимоверном прыжке бросился на него, держа в левой руке нож. Святой, уходя с линии атаки левой рукой, упал вправо на колено, и нажал спуск. Автомат коротко вздрогнул в его руках. Тело врага рухнуло на то место, где только что находился разведчик.

Денис в оцепенении смотрел на пятна крови, проступающие на спине. На оставшуюся окровавленную правую половину головы, из которой медленно текла сероватая гуща. На быстро темнеющую от впитываемой крови и мозгов половину ярко-зеленого берета с красивой вышивкой арабской вязью. Перед глазами еще стоял страшный оскал желтоватых зубов на фоне черной бороды и пылающие смертельной ненавистью глаза.

«Спецназ!» – вспомнил Николаев. Басаевский спецназ, как они себя называли. Именно они носили такие береты. Хорошо обученные, откормленные и экипированные – это серьезный противник. «А психологическая подготовка! Тоже ничего себе. Я ведь ему почти поверил».

Макс по-пластунски прополз под забором, окликнул:

Святой! Что у тебя за шум!

Николаев продолжал стоять на одном колене над трупом. Молча повернул голову, ничего не ответил. Макс подошел к нему, все было понятно без слов.

– Святой, двинули дальше, – полувопросительно произнес Макс.

– Нет. Они ведь трупы не оставляют. Вернутся за ним. Подождем в сторонке.

– Не вернутся. Наши их далеко уже поперли. Справа, вон на той улице, видел наших из первого взвода.

Святой как бы вернулся в действительность. Звуки боя: очередь автоматов, гулкие взрывы гранат. Хлопки подствольников, раздавались на другом склоне холма, в сотне метров от них.

– Они могут засесть в любом доме.

– Менты после нас придут – зачистят.

– Не зачистят. Автомат в огороде закопал – и снова мирное население. Давай-ка перебежками вон к тем хоромам, мне кажется, там вспышки выстрелов видел, – Святой взмахом руки показал на красивый двухэтажный дом, который стоял немного левее, в проулке.

Стилизованные колонны из резного кирпича украшали фасад. Огромные окна с тонированными стеклами, крыша из импортной черепицы, составляли разящий контраст с обычными домами, а тем более с убогими халупами, которых в селе было немало. И хотя стены, окна и крыши кое-где были посечены осколками и пулями, прямого попадания мины или снаряда этот полудворец благополучно избежал.

Разведчики поочередно, перебежками, стали приближаться к дому. Вдруг из-под красивых металлических ворот, искусно украшенных орнаментом, как-то нереально, почти в упор, застучал по ним крупнокалиберный пулемет. Пули свистнули выше головы. «Как шавка какая-то, из-под ворот лает», – почему-то пронеслось в голове у Николаева.

Он, укрывшись в придорожной канве, дал длинную очередь по красивым воротам, чтобы дать возможность Максу перекатиться с дороги за дерево. Его очередь была не прицельной и пошла высоко, сделав ряд маленьких круглых дырочек в верхней части ворот. «Узоров добавил – так красивей» – подумалось Святому. И внезапно он ощутил всю абсурдность происходящего, всю нереальность. И «спецназовец», много лет тренировавшийся и готовивший себя к войне с «неверными» и теперь лежащий на своей родной земле убитый им, Николаевым. И этот красивый дом доукрашенный им еще одним незамысловатым узором, и этот пулемет «тявкающий» из подворотни. Ему стало вдруг весело. В голове сработали предохранители, оберегающие его психику от чудовищного нервного напряжения этого боя.

Он увидел, как Макс привстал на одно колено и выпустил прицельно две короткие очереди в сторону ворот, затем чертыхнулся и присел. Святому его было не видно, он слышал только, как клацает металл и негромко матерится его напарник.

– Макс! У тебя эргедэшники есть? – почти весело прокричал он, – брось туда, а то у меня одна осталась!

– Есть, но не брошу. Он уже слинял оттуда. Видел, как мелькнул в открытой калитке.

– Чего же не стрелял, раз видел?

– Затвор заклинило, – сказал Макс.

Он держал в руках свой РПК и дергал ручку затвора, который никак не хотел становиться в крайнее переднее положение, а лениво останавливался на полпути.

– Да-а, – только и нашел, что сказать Николаев, подбираясь к Максу и осматривая оружие. Потом сказал, чтобы сказать хоть что-то растерявшемуся товарищу, – А ты быстренько разбери.

– Уже.

– Что уже?

– Уже разобрал и собрал. Патроны не выбрасываются и не досылаются.

Разведчики обреченно молчали. Солдат в бою без оружия в лучшем случае обуза, в худшем – пушечное мясо. Они знали, когда-то слышали. Что великолепнейшая, надежнейшая в мире система Калашникова, один раз на тысячу случаев бывает, подводит. И вот как раз этот случай выпал на их долю.

– Знать бы – взяли бы автомат того духа, что я завалил, – досадливо махнул рукой Святой, – Может, вернемся?

– Нет. Плохая примета. Кстати, на – возьми. Это твое теперь, – Макс сунул какую-то тряпку в карман Николаева.

– Что это? – Святой вытащил из кармана тряпку, развернул влажную липкую ткань и увидел измазанную кровью половину того самого ярко-зеленого берета.

– Трофей. На память, – Макс уверенно закинул свой любимый РПК в положение «за спину». В правую руку взял гранату, разогнул усики и надел кольцо на большой палец, а в левую достал штык-нож. – Твоя «Наташка» работает. Пускай двоих обслужит. Прикрывай! – и, разведя в стороны согнутые в локтях руки, зашагал к дому.

– Ты чо – сбрендил? – закричал Николаев, – Назад!

– Не ори! Я аккуратно.

Николаев смотрел вслед этому парню и не мог скрыть восхищения.

За то недолгое время, что они прослужили вместе, Денис Николаев и Максим Гардин успели не только хорошо узнать друг друга, но и подружиться.

Макс был из Подмосковья, двадцати шести лет от роду. Срочную служил десантником, в Чечню приехал добровольно. Он, не таясь, рассказывал, что на гражданке был материально обеспеченным человеком. Мама – управляющая филиалом крупного банка. Он вначале работал инкассатором там же, затем благодаря своим способностям, уже без протекции мамы, стал заместителем отдела безопасности другого филиала. Имел хороший оклад, положение, семью. И вот, проработав в новой должности несколько месяцев, бросает все и идет в военкомат подписывать контракт. А здесь, в горячей точке, просится в горячее подразделение – разведку. На все вопросы коротко отвечал, что, мол, надоела пресная жизнь, захотелось романтики, чего-нибудь остренького. Только Денису рассказал он правду как запутался в отношениях с женщинами и не смог достойно выйти из закрученного любовного романа. Он плюнул на все и решил разрубить «Гордиев узел», сослав себя, как в ссылку, на эту войну. «Буду воевать, пока не поумнею».